Книга Три ночи - Дебра Маллинз

– О чем? – хрипло спросил он.

– Я хочу, чтобы ты знал, что я считаю тебя замечательным человеком. То, что ты сделал сегодня, очень достойный поступок.

«Замечательный? Достойный? Сказала бы лучше, сладострастный. Даже похотливый. Жаждущий обладать тобой, дорогая». Именно эти мысли проносились в голове Люсьена.

– Оплатить долги моего отца – это был поступок настоящего джентльмена, – продолжала Эвелин. – Я же знаю, как ты к нему относишься. Тем не менее, ты уладил это дело и защитил нас с Хлоей.

– Это было не так трудно, как тебе кажется, – сказал Люсьен, думая лишь о том, можно ли сейчас попросить ее подвинуть руку немного выше...

– Возможно, нетрудно для тебя как для человека, обладающего большими деньгами, – возразила она все с той же серьезностью. – Но для женщины, не имеющей денег, услышать о таком долге – это просто кошмар. Особенно если имеешь дело с таким уголовником, как мистер Уигби.

– Ты моя жена, Эвелин, и у меня денег больше, чем я мог бы истратить. Оплачивая долг твоего отца, я просто исполнял свои обязательства как твой муж.

– О нет, – не согласилась Эвелин. – Это совсем другое. – Глядя на него лучистыми глазами, она провела рукой по его бедру. – В ситуации, которая сложилась в нашей семье, это более чем похвально.

– Похвально. – Люсьен стиснул зубы, ощущая жар от ее прикосновения и удивленный тем, что пуговицы на его брюках еще целы и не отлетели прочь.

– Похвально. – Эвелин наклонилась вперед, скрестив руки на его бедрах и навалившись мягкой грудью на его колени. – Я тебе говорила когда-нибудь, – выдохнула она, – какими привлекательными я считаю мужчин, достойных похвалы?

Люсьен протянул руку и погладил ее по голове.

– А я говорил тебе когда-нибудь, как я хочу оказаться в тебе?

Сорвавшийся с ее губ легкий вздох был подкреплен заблестевшим от желания взглядом.

– Я тоже хочу этого.

Он усмехнулся, в первый раз почувствовав себя прежним Люсьеном.

– Тогда чего же мы ждем?

– Я не знаю. – Она бросила на него взгляд из-под ресниц. – Мне казалось, что это ты заслужил славу повесы.

– Это было когда-то.

– А теперь – уже нет?

– Давно уже нет. Я стал другим, Эвелин, причем какие-то перемены во мне могут тебе не понравиться.

– Но некоторые изменения в тебе мне очень нравятся. – Эвелин снова стала серьезной. – Мужчина, которого я встретила пять лет назад, был эгоистом. Пресыщенным человеком. Он мог бы без всяких угрызений совести застрелить моего отца, а не пощадить его, как ты это сделал по возвращении.

– Признаюсь, я был ублюдком, и не только в том смысле, что я незаконнорожденный, – Люсьен протянул к ней руку, и Эвелин взяла ее, их пальцы переплелись. – Черт возьми, Эвелин, я был последним из негодяев, заставив тебя торговать своей невинностью в обмен на жизнь твоего отца, на идиотские карточные долги. Я был не лучше, чем Уигби.

– Это действительно нельзя назвать джентльменским поступком, – согласилась она. – Но мы оба были тогда другими. И не забывай, что те три ночи, что мы провели вместе, подарили нам Хлою. Из-за одного этого я никогда не буду жалеть о том, что произошло.

– Ты слишком легко прощаешь, – прошептал Люсьен.

– Это наше прошлое. Давай не будем оглядываться назад. – Эвелин шевельнулась, зашуршал шелк. – Так как – будем продолжать обсуждение, – спросила она, проводя рукой по вздыбившемуся в его брюках бугру, – или есть более неотложные дела, достойные нашего внимания?

– Определенно есть более неотложные дела. – Люсьен поднялся, потянув за собой Эвелин. Отбросив шахматную фигурку, которая все еще была в его руке, он полностью переключился на белую королеву, находившуюся в его объятиях. Взяв в ладони ее лицо, он поцеловал жену.

Эвелин таяла в его объятиях, она с готовностью разомкнула губы в ответном поцелуе и с тихим стоном наслаждения закинула руки за шею Люсьена. Он был настойчивым, она уступчивой. Люсьен обхватил ее руками, и ее сочные груди вдавились в его грудную клетку, а мягкий живот прижался к его возбужденной плоти. Она изгибалась, пытаясь еще сильнее вжаться в него, будто хотела слиться с ним.

– Я хочу тебя, Люсьен, – шептала она между поцелуями. – Я хочу, чтобы ты проник в меня.

Он снова впился в ее губы, отдаваясь безотчетному желанию обладать ею.

Желание переполняло Эвелин, у нее подкашивались нога, дрожали руки. Люсьен целовал ее ненасытно, жадными руками комкая шелк ее ночной рубашки. Она цеплялась за его сюртук, ухитрившись расстегнуть его и наполовину стянуть с его плеч. Он немного отстранился, помогая ей снять его полностью, затем положил ее руки на пуговицы жилета.

– Расстегни их.

Необузданность в его темных глазах напомнила Эвелин прежнего Люсьена. Признанный обольститель, искусный любовник. Ее пальцы дрожали, но ей удалось расстегнуть пуговицы на его жилете. Он освободился от жилета, его взгляд из-под полуопущенных век молчаливо сулил растопить всю остававшуюся в ней сдержанность. Эвелин вцепилась в его галстук и стащила его, расстегнула воротник и торопливо начала выдергивать рубашку из брюк.

– Эвелин. – Неожиданно став серьезным, Люсьен остановил ее руки, прежде чем она успела стянуть его рубашку через голову. – Я могу не снимать ее, если тебе так будет лучше.

Она нахмурилась.

– Я не понимаю.

– Рубашку. – Люсьен выглядел смущенным, но не отводил взгляда. – Я могу не снимать ее, если тебе так удобнее.

– Почему это должно быть для меня удобнее?

– Или мы можем пойти наверх. Загасить свечи...

– Люсьен, в чем дело?

Он вздохнул, закрыв глаза, затем вновь открыл их.

– В моих шрамах, Эвелин. Если тебе неприятно смотреть на них, я могу остаться в рубашке или можно пойти наверх, где темно.

– О Люсьен. – Она погладила его по щеке. – Твои шрамы не беспокоят меня. И никогда не беспокоили.

Люсьен удивленно округлил глаза.

– Но... ты ведь ничего не сказала, когда впервые увидела их. Я думал, что тебе неприятно.

– Нет. Совсем не так. – Ее голос срывался от нежности к этому сильному и ранимому мужчине. – Конечно, я расстроилась, была в ужасе, представив себе, что ты пережил. Я тогда только поняла, почему ты так ненавидел моего отца, и не могла ставить тебе это в вину.

Люсьен закрыл глаза и вздохнул с облегчением, позволив себе наконец расслабиться.

– В то утро, когда мы чуть было не занялись с тобой любовью в столовой, ты отступила именно после того, как коснулась моих шрамов. – Люсьен открыл глаза, и глубина чувств, которую выражал его взгляд, потрясла Эвелин. – Я был уверен, что ты испытывала отвращение к ним. Что из-за этого ты не захочешь близости. – Он засмеялся, подтрунивая над собой. – Это был сильный удар по самолюбию могучего Люцифера. Вот тогда я и понял, что никогда не стану прежним.