Книга Бог Войны - Рина Кент

приятнее смотреть, — он все еще говорит мне на ухо, словно впрыскивая сладкий яд в мои вены. — Так как насчет того, чтобы быть хорошей девочкой, переодеться в приличное платье и встретиться со мной внизу?

Его теплые губы покидают мое ухо, но он не отстраняется. Его близость и пугающее присутствие впиваются в меня, как сигарета в бумагу. Безнадежно отрицать желание его прикосновений, когда каждый дюйм моего тела жаждет их.

Я вся мокрая от вибрации его глубокого, грубого голоса.

В этот момент это просто смешно.

— Или что? — прошептала я, украдкой взглянув на него, и тут же пожалела об этом.

Его взгляд темнеет до греховного серого, когда он берет оба моих запястья в одну руку, держит их в заложниках у меня за спиной, а другую руку опускает на талию.

— Или… — его большая ладонь скользит вверх, сжимая мою грудь через тонкую сорочку, и мои соски твердеют под его прикосновением, когда он опускает руку вниз, хватает меня за задницу и прижимает к себе. — Я накажу тебя, миссис Кинг.

Дрожащее хныканье вырывается из меня, когда его безошибочная твердость упирается в низ моего живота.

— Как ты это сделаешь? — пробормотала я.

— Не играй с огнем.

— Может, я хочу обжечься.

— Блять, Ава, — он отпускает меня и медленно отходит назад, как будто не хочет этого делать. — Иди и приготовься, пока я не сделал то, что не смогу обратить вспять.

Обжигающий отпечаток его кожи на моей все еще жжет, тепло и влага свертываются между моими ногами, но я отказываюсь поддаваться плетям отказа.

Опять.

Вот дура.

Я пришла сюда, намереваясь высказать ему все, что думаю, и уйти, но в итоге оказалась как мышь в когтях у кошки.

И я бы позволила ему зайти еще дальше, если бы он хотя бы поцеловал меня.

Очевидно, в какой-то момент моя гордость собрала вещи и покинула здание.

Я скрещиваю руки на груди. Его глаза сфокусировались на моем декольте, и я заставила себя дышать ровно.

— Если ты хочешь, чтобы я пошла с тобой, у меня есть условия.

Его брови приподнимаются, когда он снова фокусируется на моем лице.

— Условия. Во множественном числе?

— Вообще-то, два.

— И с чего ты взяла, что можешь выдвигать условия?

— Маленький факт, что я — твоя жена, — с милой улыбкой отвечаю я ему.

— Не вижу взаимосвязи.

— Ты должен относиться ко мне как к королеве, а это значит делать меня счастливой. Выполнение моих условий делает меня счастливой. Как говорится, счастливая жена — счастливая жизнь.

Он сужает глаза, и я вижу, что ему надоело мое дерьмо, и он теряет терпение быстрее, чем его моральные устои.

— Продолжай. Давай послушаем твои условия.

— Первое: если ты хочешь, чтобы я пошла на коктейльную вечеринку, мероприятие или что-то еще, ты должен дать мне достаточно времени, чтобы подготовиться, и сначала спросить меня.

— У тебя есть час на подготовку, и я уже просил Сэм спросить тебя.

— Она не спрашивала меня, она выполняла твой приказ. Так что тебе пора это исправить.

— И как же мне это сделать?

— Просто. Спроси меня.

Я знаю, что Илай привык к тому, что его приказы выполняются. Он в одиночку заставил нашу дружную компанию, включая Сеси, бояться его гнева, потому что приказал им, что если я сойду с начертанного им кристального — он же скучный — пути, то они об этом пожалеют.

Единственный бунтарь — Лэн, и Илай всегда заставляет его за это расплачиваться, то раскрывая его сомнительные поступки родителям, то разбивая несколько его драгоценных скульптур (он делал это трижды, одну из них — перед важным конкурсом), то просто сообщая Мие о его слабостях после того, как они стали встречаться.

Илай холоден, безжалостен и, прежде всего, настойчив. Если он угрожает, то обязательно выполнит свою угрозу.

Он ни при каких обстоятельствах не подчиняется приказам и не идет на компромиссы, которые ему не выгодны. Если вы видите, что он идет на компромисс, то это потому, что он уже одержал верх и методично спланировал ситуацию так, чтобы обернуть ее в свою пользу.

Поэтому я полностью ожидаю, что он достанет свои чудовищные рога, и буду упорно стоять на своем. Это тот холм, на котором я решила умереть, спасибо большое.

— Ты будешь моей спутницей на благотворительном вечере, миссис Кинг?

Мои губы раздвигаются.

— Ты… попросил.

— Разве не этого ты хотела? — в его голосе звучит полное раздражение, и он уже готов забрать свои слова назад.

— Да. Я почту тебя своим присутствием.

— Не могу быть более взволнован, — говорит он с абсолютно безэмоциональным лицом. — Какое второе условие?

Это сложно, но ничего не поделаешь. Я отвожу плечи назад.

— Ты будешь проводить со мной время.

— Я и так провожу с тобой время.

— Я не имею в виду вот так.

— Тогда как?

— Как я просила тебя той ночью.

— Я не собираюсь ухаживать за тобой, Ава.

— Тогда и не надо. Сейчас не Средневековье. Но ты должен проводить со мной время.

— Как именно?

— Не знаю. Разговаривать?

— Это еще одно название для конфликтов?

— Читать книги?

— Мы не читаем одни и те же книги. Кроме того, неужели ты думаешь, что я буду сидеть и смотреть, как ты портишь драгоценные книги в мягкой обложке?

— Я выделяю отрывки, которые мне нравятся. Никакого вандализма. Но ты прав, нам придется вызвать скорую помощь, если ты будешь наблюдать за этим в течение длительного времени. Кроме того, не обижайся, но у тебя отвратительный вкус на книги. Может, посмотрим фильмы?

— Я не смотрю фильмы.

— Кто не смотрит фильмы?

— А кто смотрит их по полдня каждый день?

Я пожимаю плечами.

— Я что-нибудь придумаю, но ты должен пообещать выделить время, и я не имею в виду после работы, когда ты перестанешь быть Макиавелли. Я имею в виду полноценный день.

Да, это была моя попытка, но попытаться стоило. Чувство вины за измену, возможно, не перестанет разъедать меня изнутри, тем более что я понятия не имею, что это был за человек, но единственный способ пережить это — посвятить себя ему здесь и сейчас.

Я должна быть такой же верной, как и он. Даже если наши отношения будут фальшивыми.

И тогда я разобью ему сердце. Ну, может быть, дух, ведь у него нет сердца.

Илай смотрит на меня с минуту, и я изо всех сил стараюсь не сломаться под давлением и не пойти на компромисс.

К моему полному изумлению, он кивает.

— Правда? — спрашиваю я в недоумении. — Ты не передумаешь?

— Ты