Книга Пусть дерутся другие - Вадим Валерьевич Булаев

в ожидании, когда я освобожусь:

— После обеда пресс-конференция в центральном выставочном зале. С тобой проведут инструктаж. Расскажут, что отвечать и в каком порядке. Потом ты свободен. На все четыре стороны. Если по времени получится — встретишь друга. Он прибывает сегодня. Оставшиеся деньги скоро поступят на твой счёт.

— А дальше?

— Я бы свалил с планеты на ближайшем корабле, — снова посоветовал звонящий. — Мало тебе здесь проблем? Они же к тебе так и липнут. Удачи.

Но на этом суета не закончилась. В номер, для проформы разок стукнув в косяк, вошёл подтянутый человек, манерно сообщивший:

— Доброе утро. Я представляю службу протокола. Мне поручено проработать с вами комплекс действий, ограничивающий излишнее вмешательство в вашу личную жизнь и согласованных с общей канвой грядущего общения с журналистами.

... Понятно говорить этот тип не умел. Высокопарная, сложносоставленная заумь плохо ложилась на солдатское восприятие, требуя упрощения. А он словно упражнялся в интеллектуальном красноречии, вызывая с трудом сдерживаемое желание свернуть ему шею.

Какой кретин выбрал этого заучку для инструктажа? Вместо доступных, чётких пунктов звучал гибрид учебника по редко используемым словам и философско-политического справочника. Да я на середине фразы забывал, с чего всё началось!

Поручи мне подобное дельце, справился бы в разы лучше, без всяких учёб в колледжах и университетах. Я бы сказал:

— Приятель! Мы разработали легенду, чтобы тебя меньше доставали всякие борзописцы. Ничего такого, но кое-какие правки в твоей биографии появятся. Их мы сейчас и разучим.

На эту незамысловатую мысль у гостя ушло около получаса. Ещё три часа с четвертью ушли на проговаривание нескольких пунктов. И ещё минут восемь на сообщение о том, с кем мне предстоит сидеть за одним столом.

С президентом.

***

Я впервые попал на сцену большого конференц-зала и обескураженно вертел головой по сторонам, морщась от обилия людей там, внизу, в креслах для зрителей.

— Смотри или под ноги, или вдаль, — опытно посоветовал сопровождавший меня распорядитель. — Когда сядешь за стол, тоже сконцентрируйся на дальней перспективе.

Каждый стул, за исключением президентского, имел на спинке приклеенную табличку с фамилией того или иного участника пресс-конференции. Удобно. Мне выпало сидеть вторым с краю, рядом с бесцветной женщиной в строгом костюме и с волевым подбородком. Кто она такая — мне не сказали, а я и не спрашивал. Других присутствующих так же не представили.

В ожидании появления главы государства все принялись усердно готовиться к предстоящему мероприятию, включая заранее разложенные планшеты с информацией. Включил и я, внутренне содрогаясь от своей неуместности среди всей этой высокой публики. Экран высветил всего два слова: «Сиди молча», сменившихся уточнением: «Напоминаю! Отвечать только после прочтения подсказки».

Зал перед нами пестрел глазками камер. Журналисты, представляющие ведущие издания Нанды и известные сетевые обозреватели вроде бы и вели себя тихо каждый по отдельности, но от всей этой братии в зале стоял низкий гул.

Появление президента с сопровождающим его секретарём вызвало аплодисменты.

— Прошу тишины, — потребовал секретарь громким, усиленным аудиоаппаратурой, голосом. — Пресс-конференция начинается.

Приглашённые медийщики не сразу выполнили просьбу. Усаживаясь, они ёрзали в креслах, возились с принесённой техникой. Впрочем, эта возня быстро закончилась и стало тихо, как на выступлении директора школы.

— Добрый день, — произнёс президент без капли волнения. — Сегодняшняя пресс-конференция будет посвящена довольно занимательной теме. Да, — продолжил он, обращаясь к кому-то конкретно в зале, — скандальной.

Среди журналистов прокатился смешок. Реприза, без сомнения, была запланированной и призывала к непринуждённой атмосфере в помещении.

Дальше говорил, в основном, секретарь. Начал он издалека — с войны и суровых будней, потом прошёлся по патриотизму, заставляющему пылать сердце любого истинного гражданина. Как журналисты не зевали от этой болтологии — не представляю. Скучно говорилось, без огонька.

Оттарабанив положенные лозунги, оратор понемногу перешёл на коварного врага, днём и ночью мечтающего попрать своими грязными сапогами демократические ценности и готового на любые злодеяния ради реализации коварных замыслов. Тут присутствующие оживились, почуяв переход к сути.

Президент, до этого отличавшийся немногословием, согласно качнул головой, подтверждая всеобщие догадки.

— Наши враги, не гнушаясь любыми подлостями, вознамерились перейти в наступление на информационном фронте, — секретарь ловко сменил интонацию, и его речь стала отрывистой, наступательной. — Они создали фильм, призванный извратить мировоззрение наших граждан отвратительнейшей ложью и дискредитировать саму сущность президентской власти, — в зале напряглись. — Его цель — обвинить руководство нашего государства в предательстве, в сокрытии важной информации и нарушении закона.

Приглашённые деликатно зашумели, выражая неодобрение чужим проискам.

Слово взял президент.

— Мы покажем вам этот фильм. Наша разведка смогла предупредить публикацию с грязными потоками лжи и мы, посовещавшись, предоставляем эту мерзость на ваш суд. В какой-то степени, у нас сегодня премьера, — вновь пошутил он. — Все вопросы зададите потом.

За минуту, потраченную на произнесение нескольких предложений, глава государства успел сделать многое: еле заметно ослабить галстук, слегка, без небрежности, откинуться на спинку стула, принять полурасслабленную позу, натянуть насмешливо-беззаботную гримасу на лицо.

Я видел происходящие метаморфозы краем глаза, стесняясь прилюдно вертеть головой, как потерявший маму ребёнок, но был впечатлён артистизмом этого человека.

— Приступим, господа.

Свет погас, оставив лишь дежурные светильники, за нашими спинами включился экран проектора. И понеслось...

К сожалению, повернуться к экрану я не решился, ограничившись прослушиванием.

Мой голос, голос Гленноу, голос неизвестного диктора, анализирующего сказанное в том злополучном интервью и выстраивающего логическую цепочку из разрозненных обрывков сведений так, что складывалось впечатление, будто президент лично наводил беспилотники на маяк Федерации.

Упомянули и поддельные имена, под которыми сидели в закрытой тюрьме мои товарищи по армейскому взводу, намекнули на перебор с секретностью и прямо указали на нарушение всех конвенций и договорённостей межгалактического союза независимых государств.

Псих на экране мелькнул пару раз, как свидетель моим воспоминаниям.

Про наркоту — ничего, как и про деятельность добровольческой бригады. Скорее всего, монтажёры или оставили материал для второй серии, или здесь, в