Книга Столичный доктор. Том III - Алексей Викторович Вязовский

пара слов. Дорогой (!) Евгений, жду вас завтра в десять утра на том же месте, где встретились в первый раз. Коротко и ясно. Я зачем-то понюхал листик — нет, ничем пахучим не брызгала, как это принято сейчас у дам в возрасте от пяти до девяноста девяти. Опередила она меня, я ведь и сам собирался написать записочку примерно с таким же предложением.

Утром все валилось из рук. Я не помнил, куда только что положил какую-то вещь. Предстоящее свидание вдруг стало важнее вчерашних событий, всей мировой медицины. По крайней мере, о Рентгене я вспомнил, только когда поднял упавший на пол конверт со знаменитым снимком. Вернее, пока еще нет, но очень скоро очередь из желающих напечатать банальную, в общем-то, фотографию, вырастет без меры. Потом я позорно порезался при бритье, и долго пытался остановить кровотечение из мизерной ранки, прикладывая квасцы и приклеивая клочок газеты. Влюбился, ваше высокоблагородие? Как пацан. Опять. А как же Вика и Лиза? Первая уже совсем покинула мое сердце. Вторая кроме боли ничего не вызывала. «Но я другому отдана и буду век ему верна». Ну ладно, не век и кое-какой «медовый месяц» у нас был. Но в том то и дело, что «кое-какой». Я же не премиальный бычок на размножения. Я человек, мужчина… Хочу любить и быть любимым. Постоянно, без политики, странных супругов, метаний и треволнений. Но и Агнесс… Что я про нее знаю? Кто она? Необычная для Германии яркая внешность, почти славянские черты лица…

Нет, надо держаться, это же пройдет, совсем немного потерпеть, я уеду, она останется, всё будет хорошо. Некогда, работы впереди — вагон.

Но в без четверти десять я уже нетерпеливо прогуливался вдоль ограды епископской резиденции. Ночью моросил дождь, и я на всякий случай захватил с собой зонт. А ну как простые небесные осадки обернутся непростой метелью. Осень переходит в зиму. Поразмыслив над немецкой природой, я начал поход вдоль забора, изучая особенности прутьев. Изумительная работа кузнеца, чего уж тут…

Замерзнуть не удалось, хотя температура воздуха с утра всего восемь градусов была. Агнесс пришла не по-девичьи рано, за десять минут до назначенного времени. Коричневое пальто, замысловатая шляпка, под которую были уложены рыжие кудри, в руках тоже зонтик. Приготовилась.

Я вручил девушке небольшой букет чайных роз из местной оранжереи. За цветами пришлось резко метнуться Кузьме. Хорошо иметь слуг…

— О, как мило! — Агнесс покраснела, вдохнула запах роз. — Вы наверное, фраппированы моей инициативой?

Девушка, как ни в чем не бывало, взяла меня под руку, повела к реке.

— Эмансипация проникла и в российское общество, хотя по утрам приходится прогонять с порога медведей с помощью балалайки, — улыбнулся я. — Очень рад вас видеть! Тоже ждал этой встречи, и даже почти написал вам письмо.

— Почти?

Я показал снимок своей руки, объяснил про открытие Рентгена. Чем привел Агнесс в сильное возбуждение.

— Это же революция! Можно увидеть перелом…

— … опухоль — подхватил я.

Где-то с четверть часа мы говорили только о медицине. Потом девушка опомнилась.

— Сегодня я буду вашим чичероне! Покажу наш город, Ойген.

— Нет, дорогая Агнесс, Ойген — это принц Савойский. А я всё еще Евгений. Только прошу, без исторических экскурсов. Пожилой господин, который рисует у моста…

— Герр Зеппельт, он преподавал у нас историю, — засмеялась Агнесс. — Да, неподготовленный слушатель может сильно пострадать от беседы с ним.

Если в первую нашу встречу она рассказывала про больницу, то сегодня — как раз про город. Почти каждый дом удостаивался какой-нибудь маленькой истории. И объясняла она, будто и вправду работала профессиональным гидом много лет. И даже мое сообщение об открытии таинственных лучей не сбило ее с этого настроя.

— Вы с такой любовью говорите об этом месте, — заметил я. — А если выйдете замуж и придется уехать отсюда?

— Ого, это предложение? За мной дают очень хорошее приданое, — улыбнулась она. — Не пожалеете.

— И сколько же? — поддержал я этот довольно опасный разговор.

— Не скажу, ведь согласия я еще не дала, — погрозила мне пальчиком Агнесс. Снова засмеялась. — И давай уже перейдем на «ты».

Мы обоюдно перевели эту непростую тему в плоскость шутки. А что, двадцать лет — для девушки возраст сейчас довольно критический. Тут родителям уже впору начинать переживать и судорожно увеличивать приданое, чтобы потенциальные принцы не рассосались куда подальше. Но эти мысли шли где-то на периферии трансляции, идущей в моей голове. Основной сигнал показывал какое-то укромное место на берегу Майна, куда мы только что зашли. Вокруг, как по заказу, довольно густо росли деревья, большей частью клены, да еще и кустарник создавал дополнительную защиту от посторонних взглядов.

— Это место для свиданий, — объяснила Агнесс. — Когда я узнала о нем, долго мечтала, что и у меня будет такой момент, когда… ну ты понимаешь…

— И как? — зачем-то спросил я. — Произошло?

— Это излучение герра Рёнтгена, оно что, делает людей особо глупыми?

Тут я не выдержал, наклонился и поцеловал девушку в приоткрытые губы. И спустя секунду она ответила! Не очень умело, но с большим энтузиазмом.

* * *

Собственно, на этом весь разврат и кончился. Для девушки поцелуя оказалось достаточно. Если не первый в ее жизни, то наверняка один из. Так притворяться суметь надо. А она хоть и похожа на актрису из будущего, но точно не по этой стезе.

— И как ты попала в медицину? — спросил я, когда мы освободили секретное место другим вюржбурцам, жаждущим уединения. — Для такой красивой девушки наверняка нашлось бы занятие получше, учитывая размер приданого.

— Мама, — вздохнула Агнесс. — Мы все так долго за ней ухаживали, что о другом я уже и не думала. Папа работал, я училась и помогала дома.

Блин, вот надо было полезть в дебри семейных отношений. Только не заплачь, девонька, не надо! Слишком хорошее утро.

— И что случилось?

— Рак. Мамы