Книга Аллегро на Балканах - Александр Михайловский

Подписание французской делегацией Брестских соглашений в их изначальной русско-британской редакции вызвало в Париже грандиозный эль-скандаль, в результате которого депутаты Национального Собрания свергли «социалистическое» правительство Аристида Бриана и возвели на премьерский трон радикала Клемансо. И напрасно месье бывший премьер-министр убеждал коллег, что у него не было выбора и что русская императрица не собиралась ничего менять. Франция присоединилась к Брестским соглашениям в качестве миноритарного члена (чьего мнения спрашивают в последнюю очередь) только по той причине, что иначе это пришлось бы сделать на гораздо худших условиях, когда германские гренадеры уже будут маршировать к Парижу. Франция грешна тем, что не поддержала Россию в ее войне против Японии, и при отказе французской делегации подписать Брестские соглашения также переставал действовать и франко-русский договор от 1891 года. Русский медведь теперь уж точно не собирался дарить распутной Марианне свою шкуру на зимнюю шубку[25].

Впрочем, и Клемансо, встав за штурвал французского государственного корабля, не стал даже и пытаться что-то изменить. Во-первых – была у русской императрицы репутация человека, не меняющего своих решений, так что излишняя настойчивость могла только усугубить ситуацию. Во-вторых – не успела во Франции закончиться правительственная пересменка, как на Балканах жарким пламенем разгорелся болгаро-турецкий конфликт, и к нему на болгарской стороне сразу же присоединились Россия, Сербия и Италия. Прежде чем предпринимать какие-либо действия, нужно было дождаться завершения этой войны, сулившей, по мнению французских генералов (в частности месье Пикара), быть долгой и кровавой. Мусью заняли самые удобные места в партере, но так и ничего и не поняли. Война оказалась стремительной, и союзники по Балканскому Альянсу не понесли в ней особых потерь. При этом турецкое государство оказалось разрушено, династия Османов практически уничтожена, а русские наложили лапу почти на все византийское наследство.

Казалось бы, законный вопрос: какое отношение имеет Франция к Ближнему Востоку? Но в обитателях Елисейского дворца взыграло ретивое. Главное – почему британцы получили с барского стола жирные куски, а французам не досталось совсем ничего, даже завалящего островка? Но наибольший гнев вызвали сведения (по случаю раздобытые Вторым Бюро[26]) о том, что Россия и Великобритания за спиной Франции ведут с кайзером Вильгельмом переговоры об установлении в Европе вечного мира. Если они все-таки договорятся, решили тогда в Париже, то плакали наши Эльзас и Лотарингия, ибо по Брестским Соглашениям все территориальные претензии к Германии можно предъявить только после ее нападения на любую из стран-участниц договора. Если такого нападения не будет, то все остаются при своих.

Пылая гневом, Клемансо собрал свое правительство на совещание. На этом фоне отъезд греческого посла на родину по семейным обстоятельствам остался властями Третьей Республики совершенно незамеченным. О том, что отставка принца Константина с поста наследника греческого престола является частью общей картины, он пока не догадывался.

– Месье министры, – сказал премьер-радикал, – нам стало известно, что тираны решили сговориться за нашей спиной о вечном мире, и этот мир должен случиться за наш счет. Эта мерзкая Германия, поняв, что ей уготована смертельная ловушка, решила отвертеться от войны, необходимой Франции для возвращения наших исконных территорий. Какой позор, что предыдущее правительство подписало Брестские соглашения, не настояв на внесение в него необходимых для нас изменений.

– Русской императрице было все равно, подпишем мы эту бумагу или нет, – не поднимая головы, сказал министр иностранных дел Стефан Пишон, – и ради нашего участия в этом соглашении она не собиралась поступиться ни единой запятой. «Мне безразлично, чего вы там хотите или не хотите, – заявила она. – Подписывайте, канальи, или проваливайте прочь». Ведь не зря все заседания конференции проходили не где-нибудь на берегу, в роскошном отеле, а на борту их новейшего сверхброненосца «Гангут»…

– Русские как будто хвастались, как много они уже смогли освоить из наследия потомков и какие совершенные и смертоносные корабли уже умеют строить на их верфях, – проворчал морской министр Гастон Томпсон. – В бою даже один такой корабль, превосходя противника в скорости, дальнобойности и меткости орудий, способен устроить бойню целой эскадре броненосцев предшествующего поколения, а если таких кораблей будет два или три, то это означает полный разгром. Даже британцы с их «Дредноутом» на фоне русского «Гангута» не смогли ничем похвастать и вели себя скромно, опустив головы. Но им это уже привычно, потому что первый конфуз, как известно нашей разведке, у адмирала Фишера произошел еще во время визита британского короля в Санкт-Петербург. Именно тогда русские первый раз показали свой товар лицом и вынудили наших соседей за Ламаншем поддержать их, а не нашу точку зрения на будущее Европы.

– Совершенно верно, – добавил Стефан Пишон, – настоящий текст соглашений, позже названных Брестскими, был составлен во время визита британского короля в Санкт-Петербург к своей племяннице. Эта поездка была анонсирована как семейная, но на самом деле все это время король буквально не вылезал из Зимнего дворца. Со второго дня переговоров к ним присоединился наш посол Делькассе, но когда он начал возражать против так возмутивших вас пунктов, то его из активного участника перевели в пассивные наблюдатели. При этом президент Арман Фальер, ужасно боящийся любой войны, требовал, чтобы Франция любой ценой стала участником готовящегося антигерманского альянса. Возможно, в противном случае мы бы с вами сейчас тут и не разговаривали бы, потому что одновременно с русским наступлением на Константинополь германские гренадеры начали бы марш на Париж…

– Вряд ли у бошей получилось бы так сразу, с ходу, завоевать Францию, – с сомнением в голосе произнес военный министр генерал Пикар, – наши крепости в Вогезах неприступны, а армия достаточно сильна, но все равно надо признать, что положение в таком случае сложилось бы пренеприятное. Враг превосходит нас по всем параметрам, и, сражаясь один на один, все равно мы были бы обречены на поражение – пусть не за пару месяцев по причине военного разгрома, так за пару лет от истощения сил. А русские с британцами все это время, пока Франция изнемогала бы под натиском врага, выбирали бы удобный момент, чтобы нанести Германии решающей удар в спину и почти бескровно для своих армий и флота закончить эту войну в свою пользу.

– И что вы предлагаете, месье Пикар? – рявкнул Клемансо. – Просто так сидеть и смотреть, как прямо у нас из-под носа уводят остатки французского политического влияния и наш законный приз Эльзас и Лотарингию? Ведь теперь мы фактически сведены на уровень какой-нибудь Бельгии или Швейцарии, малой страны, независимой потому, что от нее ничего не зависит.