Книга Цена зла - Оливия Александер

Я отшатываюсь. Пока он не входит, длинными уверенными шагами, которые поглощают расстояние с хищной скоростью, которую я узнала бы так же легко, как узнала бы его лицо.

— Спайдер…

— Да, Дикая кошка. Это я. Как дела у Кэпа?

Встав на колено перед Кэпом и мной, он достаточно близко, чтобы я могла ясно разглядеть его бороду, резкие мужские черты его точеного лица.

Он никогда не выглядел так идеально.

Он также не выглядит раненым, но в этой темноте невозможно быть уверенным. Беспокойство в его тоне за Кэпа сжимает мне сердце.

Меня охватывает желание обнять его, и я подавляю эту нелепую мысль, держась за Кэпа, чтобы удержаться от того, чтобы сделать что-то настолько глупое.

— Я не уверена, — говорю я ему, оглядывая его друга. — Он без сознания. Ты в порядке? Где стрелки?

— Тебе больше не нужно о них беспокоиться. — Он кладет руку мне на спину, и тепло его ладони на моей обнаженной коже прогоняет холод страха, прежде чем он проверяет пульс Кэпа, а затем его ногу.

Глаза Спайдера скользят по мне, без сомнения, отмечая, что я держу его друга на руках, все еще раздетая до пояса. Я могу только представить, как это должно выглядеть, но он ничего об этом не говорит. Я благодарна ему за это.

— Ты согреваешь его. Хорошо, — тихо говорит он. — Вот. — Он снимает с себя порез, а затем стягивает футболку через голову. — Надень это.

Я беру его футболку и надеваю ее. Она такая огромная, что я в ней плаваю. Когда я встану, она достигнет моих колен. Спайдер снова надевает свой порез. В темноте я вижу слабые очертания татуировок на его плечах и руках.

— Что случилось с теми людьми? — нажимаю я.

— Я позаботился о них.

Я с трудом сглатываю. Его тон был низким и нехарактерно нежным, что, безусловно, шокировало. Он никогда раньше так со мной не разговаривал. Но в его голосе была также холодная решительность, которая не оставляла сомнений в том, что он имеет в виду.

Он убил их.

Меня охватывает смесь беспокойной нервозности и облегчения. Я не уверена, должна ли я бояться его или чувствовать себя в большей безопасности из-за того, что он сделал.

Я не совсем незнакома с концепцией насильственной смерти. Церковная стража обучена убивать, когда это необходимо, но этот аспект жизни Колонии всегда скрывается от нас. Нам с самого начала сказали, что, если мы попытаемся сбежать или нарушим правила, достаточно серьезные, чтобы потребовать применения смертоносной силы, охранники сделают это, но мы никогда не увидим, как это произойдет, никогда не услышим выстрелов. Я помню, как слышала шепот по крайней мере о двух людях, которые были убиты при попытке к бегству еще до моего рождения. Это то, что, как мы все знаем, случается, но о чем мы учимся не думать. Это совсем другое дело.

Знать, что Спайдер убил двух человек всего несколько минут назад, быть в состоянии представить, как он наблюдает, как жизнь покидает их глаза, это совсем другое, чем слышать о чем-то, что произошло задолго до этого факта. Это отличается от безликой смерти, обстоятельства которой являются лишь смутными слухами.

— Что ты сделал? — мой голос дрожит.

— То, что должен был. — Он разглаживает мои волосы по спине.

Уклончивый ответ, который я всегда слышу. Это влечет за собой последствия, которые одновременно раздражают и в какой-то степени успокаивают. Это ответ, который мне кажется по сути мужским и одновременно предназначенным для того, чтобы успокоить и заставить меня замолчать.

— С Кэпом все будет в порядке? — я спрашиваю.

— Невозможно сказать, пока его не осмотрит врач. Нам лучше поскорее позвать его на помощь. — Он начинает искать телефон Кэпа, пока я не поднимаю его с земли, где я его оставила, и отдаю его.

— Я уже позвала на помощь. Драгон сказал, что он уже в пути. Он скоро должен быть здесь.

Он смотрит на меня. — Ты звонила Презу? — удивление и веселье сквозят в его тоне. — Я бы с удовольствием послушал этот телефонный звонок.

— Да, он был зол, пока я не рассказала ему, что случилось. — Я протягиваю ему телефон.

— Держу пари. — Спайдер смеется. — Он это переживет. — Он кладет телефон Кэпа в карман старика, а затем смотрит на ткань, которую я привязала вокруг его ноги, теперь промокшую насквозь. — Хорошая работа.

Похоже, он искренне впечатлен. Я не знаю, что с этим делать.

— Хотя у меня нет больше ткани, чтобы сменить повязку.

— Мы позаботимся об этом, когда Драгон прибудет сюда. Я посмотрю, приехал ли он. — Спайдер идет ко входу в пещеру и выглядывает наружу, затем возвращается ко мне. — Они сейчас поднимутся по дороге. — Он сжимает мою руку. — Теперь все будет хорошо.

За исключением того, что я слышу там подавленное беспокойство за Кэпа.

Не желая давать ложных заверений, я сжимаю его руку. Мое сердце сжимается, когда он сжимает меня в ответ.

Спайдер обхватывает мой затылок ладонью и запечатлевает долгий, теплый поцелуй на моем лбу. Уверенность в этом единственном прикосновении его губ к моей коже неописуема.

Через несколько минут мы возвращаемся в здание клуба. Драгон привез с собой Текилу, а также Страйкера, Пипа и еще четверых мужчин. Они привезли большой черный фургон, чтобы перевезти Кэпа. Пип ведет машину, вдоль дороги, в то время как я забралась на заднее сиденье с Текилой и Спайдером. Драгон, Страйкер и остальные едут на своих байках, окружая фургон со всех сторон.

Они окружили машину. Мне не нужно быть знакомым с миром байкеров, чтобы понять, что они делают. Они защищают фургон, защищают Кэпа, от любого, кто может прийти за нами. Я вижу их из окон, и все они, кажется, высматривают нежелательную компанию.

Перед тем как мы сели, когда Спайдер и Страйкер погрузили Кэпа в заднюю часть фургона, я видела, как Спайдер тихо разговаривал с Драгоном. Я не могла слышать, что они говорили, но Спайдер, без сомнения, рассказывал ему о том, что произошло. Драгон много ругался, и я видела, как он пнул камень или два.

Мужчины упомянули, что кто-то должен будет вернуться за байком Кэпа.

Текила заменяет повязку на ране Кэпа свежей. Он привязан к носилкам, которые лежат поперек пола фургона, где сиденья, должно быть, были выдвинуты, чтобы освободить место.

Стены завалены медицинскими принадлежностями, марлевыми повязками, аппаратом для измерения артериального давления. Там также есть трубки для внутривенного вливания. Где в мире клуб раздобыл все это барахло, я понятия не имею, но Кэпу повезло, что оно у них есть.

Мои мысли в беспорядке. Беспокойство за Кэпа, облегчение от того, что со Спайдером все в порядке, и беспокойство за то, что он должен был сделать с этими людьми, создают безжалостное, тошнотворное напряжение в моем животе, которое крепко сжимается и не отпускает.