Книга Иосиф Кобзон. Мгновения… - Коллектив авторов -- Биографии и мемуары

Так мы побывали в роли контрабандистов. С Иосифом, конечно, не соскучишься!

Левон Оганезов

пианист, композитор, народный артист России

Я общался с Иосифом Давыдовичем с 1973 года и до самого его конца. У него было удивительное качество: он умел с любым человеком поговорить три минуты и подчинить его своей воле. Любой поэт и композитор, кто показывал ему свою песню, конечно, отдавал ее Иосифу. Но если вдруг кто-то из них, показав ему песню, потом передавал ее другому исполнителю, тот становился для Иосифа предателем. Но чаще всего Иосиф умел увлечь своим авторитетом, волей, убедительностью — и композиторов, и поэтов.

Иосиф Давыдович быстро стал популярным не только потому, что у него был уникальный баритон и он находил хорошие песни, но и потому, что отыскал новые краски пения. Кроме того, он был центром, фигурально выражаясь, он был солнцем, вокруг которого вращались все планеты. И поэтому его всегда везде приглашали. А романсы он пел так, что люди плакали.

…Был 1976 год. Закончился концерт в зале «Олимпийский». Иосиф был за рулем, мы едем по Проспекту мира. Останавливаемся у магазина «Овощи-фрукты». Что-то купили там, выходим. А за Иосифом бегут двое работяг с шестью большущими упаковками с фруктами. «Что это?» — «А это вам, домой!» Так простые люди выражали свою любовь к певцу.

…Сколько раз я к ним ни приходил, у Нелли всегда был накрыт стол, пожарена картошка. Он любил жареную картошку, политую яйцами. И на что я обратил внимание: в раковине никогда не было ни одной грязной тарелки.

В 1973 году мы приехали в Днепропетровск. К Иосифу подошел молодой композитор, который принес ему песню. Песня была очень приятная — про сады и днепровские ночи. И уже вечером Давыдыч ее исполнил. И когда уже в 1980 году мы снова приехали в Днепропетровск, Иосиф вспомнил об этой песне, попросил найти ее, и все побежали искать ноты, но ничего не нашли. Тем не менее он помнил мотив и кое-какие слова — и все-таки спел ее как рабочий вариант… Вот такая была необыкновенная память!

…Мы с Иосифом Давыдовичем прилетели в Израиль. Это было время, когда у нас не было никаких отношений с этой страной. Но нам все-таки удалось приехать, и это был практически первый концерт советского певца. В переполненном зале много пожилых женщин. Иосиф спел 42 песни, потом был небольшой антракт, а одна бабушка, оставшаяся в зале, спросила: «Иосиф Давыдович, а почему Вы не поете еврейские песни?». Иосиф Давыдович отвечает: «Я вам спел 42 советские песни. Из них 40 песен написали еврейские композиторы. Так что я спел 40 еврейских песен».

…Мы стоим у окна гостиницы «Принцесса София» в Барселоне и смотрим, как мимо проходит карнавальное шествие, посвященное чемпионату мира по футболу. Среди нас — Леонов, Колосков, председатель федерации футбола, Лева Лещенко, Винокур и я. А карнавальное шествие идет под какую-то знакомую музыку. Иосиф говорит: «Да это же наша музыка! Да, да, это старинное „Карнавальное шествие“!» У Иосифа Давыдовича был абсолютный слух, и, когда на зарубежных гастролях ему нужно было петь песню на языке принимающей страны, он исполнял ее абсолютно без акцента… А на гастролях в Японии он так исполнил японскую песню, что потом к нему подходили японцы и спрашивали, где он учил японский язык. И вот теперь он спел на испанском «Гранадос», и сделал это так, что все присутствующие в ресторане (а дело происходило там) встали и начали ему аплодировать. Спрашивают: «Кто это?» Переводчик пошутил: «Это наш тренер». Ну раз тренеры такие!..

А еще был такой случай. Какой-то старый ветеран войны в орденах хочет пройти на концерт Кобзона, но у него нет билета. Билетер его не пропускает. Иосиф увидел это и говорит: «Пропустите этого человека, Вы не видите — он с орденами?» — «Пусть купит билет». Тогда Иосиф посылает помощницу отдать билетерше деньги за билет со словами: «Сами купите ему билет!» И только потом этого дедушку пропустили. А Иосиф ждал и не начинал концерт. Он очень уважал ветеранов.

Александра Пахмутова

Композитор, пианистка, автор песен, народная артистка СССР

Его похоронили рядом с мамой Идой Исаевной, как он и хотел. Один лишь раз я видела ее: мы с Николаем Добронравовым были у Кобзона в гостях, и она угощала нас фаршированной рыбой — было так вкусно, никогда в жизни я не ела такой рыбы!

Во второй раз мы вместе провожали Иду Исаевну…

Когда Кобзон оканчивал Гнесинский институт, я присутствовала на его госэкзамене. Он мог бы стать солистом оперы любого города на планете. А он отдал весь свой талант песне на восемь тактов с одним припевом, отдал ей всю свою жизнь!

Иосиф всегда хотел ездить по стране, его никто не гнал на сибирские стройки, в Афганистан, не агитировали туда поехать, не просили. Он по собственному желанию собирался и ехал. Один военный человек из Афганистана рассказывал, как после страшного боя у одного из раненых спрашивают: «Чего тебе, воды?» А парень отвечает: «Ничего, кроме воды и Кобзона».

Мы все живем в мире просьб, а это часто отнимает 3/4 жизни. Но Иосиф никогда не жаловался: откликаться на них считал миссией своей жизни.

Все знают, что он был настоящей энциклопедией анекдотов. Пока ведущий на сцене, приглашая Кобзона, объявлял все его титулы, он успевал рассказать новый анекдот…

…Помню, как однажды Кобзон пел в черном накомарнике. Он пел вдохновенно и гордо, и казалось, не только люди, но и вековые таежные сосны с уважением и признательностью слушали его голос. Мы выступали с ним у строителей и летчиков, у солдат и пионеров, в палатках таежного Усть-Илима и солнечного Артека, в Ангарске и Кургане. И, поверьте, везде, даже на импровизированной встрече где-нибудь у костра, в присутствии