Книга Мальчик-капитальчик. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Каждый день. С 10:00 до 16:00, с перерывом на ленч. Как на службе.
– А лорд Уизбич тебе нравится?
– Не знаю, – честно ответила она. – Вроде симпатичный. Главное, совсем другой. Большинство мужчин, которых я знаю, все на одну колодку. А лорд Уизбич и еще один… вот эти двое – другие.
– А второй кто?
– Его я едва знаю. Познакомились на пароходе.
Честер снова взглянул на часы.
– Решай сама, Энн. Хорошо иметь такую дочь – нет, я не так сказал. Хорошо знать, что насчет тебя я могу не беспокоиться. Не надо давать тебе советов. Ума у тебя раза в три больше, чем у меня. Да и не из тех ты девушек, что примут совет. Ты всегда знала, еще совсем малышкой, чего хочешь. Ну что ж, если идешь проводить меня на пароход, пора и отправляться. Где машина?
– Ждет у дверей. А с тетей Нестой прощаться не будешь?
– Что? Нырять в эту свору койотов? – встревожился Честер. – Да меня на куски разорвут ошалелые художники! Вдобавок глупо поднимать шум из-за ерунды – уезжаю я ненадолго и недалеко, всего лишь в Колумбию.
– Сможешь на воскресенье к нам заглядывать, – пошутила Энн.
Приостановившись в дверях, она оглянулась на светловолосого лорда Уизбича – тот оживленно беседовал с ее теткой и Уилли Патриджем – и последовала за отцом. Садясь за руль, она была чуть задумчива. Нечасто ее независимой натуре требовалась поддержка со стороны, но сейчас ей полубессознательно хотелось, чтобы отец у нее был не такой безразличный. Тогда она попросила бы его помочь ей и они решили бы проблему, мучившую ее больше трех недель, с того дня как лорд Уизбич попросил ее выйти за него замуж и она пообещала дать ответ по возвращении из Англии. Уже несколько дней она в Нью-Йорке, но так ни на что и не решилась, хотя была из тех девушек, которым нравится решительность в действиях и мыслях и у себя, и у других. Отца Энн любила умозрительно и отстраненно, как и он ее, и великолепно понимала, что надеяться на совет не стоит.
Распрощавшись с отцом на пароходе и по-матерински пошутив над неудобствами плавания, Энн медленно покатила обратно. Впервые в жизни она испытывала неуверенность. Уезжая в Англию, она, в сущности, уже решила выйти замуж за лорда Уизбича, а формальное согласие отсрочила лишь потому, что хотела, как всегда – хладнокровно, взвесить все на досуге. Раздумья не принесли отвращения к нему, до самого Нью-Йорка Энн не колебалась, но потом, по неведомой причине, мысль выйти за него замуж стала ей противна. Теперь она поймала себя на том, что новое настроение борется с прежним.
Энн уже доехала до своего дома на Риверсайд-драйв, но скорость не сбросила. Она знала, там ее ждет лорд Уизбич, но не хотела пока что встречаться с ним. Лучше побыть одной. Настроение у нее было подавленное – может быть, из-за того, что она снова рассталась с отцом? Да, скорее всего, решила она. Его короткие набеги в ее жизнь и столь же внезапные исчезновения всегда вызывали в ней какую-то тревогу. Машина ехала вдоль реки. Энн хотелось до возвращения домой решить наконец свои проблемы.
Лорд Уизбич между тем беседовал с миссис Пэтт и Уилли о патриджите. Услышав, что его окликают, изобретатель обернулся – медленно, важно, рассеянно, как великий мыслитель, которого оторвали от дум. Он всегда глядел так, когда с ним заговаривали, но находились люди (в том числе хозяин дома), которые придерживались мнения, что за душой у него только и есть этот взгляд. Репутацию великого ученого, считали они, он выстроил из такого взгляда, гривы волос, которую вечно лохматил пятерней, да славы покойного отца.
Уилли был сыном Дуайта Патриджа, уж точно великого изобретателя, и многие полагали, что работа над патриджитом – это продолжение экспериментов, которые не закончил отец перед смертью. То, что Дуайт Патридж в последний год жизни ставил опыты, изобретая мощное взрывчатое вещество, не было тайной в тех кругах, для которых это представляло интерес. Ходили слухи, что иностранные правительства пытались вступить с ним в контакт, но внезапная болезнь с фатальным исходом резко оборвала его карьеру, и мир позабыл об экспериментах, пока в «Санди кроникл», этой сокровищнице сведений, не появилось сообщение, что Уилли продолжил труд своего отца с того места, на котором тот оборвался. С тех пор общество будоражили неопределенные слухи, что вот-вот грянет сенсация. Уилли не подтверждал их и не опровергал, храня таинственное молчание, которое очень ему шло.
