Книга Вадбольский - Юрий Никитин

в магазине готового платья!

Я вздохнул.

— Ну такой я вот аристократ в лаптях.

Он покачал головой.

— Я скажу своему портному, пошьет за пару суток!

— Здорово, — сказал я. — Но вдруг новую моду создам? И начнут покупать штаны в магазинах?

— Брюки, — поправил он с гримасой отвращения.

— Ну брюки, — согласился я. — А что? Трудно такое представить?

— Невозможно, — отрезал он. — Никогда-никогда благородные люди не будут покупать одежду в магазинах!

— Ну костюмы не станут. — уступил я. — А штаны?

— Брюки, — поправил он, чуть повысив голос.

Я смотрел с интересом, Горчаков не из тех, кто что-то делает из простой благотворительности, как и не из той золотой молодежи, что проводит время в пирушках и забавах, он всегда на что-то нацелен, постоянно работает, всё видит, замечает, анализирует, делает выводы.

— Ладно, — сказал я и добавил, чтобы он не считал меня в каком-то долгу, — если тебе это очень надо. Согласен, чего для хорошего человека не сделаешь… А ты хороший?

Он криво усмехнулся.

— Стараюсь им быть.

— А что за Одиллия? — повторил я. — Что-то имя знакомое.

Он поморщился.

— Откуда знакомое, даже в Петербурге её никто не знает… У неё муж недавно погиб, неудачная дуэль, осталась богатой вдовой, заняться нечем, вот и решила создать собственный салон. Но салон только тогда салон, когда его посещают, понял? А она никто, графинь в Петербурге, как у вас гусей в деревнях. Её знали как жену генерала Кржижановского.

— Значит, её салон не посещают?

— Посмотрим, — сказал он уклончиво, — кто-то да придет, но знатных лиц не увидим, это точно. Но тебе начинать с чего-то надо, а то в приличном салоне сразу опозоришься. Да и нет у тебя в приличные места доступа.

В выходные обычно создаю лекарственные снадобья, Иван продает, появилась первая прибыль, он ликует, но я пока в сомнениях, это не тот бизнес, которым хотел бы заниматься. Ладно, пока что осматриваюсь и обживаюсь, хотя пора, пора…

Горчаков прав, надо выходить, как говорится, в люди. Или в свет, это и есть салоны, где всякий раз проходишь своеобразный экзамен на профпригодность.

А на выходные поход с суфражистками в Щель Дьявола. Тоже в какой-то мере экзамен на мою профпригодность общаться с женщинами высшего круга.

Почитал в зеттафлопнике насчёт салонов, всё просто, хоть и скучно, те же вечеринки с друзьями, только обставлено множеством правил, запретов и ограничений.

В указанное Горчаковым время вышел из дома, ничего страшного, мне тоже можно указывать, он молодец, инвестирует в меня услугами, далеко смотрит парень.

На улице у бордюра как раз остановился автомобиль. Горчаков помахал через открытое окно, водитель всё же вышел, но распахнул передо мной дверцу с заметной неохотой. Не понимаю, как даже слуги видят, что я всего лишь недобарон, на мне же никаких знаков различия!

Понятно, в магазин готового платья я так и не сходил, если уж я курсант элитного училища, названного Академией, то не должен стыдиться принадлежностью к нему.

Согласно уставу, подписанному самим самодержцем Государем Императором, я вышел к Горчакову в полной форме: однобортный чёрный мундир с высоким красивым суконным воротником, красными погонами и золочеными пуговицами с орлом. Брюки навыпуск с красным кантом, чёрное драповое двубортное пальто офицерского покроя и гвардейский тесак на лакированном белом кожаном поясе с золоченой бляхой, украшенной орлом на передней части.

Горчаков оглядел меня с непонятной усмешкой, покачал головой.

— Вадбольский… все стараются показать себя взрослыми офицерами, а ты подчеркиваешь, что ещё вьюнош нежного возраста… Ладно, главное — веди себя прилично. Там же будут люди!

Я сел к нему на заднее сиденье, он косится с недоверием, а я спросил наивно:

— А как это прилично?

Он вздохнул.

— Вести себя культурно. Понял?

— Ага, — сказал я и вытер нос рукавом. — Не рыгать слишком громко, коз из носа о скатерть если и давить, то молча.

Он содрогнулся.

— Вадбольский!

— А что? — спросил я. — Я ничего. Но если человек ведет себя прилично, он что-то задумал. Ты так не думаешь? Странно, ты мне показался человеком, который всех подозревает. А я вот веду себя, естественно, чтобы не шокировать окружающих сверхвысоким уровнем палеозойской культуры Восточной Сибири.

Он вздохнул так, словно встащил до середины горы груженый валунами воз и с тоской смотрит на далекую вершину.

— Ну да, ну да, — ответил он с сарказмом. — А вот мне кажется, ты ведешь себя так, словно попал на разудалый вечер к цыганам, где песни, пляски и медведи.

— Что, в самом деле? — спросил я. — Гм, а я считал себя очень серьёзным человеком. Спасибо, Сашок, есть над чем подумать.

С четверть часа ехали в молчании, я думал о Проходах, дело даже не в суфражистках, они сами по себе величайшая загадка, никогда раньше тёмная материя себя никак не проявляла, а сейчас вот…

Ну да, ребята из Института Пространства-Времени помогли экспериментами. Слухи были, что у них то ли собственный термоядерный реактор пашет с настройками квантового компьютера, то ли квантовый комп работает безостановочно, подпитываясь мощью термояда, но факт в том, что да, тёмную вселенную обнаружили и даже вроде бы раскололи атом тёмной материи, да только щепки ударили и по безвинным грибам…

Горчаков взглянул на меня с сомнением.

— Подъезжаем. Палец из носа можешь вытаскивать.

Дворец графини освещен ярко и празднично, В холле нас встретила сама хозяйка, красивая молодая женщина с холеным лицом и ледяным взглядом, который она старалась уравновесить доброжелательной улыбкой.

Зубы у неё красивые, отметил я, ровные и блестящие, как жемчужины, спина прямая, что ещё больше подчеркивает её заметно выступающую из корсета немалую грудь, и вообще напомнила хищного чёрного лебедя, то ли из-за мощного бюста, то ли из-за грациозно плавных и, как показалось, опасных движений корпуса, надменного поворота головы.

— Графиня, — сказал Горчаков, она улыбнулась ему и протянула руку, он грациозно поцеловал её, — мы счастливы…

Она обратила взгляд на меня, Горчаков сказал весело:

— Позвольте представить моего друга баронета Вадбольского!.. На первом курсе, как и я, но уже успел стать очень приметным в Лицее… да вообще его отметили как все курсанты, так и преподаватели!

Я поклонился, графиня и мне протянула руку, но уже без улыбки, взгляд холодный и оценивающий, так же прохладно произнесла:

— Добро пожаловать, баронет. Князь вам покажет салон, а я, извините…

Она поспешила к новым гостям, что уже входят в холл, а Горчаков ухватил меня под локоть и повел в огромную гостиную.

Я уже представлял, что такое светские салоны, хозяева должны из всех сил показывать своё богатство и роскошь, чтобы гости чувствовали себя