Книга Семейные хроники Лесного царя - Антонина Бересклет (Клименкова)

на шутника.

— Я ничего такого не говорил! — рассмеялся Яр.

Некромант побледнел от гнева. Однако в присутствии Милены и ради своей малышки он постарался держать себя в руках:

— Она в половину человеческого роста, зеленокожая, с кудрявыми красно-рыжими волосами. Это всё, что в ней есть от гоблинов. Она стройная и худенькая, какими бывают человеческие девочки. У нее очаровательная улыбка. И… — он запнулся, не зная, поможет ли это. Но всё же сказал: — У нее глаза дракона.

— Ого, — негромко вырвалось у Яра.

Сильван метнул в него испепеляющий взгляд, но хозяин Леса состроил самую серьезную, сочувствующую и озабоченную физиономию, на какую был способен.

— Драконьи глаза — это как? — заинтересовалась Милена.

Сильван удрученно описал. И замолк, косясь из-под ресниц на Яра. Тот вздохнул:

— Была бы Лукерья дома, она бы погадала на пропажу! Или поворожила бы, чтобы быстрей нашлась. Конечно, и гоблины, и девчонка не глупые, чтобы попадаться нашим летающим страшилищам.

— А как ее зовут-то? — спохватилась Милена.

— Грюнфрид.

— Вот видишь, солнышко, он звал в бреду ее, зря ты его грушами пичкала! — обернулся к дочери Яр.

— Ладно, передам поночугам, что дитё отзывается на «Грюнфрид», — проворчала царевна, пропустив слова отца мимо ушей. — У поночуг слух хороший, вдруг чего и услышат.

— Отзывается? — с горечью улыбнулся Сильван. — О, нет. Она не может говорить. Очень сомневаюсь, что кто-то, кроме меня, знает ее имя.

— Немая? — посочувствовала Милена.

Некромант кивнул. Рассказал, пусть и не хотел вроде бы, но слова как-то сами собой лились из него. И как нашел свою воспитанницу — мертвым младенцем, посреди гнилого болотистого лесочка, на холодной кочке, завернутую в промокшую грубую тряпку. А невдалеке, на корявой ветке кривого дерева — повесившаяся мать. Гоблинша, явно согрешившая с мужчиной, с человеком. Отдавшаяся чужаку по доброй воле, иначе она не понесла бы от него ребенка. Силь понял, что несчастная была обманута в своих надеждах, в те места гоблины, жившие обособленно, обычно не забирались. Значит, девушку увезли из родного племени, заманили лживыми обещаниями. А когда она надоела или стала мешать — бросили. С младенцем на руках. Ей некуда было податься, в людских селениях зеленолицых коротышек не привечали. Поэтому она решила не мучить ни себя, ни ребенка: младенца придушила собственными руками, а сама повесилась на поясе от платья.

— Поэтому у обеих оказалось искалечено горло, — пояснил замершим от такой жестокости слушателям Сильван. — Грю я поднял, вернул к жизни. Она ничем не заслужила смерти. А ее мать трогать не стал, она сама сделала свой выбор, хотя могла ради ребенка попытаться примкнуть к другому племени, но не захотела, страдая от любви к никчемному человеку… У младенца оказалось много повреждений. Птицы выклевали глаза, поэтому я, помня, как это делал ты со мной, — он посмотрел на Яра, — я вырастил ей новые.

— И думал при этом о драконе, — тихо произнес Яр. С кажущимся безразличием добавил: — Не подозревал, что у тебя сохранилось что-то «на память» о Марре.

Сильван опустил голову. Тень бывшего любовника и прежде часто вставала между ними, доводя до скандала.

Милена молчала, не рискуя встревать с вопросами. Напряжение между некромантом и повелителем Леса буквально искрило грозовыми всполохами.

— От тебя Грю тоже кое-что досталось, — признался маг Яру. — Было непросто, но я овладел твоей магией жизни. Она мне, чернокнижнику, давалась дорого, но того стоила. Я даже попытался восстановить ей голос — и не так, чтобы она могла говорить, но чтобы пела, как настоящий эльф. У меня почти получилось! Почти… — он помрачнел, перед внутренним взглядом ярко высветились картины прошлого, отдающие болью в груди. — Я почти восстановил ей связки. Нужно было лишь помолчать всего неделю — и она научилась бы петь, стала бы трещать без умолку, как все девочки. Но нас нашел Марр. И моя крошка с воинственным воплем попыталась меня от него защитить…

Сильван закрыл лицо руками.

— Почему она от тебя убежала? — спросил Яр, не давая времени утонуть в горе.

— Куда она могла убежать — вот в чем вопрос! — перебила Милена.

— Наверняка решила найти Марра и отомстить ему, — безжизненно отозвался некромант. — Я столько раз ощущал ее ненависть, когда она забиралась на крышу башни и смотрела вдаль… Она понимала, что слишком маленькая, что не сможет одолеть дракона. Она оставалась со мной, надеясь, что я сумею стряхнуть с себя заклятье. Но время шло… Вероятно, она посчитала, что медлить больше нельзя. Или что она достаточно подросла, чтобы отправиться в путешествие.

— Прекрасно! — потерла руки Милена. — Тишка тоже отправился покорять дракона! Значит, там они и встретятся. Не думаю, что драконов на свете осталось слишком много и они разминутся. Надо отослать к Тишке птичку с письмом!

— Прекрасная мысль, — Яр поддержал дочь в начинании. — А поночугам опиши приметы Грю… Грушеньки!

Милена рассмеялась и убежала по делам.

— Тишка — кто это? — спросил Сильван.

— Наш с Лушей старшенький — Светозар Ярович!

Яр откинулся на подушки, заложил руки за голову, задумчиво уставился на сводчатый потолок.

— С горлом и голосом есть одна хитрость, — принялся рассуждать вслух хозяин Леса. — Если знать об этой мелочи, то можно избавить от немоты за пару часов. Еще устанешь слушать