Книга Новая жизнь, или обычный японский школьник - Виталий Хонихоев

С девушками все по-другому. И вот сейчас я был свидетелем, как три черно-белых хищницы несколькими фразами уничтожили белую акулу Дзинтаро, который на минутку забыл свое место в пищевой цепи.

— Наверняка — кивает Натсуми: — парням нравится все… большое. — с этими словами она многозначительно обводит руками свою грудную клетку.

— Зря стараешься, На-чан, ты же видишь, Дзинта-кун играет за другую команду — хихикает Кэзука: — он у нас по стройным мальчикам больше…

— Что?! Да ну вас! — Дзинтаро наконец взрывается и уходит, а вернее — убегает в другую дверь. Вот и все, что вышло из его попытки заслонить меня своим телом от растерзания. Вообще был момент, когда я опасался, что он выругается на них или даже ударит. Но в этом случае он был бы обречен — здоровенный парень, который поднял руку на милых девочек, которые с удовольствием сыграют роль невинных жертв… да он бы вылетел из школы раньше чем успел бы сказать «Извините!». А в словесной дуэли он бы никогда у них не выиграл. Мужчина в споре с женщиной вообще редко выигрывает и только тогда, когда женщина этого хочет. Так что я с удовольствием посмотрел на эту сценку из жизни школьных джунглей, жалея только о том, что не могу прокомментировать все голосом Дроздова. Знаете, вот так — «а теперь вы видите, как юный самец Дзинта пытается отстоять свою позицию перед стаей альфа-самочек. К сожалению, у самца нет шансов, и он терпит поражение, как и ожидалось. Дзинта уходит зализывать раны, а тем временем наша альфа-прайм…»

— Ну так что? — альфа-прайм, Натсуми наклоняет свою голову, глядя на меня. Вся эта ситуация образовалась потому, что у меня не было времени придумать что-то более нейтральное и я надавил на Мико, заставил ее и Кэзуку отступить, смутившись. А такие вот вещи ставят власть и силу прайда под вопрос, ей необходимо додавить меня. Надо отдать должное Натсуми — она не смутилась, не стала краснеть и теряться, а просто достала телефон и продолжила блеф, повысила ставку — ах, ты хочешь показать мне свой писюн? Да ради бога, показывай, я сфотаю. Звонок прервал нас, но сейчас она будет продавливать меня до конца. Если я в свою очередь застесняюсь и буду бурчать что-то невнятное — она зачтет свою победу.

— Ну так что? — переспрашиваю я: — о чем ты, Натсуми-тян?

— Где расположен твой сеновал и придешь ли ты туда в три ночи? — спрашивает она: — мы с девочками посовещались и решили подойти все вместе. Действительно вопрос твоих гениталий занимал нас все это время, верно, Мико-чан? — Мико кивает, но краснеет, она не может выдерживать образ до конца, все-таки смущается.

— Если вы придете — то и я приду — отступать никак нельзя. Однако, как и всегда в условиях договора всегда есть что-то написанное восьмым шрифтом где-то между второй и четвертной страницами: — надеюсь вы наденете красное белье.

— Что? — Натсуми прищуривается. Опасный такой прищур. Дескать — не играй с огнем, парниша, не переходи границы, ты сейчас ходишь по охрененно тонкому льду.

— Ну так я же говорил, что покажу что-либо только если Мико что-то сделает для меня взамен — отвечаю я: а если вы все втроем придете, то вам всем троим надо такое белье. Это как в детском садике — вы покажете мне, а я покажу вам.

— … — некоторое время Натсуми разглядывает меня, так, словно увидела удивительное насекомое, которое говорит человеческим языком. Явственно вижу в ее глазах понимание того, что она проиграла. Пусть никто и не поймет, кроме нас — ее и меня, но она — проиграла. Вижу легкое удивление и даже уважение. У нее даже поза изменилась — если раньше она стояла совсем расслаблено, то сейчас подобралась. За доли секунды в ее голове пронеслось десятки вариантов ответа, десятки вариантов развития ситуации. Я вижу, что она — готова отступить, не обострять конфликт и даже признать за мной право на существование, но в этот момент…

— Да ну! — говорит Мико, встряхнув своими волосами: — врешь ты все! Слабо тебе… скажи, На-чан?

