Книга Василиса из рода Ягинь - Кристина Юрьевна Юраш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отец! – послышался каркающий голос ворона. Он был в ярости. Он бережно положил безвольную голову Василисы Черной на пол.
– Зачем бросаешь меня! – тряс ее ворон. Он пытался ее поцеловать, вдыхая в нее туман, но она лишь дергалась. – Не смей! Не пущу по Калиновому Мосту! Не пущу…
Он исчез, а Василиса Черная, так и осталась лежать на полу, окутанная туманом.
– Там и сидите, – послышался страшный голос князя. Огромный великан сделал в воздухе знак, словно закрывает двери. – Подумаете над своим поведением. Потом, быть может, выпущу! Обоих! Я – то все вижу.
Когда невидимый ключ повернулся в замке, туман сомкнулся, а василиса дёрнулась, словно по залу пробежала волна силы.
«Живой или нет? Живой или нет?» – гадало сердце. И замирало от страха.
– Тут я, – послышался уставший голос, а сердце радостно встрепенулось. Филин влетел в княжий терем и сел рядом с василисой. Она прильнула к нему, бережно отдавая цветок папоротника.
– Ну что, сын, – послышался голос князя. – Один ты у меня остался, получается…
– А Сокол? – спросил княжич, вставая между отцом и василисой.
– Не прощу ему. Силы лишу. Пусть среди людей валандается, – произнес князь. – А ты мои наследником будешь… Выбирай награду…
– Василису, – сразу же произнес филин. Василиса широко распахнула глаза. Горящие навьи глаза князя смотрели на нее.
– Нет, – послышался голос князя. – Только не василису.
– Она же наполовину навья! – возразил княжич.
– И ты туда же!!! – загрохотал отец, а стены едва не содрогнулись. – Любую другую награду! Только не ее! За то, что она сделала – благодарствую. Но не более. Живой убраться дам.
Князь тяжело опустился на трон.
– А более не проси! – произнес он, а раскаты его голоса отдавались от стен. – Я тебе, сын, и власти дам, и богатства… Все, что хочешь бери. Только девку свою брось… Не пара она княжичу навьему! Не пара!
– Ну тогда пришло время прощаться, – выдохнул внезапно княжич. Он смотрел на нее так, что василисе стало понятно. Он прощается навсегда. Он положил обе руки на хрупкие плечи. – Береги себя, Василиса Лесная… Благодарю за все…
– Вот это дело! – довольно усмехнулся князь. – Ну что ж, сын мой любимый и единственный…
Сердце василисы дернулось от слез. Чувства, которые она скрывала, прятала, рвались наружу, но княжич толкнул ее, а она упала и внезапно очутилась на полянке.
Некоторое время она просто лежала и смотрела в небо. Яркое солнце размывало от слез. Она рыдала, плакала, выла… Ее руки рвали траву, а он упиралась лбом в землю и шептала: «Нет у меня другой матери, кроме тебя, мать – сыра земля… Что ж ты меня не прибрала… Что ж ты меня оставила…».
Свернувшись калачиком среди травы, василиса чувствовала такую боль, которую словами передать не могла.
– А я говорила, – послышался сипловатый голос Черепуши. – Повелся он на богатства отцовы… Эх, беда-то какая… Но хоть живы остались. И то славно. А я уж, думала, не выживем!
Но василиса ее почти не слышала. Все слова, которые она в сердце берегла, весь страх потерять его, вся боль, которая разрывало девичье сердце, все вырывалось изнутри слезами и стонами.
– Ну что ж ты… – причитала Черепуша, как бабка старая. – Бедная девица… А я говорила, не водись с нечистым. Кто знает, что у них на уме! Ну да брось, плакать…. Сколько еще в жизни твоей любови будет. Куда тебе печалится, в твои-то годы…
Василиса чувствовала, как сердце внутри медленно умирает. А может, он увидел, что она холодна к нему, и поэтому так решил? Так откуда ж ей слова ласковые знать? Если ее не мама – папа воспитывали… Откуда ей опыта набраться?
Сколько она так пролежала, василиса не помнила. Она лишь видела, как месяц сменяется солнцем.
– Ну че? Пойдем, побредем? – вздохнула Черепуша. – Ну давай, девонька! Давай!
Василиса встала, покачиваясь.
– Да на меня обопрись! Да сильнее, не бойся, не стеклянная! – заметила Черепуша. – Пойдем, куда глаза глядят. Быть может, сейчас деревню какую найдем. А там домовой разбушевался. Новостей не слышал…
И она побрела сквозь темные лесные чащобы, освещая себе путь яркими глазами посоха.
Эпилог
Ее сразу заметили собаки и дети, играющие посреди огромной лужи.
Испуганные дети, бросились по домам, а собаки протяжно завыли, словно к покойнику.
– Здравие, – послышался голос василисы. – Есть какой нечистый?
Старичок – староста почесал голову. Он был в старой льняной рубахе, наспех подпоясанный и с растрепанной бородой.
– Да был домовой у Мотри, бушевал одно время, – заметил староста, оглядывая деревню. – Потом вроде бы сдружились. Ну, в погребе у ведьмы Анисьи черти водятся… Но это ж так надобно. Изводить их нельзя, кто же еще будущее предскажет да пропажу найдет? А так… Да почти никого? Бывает Боли Бошка к бабам пристанет…
Прошел уже месяц с того момента, как они расстались. Казалось, что сердце до сих пор кто-то иголкой покалывает. И думать об этом нестерпимо.
– Че-то нечисть угомонилась, что ли! – почесал седую голову старик. – Видать, князь Мертвого Посада вернулся. Поговаривают, что сидел он ни жив, ни мертв.. А тут вон! Рука железная чувствуется. С две недели нечистики, как повымирали. Раньше кикимора детей таскала, а сейчас, и она успокоилась…
Василиса вздохнула. Нет здесь работы.
– Пойдем, – выдохнула она, глядя на Черепушу. – Нечего нам здесь делать…
– Вот понять не могу, – заметила Черепуша. – Две недели лютовали, а потом тишина! Уже вон, какая деревня! Только домовому пальчиком погрозили. И тот унялся. Перестал девку за бока щипать.
Уныло они брели по тропинке, ведущей из деревни. Яркое солнце клонилось к закату. Казалось, внутри больше ничего нет… Пустота одна…
– Чу! – послышался голос Черепуши, когда они вошли в чащу. Василиса и сама заметила, как все потемнело. От того и покрепче за посох схватилась.
– Чую, но не вижу, – прошептала она, даже обрадовавшись. Давно ей нечистые не попадались.
Лес был зловещим и мрачным. Василиса тревожно озиралась, опасность выжидала…
Внезапно с ветки на нее слетела огромная птица.
– Ну, здравствуй, василиса, – послышался знакомый голос. – Не ждала?
Она с удивлением увидела филина. Он ударился о землю и обернулся княжичем. Она смотрела на него и не верила своим глазам. Сердце забилось: «Он! Он!». Может, морок какой?
– Да я это… – усмехнулся он, глядя с улыбкой на его лицо. – Ну что стоишь, как неродная?
Василиса, словно оцепенела.
– Ладно, мы не гордые… Так и быть! – рассмеялся княжич, обнимая ее и прижимая к себе так крепко, что у василисы
