Книга Убежище. Книга шестая - Ольга Станиславовна Назарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Короче говоря, налицо была трагедия всей жизни! Соня уже даже собрала вещи и тут сообразила, что, если она вернётся домой, это же будет означать то, что она была не права, ну, сглупила!
– Родители опять будут относиться как к ребёнку, бабушка будет посмеиваться… А я не ребёнок! Я уже взрослая! Я буду жить, как считаю нужным. Самостоятельно! – рассказывала она Геймеру. – По крайней мере, пару недель, ну, чтобы они поняли, что я и без них могу! Понимаешь?
Котёнок уютно свернулся полосатым клубочком на её подушке, а Соня всё строила планы.
– Я тут побуду. Они соскучатся – поймут, что я уже взрослая, начнут просить вернуться, потом будут уговаривать. Вот тогда я и вернусь, но уже буду жить так, как я сама решу, и с тем, с кем сочту нужным!
Выстроив план действий, Соня уверенно сообщила соседке о своём решении остаться и жить самостоятельно и.… тут же пристала к Анне Ивановне с кучей вопросов и просьб.
С непривычки не получалось ничего. Обычная овсянка, как известно, очень полезная для здоровья юных девушек, пригорала; оладушки становились похожими на случайно залетевшие на сковороду печально-бурые прошлогодние листья; ведро упорно заканчивало жизнь свою молодую на дне колодца; а крапива, активно затянувшая почти весь участок, не пропускала ни одной возможности как следует цапнуть Соню, заставляя её верещать и тереть пострадавшее место.
– Тёть Аняяя, – то и дело ныла «самостоятельная» Соня. – У меня опять не получается!
– Анечка, замучило тебя наше дитятко? – вздыхала Антонина Сергеевна – Сонина бабушка и давняя подруга Анны Ивановны при очередном созвоне.
– Ничего-ничего! Она учится. Правда, получается пока не очень-то, но тяжело в учении – легко в хлебопечении, – смеялась Анна, припомнив, какой аврал на всю округу устроила Соня, отважно и самонадеянно решив испечь хлеб.
Была у Сони и ещё одна причина задержаться, но о ней она даже Геймеру на ушко не говорила.
– Я верю в нашу любовь! – бормотала она, глядя на полную луну, мягко перекатывающуюся по ночному небу. – Алекс, ну, где же ты? Я же тебя так жду!
Издержки возраста у всех разные… Вот у Сони наблюдалась абсолютно необоснованная уверенность в том, что никто-никто, нет, не на земле, берите выше – во Вселенной, не испытывал того урагана чувств, который бушевал между ней и Алексом.
– Да, он уехал, ну и что? Я его дождусь! Понятно, что он не пойдёт ко мне домой, но, когда поймёт, что без меня не может жить, вернётся сюда и найдёт меня!
Соня много раз в подробностях рисовала себе этот момент. Возможно, именно этими воображательными паузами и объяснялись её фатальные неудачи в готовке.
– Я в доме, а он подъезжает, открывает калитку… Кстати, надо калитку не запирать, вдруг он приедет, а тут задвижка закрыта, – бормотала Соня. – Так вот… я в доме, слышу его шаги, выбегаю… о! Ещё, кстати, надо голубое платье погладить – у него такая романтичная юбка.
В мечтах юбка развевалась. Соня невесомо и плавно вспархивала с крыльца, ибо даже сила земного притяжения скромно отступала и стеснительно не смела мешать влюблённым.
– Алекс меня подхватывает, кружит, дарит розы! Целую охапку роз… Погоди-ка, а как он меня подхватывает, если розы несёт? Меня надо двумя руками подхватывать. А розы тогда куда? – подобные размышления занимали всё свободное Сонино время, не давая возможности задуматься, а почему, собственно, Алекс ни разу ей не позвонил, не написал да даже не ответил на её многочисленные послания?
Вопрос, откуда, а главное, зачем он привезёт розы, если за время их знакомства даже гвоздичку или тюльпанчик не подарил, скромно не смел поднимать голову и вмешиваться: у юных влюблённых девушек бывает такая уверенность в силе собственной любви, что куда там в этих чувствах выжить каким-то вопросам… Романтикой задавит!
Соня даже вспомнила какую-то древнюю-предревнюю песнь, которую любила слушать их соседка по лестничной клетке. В песне говорилось о дурынде, которая ждёт у двери появления какого-то типа и вздыхает о том, что за это можно всё отдать – так вот она верит в то, что он точно появится! Пела её, кажется, доисторическая Пугачева, и Соня всегда сильно удивлялась, как можно так глупо себя вести? Ну, понятно же, что этот самый тип никогда не придёт! А вот сейчас песня внезапно оказалась так созвучна Сониным мыслям, что теперь и она напевала её, расстраивая Геймера и сильно озадачивая козла Зайчика.
В огороде колосилась высоченная крапива. В углах дома перекатывались недомытые комки пыли, с которыми азартно играл Геймер. Соня бодро отчитывалась родным в полном довольстве собственной жизнью, на сковороде догорали очередные оладьи, а на куче песка тоскливо скучала кастрюлька с накрепко прикипевшей к ней овсянкой. У соседки задорно мекали козы и гоготали гуси, противный и вредный племянник Анны Ивановны громко стучал молотком, мешая Соне мечтать, а её любимый, её Алекс, всё не ехал и не ехал!
«Нет, наверное, я даже немного посержусь на него! – думала Соня, корректируя свои мечты. – Выйду и так строго спрошу, где он был? Ой, нет, не буду спрашивать! Сразу прощу!»
Разумная Соня осознавала, что ей могут и не понравиться ответы Алекса, так что заранее решила ничего и не спрашивать, замирая от своего великодушия и правильности.
Тот самый день, который всё изменил, наступил совершенно обыденно, прямо-таки скучно: Геймер замяукал прямо в ухо, требуя завтрак; во дворе у Анны Ивановны раскричался петух; козы отозвались многоголосым «доброутренним» ответом; гуси, пробравшиеся через дырку в заборе на участок Сони, шлёпали лапами у крыльца, удивляясь обилию травы и прочих гусиных лакомств… Именно этот день стал переломным моментом взрослого Сониного лета.
Соне казалось, что её несёт на своих крыльях лёгкий тёплый ветерок. Как-то думалось ей в последнее время исключительно такими понятиями…
Она мечтательно расхаживала среди кустиков, не подозревая, что каждый её шаг отслеживается очень и очень мрачными подростками.
Глава 30. Чтоб всё-всё как положено
– Ей, что, делать больше нечего? Что она скачет, как коза? – шипел Пашка, который много сил потратил на посадки зелёных насаждений и делал это совсем не для того, чтобы по растениям эта фея прыгала.
– Козаааа… – задумчиво протянула Полина. – Ну, да, ну, да…
Она наблюдала за подолом воздушного романтическо-голубого платья, цепляющегося за ветки, и изумлялась.
«Интересно, это она от природы такая… или просто возраст? Мне что, тоже надо будет подобной глупостью заниматься – скакать по лесам и оврагам в бальном платье? Что те, предыдущие дурынды в босоножках и декольтешках, что эта прынцесса… что им мой овраг как мёдом намазан?!»
Полина с нежностью покосилась в овражную глубину,
