Книга Время любви - Черил Энн Портер

– Что, Глория? Что? Я слышал, как ты меня зовешь. Но теперь мне все равно. Слишком поздно. Я больше не могу. Я думал, что у меня получится, но я слабак. У меня нет сил, чтобы всю жизнь сражаться с Джей-Си Лолесом.

С каждым сказанным им словом Глории казалось, что из нее капля за каплей уходит жизнь. Она должна заставить Райли понять, она должна все объяснить ему.

– Что ты такое говоришь? Я люблю тебя, Райли. Разве ты не видишь? Я люблю тебя. И всегда любила. Сейчас уже не важно, что я Лолес, а ты Торн. Ведь я вовсе не Лолес. Теперь мы можем быть вместе. Мы можем уехать отсюда, туда, где никто не знает…

Райли схватил Глорию за запястья и больно сжал.

– Ты понимаешь, что говоришь? Ты хотя бы слышишь себя? Значит, теперь я, выходит, хорош для тебя, потому что отныне ты уже не Лолес, великая и могучая? Что ж, позволь-ка мне кое-что тебе сказать, Глория, или Беатрис, или черт его знает, как там еще тебя зовут. Твои Лолесы ничего собой не представляют. Ничего. Джей-Си Лолес был полным ничтожеством. Вором и убийцей. Ни один порядочный человек не хотел бы иметь с ним никакого дела.

Глория попыталась вырваться.

– Прекрати, Райли!

– Нет. Ты должна меня выслушать. Почему, ты думаешь, он поселился здесь, на этой безлюдной земле? У него не было выбора. Он был вынужден остаться здесь. А почему? Потому что ему некуда было больше податься. Ему грозила виселица за то, что он отбирал себе чужие земли, воровал скот и убивал. Он был негодяем, настоящим сукиным сыном. Если и было хоть что-то хорошее в его жизни, так это Катрин и твои сестры. Это замечательные, благородные, сильные и великодушные женщины, их проклятие только в том, что они Лолесы. Я думал, ты тоже такая же добрая, как они. Но теперь я вижу, что это не так. Ты жалеешь, что не одна из них, и думаешь, что теперь ты можешь унизиться до того, чтобы меня любить. Да будь все проклято, и ты в первую очередь.

С этими словами Райли резко оттолкнул Глорию. Она отшатнулась к стене, с трудом удержавшись на ногах. Она смотрела на Райли не отрываясь, по лицу текли слезы, но Глория этого не замечала. Страшная боль терзала ее сердце.

Райли с ненавистью посмотрел на нее, повернулся, распахнул дверь и шагнул за порог.

Не в силах двинуться с места, не в силах открыть дверь и преодолеть те несколько шагов, что разделяли их с Райли, Глория продолжала стоять у стены. Она оставалась там и тогда, когда снаружи раздался крик Райли, скорее напоминавший рев раненого животного. Этот крик, казалось, вырвался из глубины сердца Торна. Она сидела и слушала, как хрипит и ругается ее возлюбленный, осыпая проклятиями ее и Бога, сотворившего этот уродливый мир.

Глория не могла бы сказать, как долго простояла она у стены, уставясь на дверь застывшим взглядом в надежде, что Райли вернется. Он выбежал из дома без шляпы, плаща и оружия. Рано или поздно ему придется прийти сюда. Глория молилась, чтобы он вернулся, и в то же время страшилась этого. И ждала.

Сумрак сгущался, в доме становилось все холоднее. В очаге не было огня, но она не могла заставить себя развести его. Часы на каминной полке размеренно тикали, беспощадно отсчитывая время.