Медленно обернувшись, он уставился на бесхитростное лицо лорда и помолчал с тем самым выражением, с каким позировал для «Кроникл».
– А, Уизбич, – уронил он.
Лорд Уизбич, по-видимому, не вознегодовал на покровительственный тон. Он бодро ринулся в беседу. Манеры у него были приятные, простые, очень располагавшие к нему людей.
– Только что говорил миссис Пэтт, – начал он, – что ничуть не удивлюсь, если вы получите предложение, и очень скоро, от наших ребят. Знаете, когда я был в Англии, я встречал ребят из военного министерства. Очень интересуются этой вашей штукой.
Уилли не нравилось, когда патриджит называли штукой, но он стерпел. Что с англичанина возьмешь, все они так разговаривают!
– Вот как?
– Разумеется, – вступила хозяйка, – Уилли, как патриот, первый шанс предоставит нашему правительству.
– Да, да!
– Но вы же знаете, каковы чиновники во всем мире! Такие скептики, так медленно разворачиваются…
– Знаю. И у нас, в Англии, то же самое. Приятель один изобрел что-то там такое, забыл уж что, очень полезное. Так вот, он никак не мог добиться от них ответа – ни да, ни нет. Как это вы не прозондировали почву, пока были в Лондоне?
– Ах, мы там пробыли несколько часов! Между прочим, лорд Уизбич, моя сестра, – миссис Пэтт приостановилась, не хотелось ей упоминать сестру, но подталкивало любопытство, – сестра говорила, что вы большой друг ее пасынка, Джеймса Крокера. А я и не знала, что вы с ним знакомы…
Лорд Уизбич слегка замялся.
– А он к вам сюда не приезжает? Нет? Жаль. Ему это принесло бы огромную пользу. Да, мы с Джимми Крокером и правда близкие приятели. Он, конечно, малость того… прошу прощения! Я имею в виду… – Лорд сконфуженно оборвал фразу и снова повернулся к Уилли: – Так как же у вас делишки с этой штуковиной?
Если Уилли хмурился, когда патриджит называли штукой, то еще меньше нравилось ему именование «штуковина».
– Я перестал этим заниматься, – холодно отозвался он.
– А что такое? – посочувствовал лорд Уизбич. – Напоролись на сучок?
– Напротив, мои эксперименты вполне успешны. В лаборатории хватит патриджита, чтобы весь Нью-Йорк к чертям собачьим взорвать!
– Уилли! – воскликнула миссис Пэтт. – Что же ты не сказал? Ты ведь знаешь, я очень интересуюсь твоими опытами!
– Завершил работу только вчера. Вечером.
И, важно кивнув, Уилли отошел. Он устал от Уизбича – было в том что-то… ну, противное – и присоединился к более родственной компании у окна.
Уизбич повернулся к хозяйке. Простоватое выражение слетело у него с лица, как маска, на миссис Пэтт смотрели острые и умные глазки.
– Миссис Пэтт, – спросил английский лорд, – разрешите с вами поговорить?
Хозяйка так удивилась, что ответила не сразу. При всем ее расположении к лорду Уизбичу она никогда не считала его умным, а сейчас на нее смотрел человек, у которого были мозги, и незаурядные.
– Если ваш племянник и вправду добился успеха, вам следует проявлять крайнюю осторожность. Вещество не должно валяться в лаборатории. Хотя, несомненно, он тщательно его спрятал. Оно должно храниться в сейфе – например, в вашей библиотеке, новости такого рода распространяются со скоростью света. Уже сейчас, возможно, есть люди, которые только и стерегут момент, чтобы похитить взрывчатку!
Каждый нерв миссис Пэтт, каждая клеточка мозгов, уже несколько лет впитывавших и выдававших лихо закрученные сюжеты, неудержимо завибрировали при этих словах, произнесенных тихо и веско. Как ошибалась она в лорде Уизбиче!
– Шпионы? – выдохнула она.
– Сами они себя так не называют. Агенты секретной службы. В каждой стране есть такие люди.
– Они попытаются выкрасть его изобретение? – Голос ее совсем угас.
