Книга Капитали$т: Часть 3. 1989 - Деметрио Росси

был настроен скептически.

— Не получится ничего, Леха, — мрачно говорил он мне по дороге на встречу. — Ты же слышал, они объявили, что общак создают и постановка такая — ты или с ними, или против них. Лично я ни в какой общак платить не собираюсь, пусть как хотят!

— Нормально все будет, — успокаивал я. — Значит, сделают для вас исключение. Лисинский сказал, что Гусар готов к компромиссам.

Матвей недоверчиво качал головой. Он вытащил из кармана пачку «Кэмела», нервно покрутил ее в руках, выругался и спрятал обратно.

— Курить начал, можешь себе представить? — пожаловался он. — С девятого класса не курил, а сейчас начал. Нервы! Исключение, ты говоришь? Мне эти исключения нахрен не нужны!

— Ты хотя бы разговаривай спокойно, — посоветовал я.

— Да знаю… — мрачно ответил Матвей.

Мы приехал в назначенное время в кафе «Уют». Лисинский и Гусар были уже на месте, пили чай и беседовали.

— А вот и молодежь пожаловала! — обрадовался Гусар, увидев нас. — Давайте к нам за стол, в ногах правды нет!

Мы сдержанно поздоровались и присели.

— Давайте к делу, — угрюмо предложил Матвей.

Лисинский и Гусар обменялись добродушными улыбками.

— Ну, к делу, так к делу, — сказал Гусар. — Жалуются на тебя люди. Говорят, что работать не даешь. Щипачей, игровых, кидал на барахолку не пускаешь. Как так?

— Ясен пень, не пускаем, — подтвердил Матвей. — Нам барыги за охрану платят. Мы охраняем. Ваши там шороха наведут, а потом прибегают менты и винтят всех — и нас, и барыг. Вообще, барахолку разогнать грозились.

Гусар понимающе кивнул.

— Ну так что ты предлагаешь? — спросил он.

— Чтоб ваши ни на барахолку, ни на балку не лезли, — сказал Матвей. — Своих овец мы сами стрижем и в посторонней помощи не нуждаемся.

— Допустим, — согласился Гусар. — Но вы же влезли и на центральный рынок, и на колхозный. А там наши с самого начала получали — Кабан и Ворона. А теперь вы появились. Кабан и Ворона недовольны.

— Мы никуда не влезали, — сказал Матвей. — Наши барыги там точки открыли, мы с них получаем.

— Видишь, как выходит… — сказал Гусар укоризненно. — Кабан с Вороной барыг трясут и с этого на общак выделяют. Общаку плюс. А вы им убыток делаете, на их территории с барыг получаете, на общак ничего не даете. По сути, ущерб общаку наносите, так получается.

Матвей хотел ответить, но я его перебил.

— Виктор Федорович, — сказал я дипломатично, — мои друзья не будут никому платить. Это принципиальная позиция, и вы о ней знаете. Мы можем обсуждать какие-то детали, но не позицию в целом.

— Ну что ты с ними будешь делать… — прихлебывая чай сказал Лисинскому Гусар. — Ну ладно… Рынки — хрен с ними, решим. Кооператоры новые и новые каждый день появляются. С новыми как будем решать?

— А чего решать? — пожал плечами Матвей. — Все уже давно решено. Кто первый встал, того и тапки.

— Резонно, — сказал Гусар. — По новым будет так — кто первый барыгу приболтал, тот с него и получает. А по рынкам, паря… Кого вы прихватили на центральном и колхозном — пусть будут. Но больше, чтобы там никаких движений не наводили. И вообще, чтобы ваших парней там не было. Не нужно Кабана с Вороной огорчать. Они к вам на барахолку не лезут, вы к ним не лезете. Договорились?

— Справедливо, — сказал Матвей.

— И вообще, — продолжил Гусар, — общаться нужно, молодежь. Не только, когда непонятки возникают, а просто общаться, как между приличными людьми заведено. Вот вы «чехов» погоняли, молодцы, все верно сделали, вам за это уважение от людей! Но в этот раз вы с ними смогли решить вопрос, а могло бы получиться и так, что не вытянули бы. Вместе такие дела делать нужно!

— Будем общаться, — подтвердил Матвей, который, кажется, слегка расслабился. — Тем более, что общие друзья есть. — Он кивнул на меня. Евгений Михайлович поощрительно улыбнулся.

— Вот и договорились, — сказал Гусар. Высокие договаривающиеся стороны пожали друг другу руки.

Матвей поднялся и уже хотел прощаться с присутствующими, но Евгений Михайлович его остановил.

— Есть еще один человек, который с вами, молодые люди, хочет пообщаться, — сказал он.

Матвей вопросительно посмотрел на Евгения Михайловича.

— Попрошу за кулисы, — сказал Евгений Михайлович и проводил нас в подсобку. В подсобке на жалобно скрипевшем стуле сидел, развалившись, Ваня — сын цыганского барона. Увидев нас, он с проворством, странным для его комплекции, вскочил со стула и заулыбался, в результате чего полумрак подсобки осветило золотое сияние. Из груди Матвея вырвался обреченный вздох.

— Прошу как брата! — сказал Ваня, обращаясь к Матвею. — Чтобы наши на барахолке торговать могли! Мы с Евгений Михалычем партнеры, одно дело делаем!

— Только торговать? — спросил Матвей, скривившись, словно от зубной боли.

— Клянусь могилой дедов! — торжественно объявил Ваня и размашисто перекрестился. Я с большим трудом сдерживался, чтобы не заржать во весь голос.

— Без воровства, без кидалова, без дури? — уточнил Матвей.

— Здоровьем детей клянусь! — Ваня снова перекрестился. — И вообще, это не наши, что продавали дурь! Это заезжие! А мы — с понятиями, такое и в руки не берем никогда.

— Короче, — сказал Матвей, — пусть выходят ваши. Но до первого же косяка. Понятно?

— Понятно, — заверил Ваня. — Я им всем скажу — не дай бог что! А если что, лично сам всех накажу! Сколько тебе бабок дать, друг?

Мы переглянулись с Матвеем, и я тихонько покачал головой.

— Бабок нисколько не нужно, — сказал я. — Помочь сможешь в одном деле?

— Что за дело? — деловито осведомился Ваня. — Если в моих силах, то клянусь!

— Рыжье нужно, — коротко сказал я. — Сможешь организовать по нормальной цене?

— Сколь нужно? — спросил Ваня, в глазах которого загорелся интерес.

— Сколько не жалко, — пожал плечами я. — Дам хорошую цену.

Ваня сделал рукой широкий жест.

— Домой ко мне приходи! Знаешь мой дом? Выпьем по чарке, поговорим, о том, о сем, о рыжье тоже. Хорошему человеку все сделаем, если хороший человек! И выпьем, и закусим,