Книга Тёмный гений Уолл-стрит: Непонятая жизнь Джея Гулда, короля баронов-разбойников - Эдвард Дж. Ренехан мл.

4,4 %. Однако после выплаты процентов по облигациям у Erie ничего не осталось для выплаты дивидендов по 780 000 акций, находящихся в обращении. В отчете не упоминались затянувшиеся (и в основном не поддающиеся исправлению) инфраструктурные дилеммы, от которых все еще страдала физически устаревшая «Эри». Как отметил Джей в конфиденциальном меморандуме, у железной дороги было гораздо больше проблем, чем просто широкая колея. Деревянные мосты, требующие особого ухода (не говоря уже о старых и разрушающихся железных рельсах), необходимо было заменить стальными аналогами. Линия также нуждалась в прочных шпалах и дорогостоящем улучшении многочисленных уклонов. Ветхое оборудование «Эри» стало причиной аварий, многие из которых были со смертельным исходом. Вдобавок ко всему, на всем протяжении «Эри» имела только один комплект путей, в то время как «Нью-Йорк Сентрал» Вандербильта — четыре, а «Пенсильвания» — минимум два, что позволяло поездам беспрепятственно двигаться в противоположных направлениях.

Стратегически мыслящий Гулд прекрасно понимал эти факты. Учитывая физическую бесполезность железной дороги, Гулд мог воспринимать ее всерьез только как спекулятивный инструмент: финансовую оболочку, предмет, которым можно манипулировать. Доходы от облигаций, собранные для улучшения линии, хотя официально и расходовались на Эри, почти всегда шли на финансовое благополучие Гулда и его кабалы. Например, когда Гулд и Фиск в частном порядке приобрели Оперный театр за 850 000 долларов, их первоначальный взнос в размере 300 000 долларов поступил непосредственно из казны Эри в качестве предоплаты за непомерную арендную плату, которая будет взиматься в будущем. Таким образом, Гулд и Фиск не потратили ни пенни из своего кармана, но, тем не менее, получили контрольный пакет акций крупного нью-йоркского заведения. Аналогичным образом, когда президент Гулд решил расширить земельные владения Erie в Джерси-Сити, именно у спекулянта недвижимостью Гулда железная дорога приобрела участки на набережной.[326] Выручка от многочисленных других выпусков облигаций исчезла в аналогичных схемах. На фоне всего этого, по мере того как ценные бумаги «Эри» падали, а ее долги росли, акционеры, особенно многочисленные британские инвесторы, владевшие явным большинством (450 000) выпущенных ценных бумаг «Эри», которые осознавали и возмущались тем, что Гулд уклоняется от своих фидуциарных обязанностей, становились все более беспокойными.

Босс Твид позаботился о том, чтобы представитель британских акционеров — некто Джозеф Л. Берт — не получил абсолютно никакого удовлетворения, когда в начале 1870 года он посетил Олбани, чтобы потребовать отмены закона Гулда о классификации. В то же время на Манхэттене судья Барнард пресекал попытки Берта вывести основную часть британских акций из «уличного обращения» и зарегистрировать их на Нью-Йоркской фондовой бирже на двух специально назначенных британских владельцев — Роберта А. Хита и Генри Л. Рафаэля. Этот шаг, если бы он был предпринят, позволил бы Хиту и Рафаэлю голосовать британскими акциями на следующих выборах в Эри и таким образом контролировать эти выборы. Вместо этого Барнард передал британские акции в руки управляющего и запретил Берту любые дальнейшие попытки зарегистрировать их. Пока Гулд контролировал суды и — через Таммани — законодательное собрание, казалось, что цитадель Эри останется неприступной. Но время шло.

В апреле того же года, убедившись, чего можно ожидать от нью-йоркской судебной системы, Берт обратился за помощью в федеральные суды. Поначалу Фиск и Гулд, похоже, не осознавали угрозы, которую представлял федеральный иск. «Вопреки ожиданиям, — говорится в одном из газетных отчетов, — не возникло никаких трудностей с вручением чиновникам Эри уведомления о [федеральном] иске, поданном держателями облигаций Берта». Узнав, что бумаги готовы, Фиск направил одного из своих юристов в офис маршала Соединенных Штатов, чтобы тот сопроводил помощника в опорный пункт «Эри». Фиск и Гоулд приняли носителя вызова Берта на юридический поединок с максимальным юмором и вежливостью, и, когда церемония вручения закончилась, [Фиск] развлекал заместителя маршала за обедом. Позже в тот же день Фиск заявил прессе: «Если эти британцы предпочитают, чтобы их доля доходов от дороги поглощалась судебными исками, а не распределялась в виде дивидендов, я ничего не могу с этим поделать».[327]

Во время того же интервью Фиск выступил с рекрутинговым предложением для своего последнего проекта: Девятого полка Нью-Йоркского ополчения. Фиск, финансовый ангел этой организации, недавно получил звание полковника. В мае того года репортер газеты «Геральд» заметил, что когда Фиск надел свою форму, сшитую в «Брукс Бразерс» за 2 000 долларов, он «выглядел как довольный школьник, которого отпустили из школы поиграть в солдата».[328] Отныне Фиск будет носить свою форму, как и прежде.6 Отныне Фиск настаивал на том, чтобы все, даже Джози, называли его «полковником». Он также приобрел новую форму для каждого мужчины в Девятом отряде и предложил денежные премии тем служащим Эри, которые согласились записаться в армию. После яркого парада по Пятой авеню в конце месяца бойцы Девятого повернули направо и промаршировали по Двадцать третьей улице до Восьмой авеню. Там, в Большом оперном театре в замке Эри, они посетили специальное представление последней театральной феерии Фиска «Двенадцать искушений», на которое было потрачено 75 000 долларов.

Как следует из названия, в «Двенадцать искушений» входила дюжина девушек из хора, одетых, по словам одного из рецензентов, «в наряды, которые скромность не терпит в хорошем обществе».[329] Сложные декорации шоу включали в себя водопад и несколько опасных серно-магниевых «огненных шаров». Когда танцовщицы жонглировали шарами, они выбрасывали в воздух опасную гарь и искры. (Не одна полуобнаженная исполнительница была обожжена). Тем временем в кордебалете каждый вечер чередовались ряды блондинок и ряды брюнеток. И шоу прошло на ура. Если бедному старому мистеру Пайку не удалось заманить ньюйоркцев в Вест-Сайд на оперу и Шекспира, то Фиск привлек их толпами своими «Соблазнами» и подобными зрелищами. «Зрелища, по пословице, подходят для старых глаз», — писал редактор нью-йоркского сатирического еженедельника «Панчинелло». «Вероятно, именно поэтому зрелище „Двенадцать искушений“ так дорого для старческих глаз седовласых пожилых джентльменов, занимающих первые места в Гранд-Опера…Хотя это самая скучная из драм, она так ярко освещена блестящими ногами, что ослепляет каждого зрителя».[330]

Гулд не посетил ни одного представления «Двенадцати искушений» или любой другой феерии, поставленной Фиском. К весне 1870 года и он, и его родственники покинули старый особняк Миллеров рядом с Юнион-сквер и переехали в более просторные дома на фешенебельной Пятой авеню, где Гулд жил в таунхаусе на Пятой авеню, 578, на полпути между пересечениями Пятой с Западной Сорок седьмой и Западной Сорок восьмой улицами.[331] Хотя на первом этаже дома Джей создал для себя тщательно продуманную библиотеку, свой домашний офис для ночных посиделок он устроил