Книга Товарищ «Чума» #2 - lanpirot

говорить. Всё уже у тебя в голове. Только место сначала представь, куда попасть хочешь.

И действительно, стоило мне подумать о Гнилой балке и «произнести» слово (а мысленно я его совершенно без запинки воспроизвёл. И как только запомнить умудрился?), как зеленые кусты и деревья разошлись в стороны, открывая проход к родному дому.

Пока я «тренировался», леший уже куда-то свинтил, даже не попрощавшись. Но меня это ни капли не расстроило: за такой царский «подарок» (и пусть я его сам выпросил) я готов был простить ему многое.

— Ну, что, братишка, — я дружески хлопнул Лихорука по горбатому плечу, — домой зайдем, а потом наведаемся в гости к фрицам? Тебе, небось, давно «горяченького» отведать хочется?

— Еш-ше как х-хош-шетс-ся! — Распахнув зубастую пасть, истекающую слюной, поспешно кивнул злыдень, сразу смекнув, о чём это я. — А праф-фда мош-шно? — Преданно заглянул он мне в глаза.

— Можно, дружище, еще как можно…

[1] Вра́новые, или во́роновые (лат. Corvidae), — широко распространённое семейство птиц отряда воробьинообразных, включающее такие виды, как чёрная и серая воро́ны, ворон (это не муж вороны, а большая черная птица совсем другого вида), сорока, галка, сойка и некоторые виды попугаев.

[2] Бог Ящер (Юша, Яша, Йеша, Яже, Язе, Юша-змей, Jasse) — один из богов древних славян-язычников, который заведует подземным и подводным миром. Сам вид бога Ящера представлялся славянам по-разному — огромный змей, дракон, ящер о двух головах, крокодил. Именно он в виде драконов и змей изображен на многих предметах быта, архитектурных элементах, элементах одежды, амулетах. Несмотря на распространенность Ящера в прикладном искусстве, вышивке, резьбе по дереву, украшениях, амулетах и так далее, сведений о боге Ящере сохранилось крайне мало, и поэтому его роль в верованиях приходиться читать по тем древнейшим артефактам, что достались нам от предков, и по скудным записям, которые всё же зафиксировали существование божества, заведующего нижним миром.

Эпилог

СССР

Москва

Ставка Главковерха

Ночь уже давно накрыла своим черным крылом притихшие улицы Москвы, охладила растопленный от жары асфальт и принесла долгожданную прохладу в дома и квартиры москвичей. Август сорок второго года выдался жарким, как никогда. И не только погодой, но и сложной ситуацией на фронтах. Серьёзные силы вермахта форсировали Дон и вышли к Волге в районе Сталинграда, одновременно захватив Майкопский нефтяной район.

Август стал временем тяжелейшего кризиса для Советского Союза — враг на юге страны стремительно продвигался вглубь, и в какой-то момент многим показалось, что отлаженной германской военной машине, так же, как и в сорок первом году, нечего противопоставить. Любые попытки хоть как-то затормозить эту лавину, сносящую все на своем пути, приводили к тому, что вермахт наносил Красной армии одно поражение за другим, продвигаясь сразу в двух расходящихся направлениях.

Боевые действия на Северном Кавказе развивались драматически для советских войск, которые стремительно отступали под натиском соединений группы армий «А». Локомотивом летнего наступления 1942-го года выступила 17-я германская полевая армия, поддержанная 1-й германской танковой армией. Об этот «железный кулак» и разбивались контратаки советских частей.

Немцам сравнительно легко удалось преодолеть реку Кубань, захватить города Ставрополь, Армавир, Майкоп, а затем и Краснодар. Майкопские нефтескважины в спешном порядке пришлось уничтожить. Кровопролитные бои за Новороссийск не утихали ни днем, ни ночью. Город обороняли не только стрелковые части 47-й армии, но и моряки Черноморского флота и Азовской военной флотилии.

В конце августа пал Моздок, и противник стал угрожать Грозному. В конце месяца немцы захватили Анапу и части советской морской пехоты, оборонявшие Таманский полуостров, оказались в окружении, из которого им пришлось прорываться с помощью кораблей Азовской военной флотилии.

В целом, первый раунд битвы за Кавказ остался за Третьим рейхом, который вплотную приблизился к запасам стратегического сырья СССР в виде грозненской и бакинской нефти, а также месторождениям вольфрамо-молибденовых руд, необходимых в производстве танковой брони. С военно-политической точки зрения захват Кавказа мог подтолкнуть Турцию к вступлению в войну на стороне Германии.

Не лучше обстояли дела на Сталинградском направлении, где буквально на днях авиация люфтваффе нанесла по городу массированный авиаудар, в ходе которого погибло более сорока тысяч человек, в основном местных жителей. Чуть позже немецкие танковые части прорвались к Волге, близ северной окраины Сталинграда. Телефонно-телеграфная связь армии с Москвой прервалась, и доклад Сталину о прорыве врага удалось передать только по радио.

Захват такого крупного индустриального населенного пункта на берегу Волги позволял Германии перерезать жизненно важные для СССР водные и сухопутные пути, создав серьезные трудности со снабжением для Красной Армии. Кроме того, падение города, носящего имя Сталина, помогало нацистам нанести сильный идеологический и пропагандистский удар по противнику.

Иосиф Виссарионович открыл глаза и, опустив босые ноги на пол, уселся на диване. Заснуть, хотя бы на несколько часов, ему никак не удавалось. Он вот уже несколько дней не уезжал домой, ночуя прямо здесь, на жестком кожаном диване в личном кабинете ставки. Мало остального, так еще и жара изматывала.

Сталин взглянул на часы — почти четыре утра, а улегся он около трёх. Просто так валяться, гоняя в голове мрачные мысли, было тошно. Обувшись, вождь подошел к распахнутому окну и вдохнул полной грудью слегка охладившийся за ночь воздух. Прострел под лопаткой, отдавшийся острой болью в левую руку, не дал ему в полной мере прочувствовать эту прохладу.

«Скоро уже рассветёт, — подумал Иосиф Виссарионович, — а уснуть сегодня похоже не получится. Попросить у Виноградова[1] еще снотворного? — размышлял он. — Но, опять же, Владимир Никитич будет ему выговаривать, что свою безопасную дозу лекарств он уже давно съел. Ладно, обойдусь пока без снотворного, — решил Сталин. — Но надо бы взбодриться, и выгнать эту хмарь из головы. Интересно, а Поскрёбышев[2] ещё не ушел?»

Хотя, задаваясь таким вопросом, Иосиф Виссарионович откровенно лукавил. Кто-кто, а он прекрасно знал, что работал его личный секретарь, практически так же интенсивно, как и он сам — сутками! Уезжал с работы глубокой ночью, никак не раньше четырёх-пяти часов утра, и возвращался обратно не позднее десяти.

И вообще, с секретарем Сталину весьма повезло — в окружении вождя, и те, кто знал Поскрёбышева лично, говорили — он ходячая энциклопедия. Александр Николаевич мог дать ответ, практически не задумываясь, на любой вопрос, который ему задавали.

У Поскрёбышева была просто феноменальная память. Он помнил все телефоны наизусть и никогда их не записывал. Мало того, через него проходила, и им же отфильтровывалась практически вся информация,