— Я-то не вру. Я могу — отвечаю я спокойно. Я практически уже выбрался из этого недоразумения, сейчас все точки над «и» расставлю и домой пойду. Сегодня у нас мисо-суп будет. Опять. И рыбка жаренная.

— Но и просто так время на вас тратить мне резону нет — продолжаю я: — тут же все просто — баш на баш. Хотя мне не так уж и любопытно, что там у вас под трусиками, но принцип справедливости должен быть соблюден. Так сказать, принцип талиона — око за око, зуб за зуб, гениталии за гениталии. — задумываюсь, должен ли я был сказать по-другому. Например, по-библейски — «чресла за чресла».

— Вот как? — в глазах у Натсуми вспыхивает тот самый опасный свет, на который ни в коем случае нельзя переходить улицу. Она кидает взгляд на Мико, и я понимаю, что сейчас речь пойдет не обо мне. Я тут — всего лишь объект, не обладающей субъектностью, проще говоря, моей волей можно пренебречь. Почему? Да потому, что своей фразой Мико бросила вызов старшей группы, альфа-прайм, сознательно или нет, но вызов брошен.

— Я думаю, что Мико-чан готова пойти на такое — говорит Натсуми: — а мы с Кэзуки проследим, чтобы никто не жульничал. — Натсуми легко отделяет себя от Мико, дескать сама заявила, сама и расхлебывай.

— Но! — вскидывается было Мико, потом понимает, что наделала. Но и на попятную идти сейчас она не готова.

— Да запросто! — говорит она: — он просто блефует.

— Девушки, красавицы, вам не кажется, что мы сейчас здесь дурью занимаемся? — предпринимаю я попытку сгладить ситуацию: — вот что за глупости, ей-богу… предлагаю просто разойтись в стороны и забыть что такой разговор был в принципе…

— Вот! — торжествующе говорит Мико: — видите! Он струсил. Он блефует, а вы повелись…

— Никто не повелся — заявляет Кэзука: — никто не повелся. Мы с Натсуми тоже знали что он блефует.

— Ну… ну вы-то решили, что я должна вперед пойти — упирает руки в боки Мико. Схватки между черно-белыми хищницами — дело обыденное, происходит на постоянной основе. Они всегда проверяют свое место в иерархии, силу вожака и собственную.

— Если бы Кента не испугался, я бы первая это сделала — говорит Натсуми: — не думай, что ты знаешь что-то о нем, чего не знаю я. Он бы никогда не решился на такое.

— Вот что — вздыхаю я: — если вы так ставите вопрос, то чего тянуть до трех часов дня? Давайте сейчас.

— Что?!

— А чего? Все ушли, двери можно и закрыть — пожимаю я плечами: — если вы хотите снимать на камеру, то и я вас сниму. Если без камер — значит без камер.

— Блефуешь — прямо-таки поет Мико: — ты испугаешься!

— Ни капли. — на самом деле я, конечно, блефую, потому что тут надо повышать ставки, иначе никак. Сразу здесь поставить вопрос ребром, сделать все неприемлемым и уже потом — предложить выход, который позволит всем сторонам сохранить лицо. А также сохранить в тайне все что произошло. У меня уже появился план.

— А давай! — сейчас первую скрипку ведет уже Мико, она перехватила инициативу и отдавать не собирается. Она реабилитируется в глазах подруг за то, что засмущалась и ретировалась на перемене, сейчас ей нужно набрать очки. Кроме того, она утверждает свою позицию относительно Натсуми, которая только что сама дала слабину. Потому она сейчас готова на отчаянные меры, как азартный игрок в казино.