Книга Дороги Средневековья. Рыцари, разбойники, кочевники, святые - Тамара Натановна Эйдельман

часть российского народа, и смешение это происходило веками. Огромную роль играли скандинавы, варяги, а также восточные народы: тюрки, иранцы, все те, кто шел из степи.

Классический пример – статуи богов, которые князь Владимир еще до крещения Руси поставил на высоком берегу Днепра. Он установил славянских богов – Перуна, Даждьбога, Стрибога, Мокошь, а рядом – двух загадочных божеств, судя по всему, иранского происхождения: Хорса и Семаргла. Зачем ему понадобилось ставить в Киеве иранских идолов? Ясно, что там проживала большая община людей с Востока, и значит, они далеко не всегда воевали. И эти многочисленные княжеские браки, перемежавшиеся с военными походами, говорят о многом. Ведь половецкая княжна не приезжала одна – она брала с собой слуг, свиту, происходило непрерывное смешение.

Как мы знаем, история о походе Игоря Святославича против половцев вдохновила композитора Бородина на создание оперы «Князь Игорь». Бородин придерживался националистических взглядов, что было характерно для «Могучей кучки», и события, показанные в опере, для него очень важны. Он видел в них противостояние святой христианской Руси и наступающего на нее Востока. И я хочу привести отрывок из замечательной книги Соломона Волкова «История культуры Санкт-Петербурга», где он как раз рассказывает об этой опере:

«В “Князе Игоре” изображены два контрастных мира – русский и половецкий. Разумеется, идеологические симпатии Бородина отданы русским, хотя сам композитор, как уже говорилось, был незаконным сыном грузинского (имеретинского) князя. Князь Игорь – идеальный герой, первый среди равных, и его поддерживают дружина и народ. Он олицетворение русской государственности, какой ее видит Бородин: сильной, справедливой, цивилизаторской. С другой стороны, кочевые половцы, для которых государственной идеи не существует, живут в мире насилия и слепой жажды разрушения.

Этическое превосходство русских над степняками для Бородина несомненно. Но кавказское происхождение композитора дало ему необыкновенно тонкое интуитивное понимание экзотического и ориентального музыкального материала.

<…> Музыка половцев в опере “Князь Игорь” несравненно более динамична. Она исполнена чувственной радости, доходящей до экстаза. Она также воинственна и исступленно-угрожающа. Для слушателя очевидно, что эмоционально Бородин “дома” в стане половцев. Он не просто наблюдатель, он почти участник дикой оргии. В этом одна из очевидных причин того, что аудитория неизменно подпадает под очарование половецких плясок. Их гипноз воздействует на подсознательном, инстинктивном уровне; разум этому гипнозу сопротивляется. Поэтому эффект этой музыки еще сильнее, когда она исполняется вне контекста, как отдельный симфонический или балетный номер».

Опера «Князь Игорь» – произведение большое. Но самая знаменитая ее часть – это половецкие пляски, которые действительно часто (и по всему миру) исполняют как самостоятельное произведение. И мне это кажется очень символичным: Бородин, желая показать превосходство русского начала над половецким, в результате проникся последним и создал потрясающую музыку. Для меня это во многом – символ отношений русской и степной культуры. Они могли быть враждебными, могли быть дружескими, но разделить их и воспринимать по отдельности невозможно.

Мстила ли княгиня Ольга за своего мужа?

Княгиня Ольга – одна из первых христианок и практически первая женщина, действующая в русской истории, героиня удивительных мрачных и романтических летописных сюжетов. Что мы знаем о ней? Она была женой князя Игоря и, когда Игорь погиб, жестоко отомстила за него. Воспитывала сына Святослава, от имени которого впоследствии управляла в Киеве, пока тот находился в далеких походах. Ездила в Константинополь и там крестилась – когда бо́льшая часть Руси еще оставалась языческой.

Летопись, к сожалению, немного сообщает нам об Ольге. А сведения, которые до нас дошли, достаточно туманны и поэтому дают возможность фантазировать. С Ольгой связано множество самых невероятных предположений.

Нам ничего не известно о женах предыдущих князей. Мы даже не уверены в существовании варяжского князя Рюрика. Наверное, у него имелась жена, раз Игорь считается его сыном. Вещий Олег – предположительно, родственник Рюрика – управлял Новгородом и потом Киевом, пока Игорь был мал, однако и о его жене мы ничего не знаем.

А вот о княгине Ольге информации больше. К сожалению, многие летописные тексты, ей посвященные, написаны довольно поздно: Ольга жила в начале X века, а рассказы о ней относятся к XVI – началу XVII века. Историк XVIII века Василий Никитич Татищев даже обнаружил где-то загадочную и сомнительную «Акимовскую летопись», из которой брал довольно странные данные (в том числе и об Ольге), но многие ученые считают ее подделкой.

Большинство летописцев сходятся во мнении, что Ольга принадлежала к простому роду, где-то даже писалось, что она была крестьянкой. При этом в «Повести временных лет» говорится о том, что она вышла из варягов, и это подчеркивает ее имя: Ольга – варяжское Хельга. Летописец помещает ее родную деревню поблизости от Пскова – там, конечно, могла жить варяжская девушка.

Существует романтическая история – сильно приукрашенная, а возможно, и полностью выдуманная – о том, как молодой князь Игорь, проезжая в районе Пскова у речной переправы, увидел молодую красивую девицу и тут же влюбился в нее. Он стал оказывать ей знаки внимания, но она отвергла его ухаживания. Летописец вложил в ее уста торжественную речь, в которой она просила князя не покушаться на ее невинность и пообещала броситься в реку, если он станет насильно добиваться ее любви. Это произвело на Игоря большое впечатление: он оставил в покое эту прекрасную добродетельную особу, но запомнил ее. И когда его воспитатель, Вещий Олег, взялся искать ему жену, Игорь сказал, что хочет жениться не на знатной женщине, а на той самой простолюдинке из-под Пскова. Олег отправился туда, нашел Ольгу и выдал ее замуж за Игоря. Историю эту мы, к сожалению, не можем ни опровергнуть, ни подтвердить, нам остается лишь принять слова летописца на веру.

Надо отметить, что в некоторых текстах Псков называют в старинном варианте – Плесков. И это позволяет некоторым историкам, особенно болгарским, утверждать, что речь в летописях идет не о Пскове, а о болгарском городе Плиска, и предполагать, будто Ольга на самом деле не варяжка, а болгарка и Олег нашел ее где-то на Балканах. Хотя эта версия кажется совершенно сказочной.

Татищев, опираясь на упомянутую «Акимовскую летопись», высказал еще одно предположение относительно родословной Ольги. По его мнению, она принадлежала к славянскому роду и звалась Прекрасой. Когда же ее выдали за Игоря, Олег дал ей женский вариант своего имени, и она стала Ольгой. Но это, пожалуй, совсем из области фантастики. Татищев, живший в XVIII веке, очевидно хотел представить Ольгу славянкой и потому придумал сказочное имя Прекраса – в духе