Книга Закат блистательного Петербурга. Быт и нравы Северной столицы Серебряного века - Сергей Евгеньевич Глезеров

чем был главный вопрос! Поначалу полиция предполагала, что это служащий канцелярии Союза русского народа Иван Барков. Однако вскоре выяснилось, что тот преспокойно отдыхает в Евпатории, наслаждаясь «бархатным сезоном». Потом предположили, что жертвой стал сын кучера Шталя. И снова – промашка. Однако в конце концов тайна раскрылась: жертвой оказался провинциальный студент Павел Прилуцкий, нанявшийся к Андрею Гилевичу по газетному объявлению в секретари.

Самым сложным для полиции стала поимка убийцы – Андрея Гилевича. Он прятался в Париже, где попался, когда проиграл большую сумму в казино и в карты и отправил брату в Петербург телеграмму с просьбой прислать пять тысяч рублей. По другим сведениям, Гилевич попался, пытаясь получить пять тысяч франков в одном из парижских банков, куда их когда-то положил его отец на тот случай, если сын приедет во Францию «для совершенствования в науках».

Убийца пытался уверить французскую полицию, что в России его преследуют за политические убеждения, но тщетно. Видя, что дело проиграно и теперь придется отвечать за «самое жестокое в истории Петербурга преступление», Андрей Гилевич покончил с жизнью во французском полицейском комиссариате, проглотив кусочек мыла с цианистым калием, который всегда носил с собой.

Печальная судьба постигла и Константина Гилевича: будучи арестованным, он повесился в тюрьме. Еще один брат Гилевичей, Василий, был позднее осужден за участие в вымогательстве денег. А в «страшный архив» Петербургского окружного суда поступила на хранение банка с заспиртованной отрезанной головой несчастного студента Прилуцкого…

Каин и Авель по-удельнински

Страшное преступление, нашумевшее на весь город, произошло в сентябре 1910 года на Костромском проспекте в Удельной: брат убил своего родного брата. Убийство было зверское, хладнокровное и расчетливое. Мотив – жажда наживы…

В апреле 1910 года в одной из дач на Костромском проспекте поселилась семья бедного дворянина Николая Владимировича Власова, служившего много лет в управлении петербургского удельного округа. У него была 16-летняя дочь и два сына – 20-летний Александр и 19-летний Владимир.

Как в старой притче, один был трудолюбивым и прилежным, а другой – бездельником и разбойником. Причем хулиганом был старший сын Александр. Из канцелярии местной пожарной дружины, где он прослужил совсем недолго, его выгнали за пьянство. Несмотря на это, он пользовался успехом у 18-летней крестьянки Клавдии, служившей в семье Разживина, что занимала нижний этаж той же дачи на Костромском. В июле 1910 года отец, мать и дочь Власовы уехали в Новгородскую губернию, где глава семейства Власов приобрел небольшое поместье. В квартире на Костромском братья остались одни.

За четыре дня до роковых событий Александр завел дружбу с неизвестным блондином, бедно и неряшливо одетым, который тоже был не дурак выпить. В тот роковой день, 20 сентября, около шести часов вечера Владимир Власов вернулся домой и застал там своего брата вместе с новым товарищем. Те знали, что 20-го числа каждого месяца Владимир приносит домой жалованье.

Служанка рассказывала потом, что слышала из квартиры Власовых, что на втором этаже, возню, крики, угрозы, беготню. «Так, так ему надо! Дай ему хорошенько!» – раздавались возгласы. Потом она услышала умоляющий голос Владимира: «Шура, мой брат! Что же ты делаешь?!». Потом послышались удары, точно рубили обухом топора. Затем – снова возня и беготня, а потом послышались игра на балалайке и пение. Через некоторое время Александр с товарищем вышли, заперев за собой дверь на ключ.

Обеспокоенная служанка разбудила хозяев, и они решили узнать, все ли в порядке у жильцов наверху. Однако на их стук в дверь никто не отвечал. Позвали дворника, но тот не горел желанием ломать дверь. «Полноте, нешто возможно, чтобы убийство произошло», – отговаривался он. Тогда ему велели найти городового и прислать в дом. Дворник ушел и пропал с концами: ни дворника, ни городового…

Тем временем около часа ночи вернулись Александр и его товарищ. Разживины незаметно вышли в палисадник и стали наблюдать за ярко освещенными окнами мезонина. Там шло пьяное застолье, потом началась долгая возня в комнате. Как потом оказалось, злодеи занимались грабежом, складывая в узлы наиболее ценные вещи и одежду. С убитого Владимира они сняли не только верхнюю одежду, но даже и башмаки.

Ранним утром преступники вышли из дома и направились к железнодорожной станции. Хозяйка проследили за ними, и как только страшные люди ушли, опять позвали дворника. Тот снова принялся уверять, что все опасения – ерунда, но едва только перешагнул через порог квартиры Власовых, сразу же наткнулся на труп Владимира. Его изрубленная топором голова была плотно обмотана рубашкой и большим полотенцем. В углу стоял обернутый в тряпки топор-колун – орудие убийства. На стенах виднелись следы крови.

Немедленно позвали полицию. Сыщики сразу же принялись за расследование. Оказалось, что соучастником Власова был 16-летний Алексей Шифрин, живший с семьей неподалеку, в доме № 73 на Ярославском проспекте. Его отец служил помощником пристава – прежде в Ревеле, а теперь в Петербурге.

Выяснилось, что убийц видели на Александровском рынке, потом на Финляндском вокзале, где они купили утренние газеты. Там уже говорилось о преступлении в Удельной. Прочитав о себе, злодеи тотчас купили билеты и умчались на поезде по направлению к Белоострову. Правда, долго гулять им на свободе не удалось: через несколько дней их задержали за финской границей, в Выборге. Под усиленным конвоем преступников отправили в Петербург…

Черная плата за гостеприимство

Страшное убийство, произошедшее в Петербурге в марте 1910 года, заставило содрогнуться даже тех сыщиков, кому за много лет довелось повидать всякие страсти. Таких бесчеловечных, хладнокровных и безжалостных преступников давно уже не встречалось. В декабре 1910 года дело рассматривалось в Петербургском окружном суде.

На скамью подсудимых попали 18-летний мещанин Аполлинарий Петров и 22-летняя дочь псаломщика Евфросинья Зверева. На их совести лежало зверское убийство 70-летней Анастасии Донович, работавшей служанкой у учительницы Смольного института Марии Синельниковой.

26 марта 1910 года, вернувшись вечером домой, Мария Синельникова обнаружила в квартире страшный разгром. На кухне лежал окровавленный труп ее служанки – 70-летней греческой подданной Анастасии Донович. На кухонном столе остались чайный стакан и чашка с остатками кофе. Было ясно, что злодеяние совершили те, кто близко знал убитую.

Полиции не пришлось заниматься долгими поисками. Дочь убитой старушки сообщила, что покойную иногда посещали Аполлинарий Попов и его невеста Зверева. В тот же вечер их арестовали, и молодые люди вскоре хладнокровно сознались в содеянном преступлении…

За два года до этого события Аполлинарий Попов поступил на работу в сыскную полицию вольнонаемным писцом. Спустя год он сошелся с дочерью псаломщика Зверевой, однако его мать была против их связи, поскольку юноша ради