Глория продолжала смотреть на дверь. Что она наделала? Неужели она и правда сказала, что отныне может любить его и быть с ним вместе, потому что она больше не Лолес, ее жизнь кончена и теперь ей все равно, что с ней будет? Она попыталась точно вспомнить слова, которые произнесла, слова, которые Райли бросил ей в лицо. Закрыв глаза, Глория склонила голову, снова и снова вспоминая и проговаривая про себя то, что выкрикнула вслед Райли…

Дверь распахнулась. Глория открыла глаза и вскинула голову. Багровые лучи заходящего солнца выхватили из темноты фигуру Райли. Его лицо было сумрачным. Он стоял на пороге, держась за медную ручку двери. Сердце Глории замерло. Вместе с Торном в дом ворвался холодный ветер. Райли, должно быть, совсем замерз, ведь на нем была одна лишь тонкая рубашка. Но он упрямо стоял на пороге. Высокий и широкоплечий, он заслонял собой почти весь дверной проем. Когда он заговорил, ей показалось, что его слова доносятся откуда-то из темноты.

– Да поможет мне Бог, Глория. Мне бы следовало уйти отсюда. Но я не могу. Я готов принять твою любовь, какой бы она ни была. И что бы ни вынудило тебя быть вместе со мной.

Глория зарыдала, протягивая к нему руки. Она не могла бы сказать, сама ли она шагнула к Райли, или он бросился к ней, но в следующий миг она уже была в его объятиях, а он прижимал ее к себе и успокаивал. Глория прижалась щекой к его груди, слушая, как бьется сердце.

– О Райли, прости меня. Я сама не знаю, что наговорила тебе…

– Нет, Глория. – Райли взял ее за подбородок и заглянул в глаза. Лицо его светилось нежностью. – Это ты прости меня. Тебе и так досталось сегодня. Тебе и без меня тяжело, а я пытался давить на тебя, подталкивать к решению. Словом, получил то, что заслужил. Сказал, что пришел помочь, а вместо этого заставил тебя страдать и теперь очень жалею. Сможешь ли ты простить меня?

Райли, всегда такой сдержанный и немногословный, снова раскрывал перед ней свою душу. В первый раз в гневе, теперь – в раскаянии. «Как сильна должна быть его любовь и как трудно ему приходилось все эти годы, когда он вынужден был скрывать свои чувства», – подумала Глория. За это она будет любить его еще сильнее. Она обвила шею Райли руками и крепко прижалась к нему.

– О Райли, мне не за что тебя прощать. Ты сказал правду. Это мне нужно просить у тебя прощения. Мне. Я виновата…

– Нет, Глория. Ты ни в чем не виновата. Виноваты мы все, мы знали правду и скрывали ее, а теперь причинили тебе такую боль. А тебе не в чем себя винить.

Подбородок Глории задрожал, глаза затуманились слезами.

– Знаешь, мне так страшно, Райли. И обидно. Я даже не знаю теперь, кто я. Как же мне понять, что я испытываю?

Райли крепче прижал ее к себе.

– Я знаю, ты справишься с этим, потому что ты сильная. И что бы ты там о себе ни думала, для меня ничего не изменится. Я всегда буду любить тебя, как бы ты себя ни называла. И если когда-нибудь ты почувствуешь, что все, казалось бы, такое незыблемое, на самом деле хрупкое и ненадежное, вспомни обо мне. Потому что я всегда буду любить тебя.

Глория доверчиво прижалась к Торну и закрыла глаза. Из ее груди рвались рыдания.

– Райли, помоги мне. Помоги мне, я не могу справиться с этим сама.

Торн поднял Глорию на руки и принялся баюкать и тихонько нашептывать нежные слова. Глория положила голову ему на грудь и затихла, чувствуя себя слабой и беззащитной, как новорожденный котенок.

Бережно прижимая Глорию к себе, Райли прошел через гостиную, поднялся по лестнице на второй этаж и вошел в ее комнату. На кровати были рассыпаны письма. При виде их Глория вздрогнула как от удара и спрятала лицо на груди возлюбленного.

– Нет, – чуть слышно прошептала она, – только не это, я не могу их больше видеть.