Книга Крепость - Виктор Старицын

Разведчики встретили дозоры партизан из отряда, базировавшегося в лесу севернее Броды. К ночи подошла группа партизан с пятью подводами во главе с командиром Силуяновым. Партизаны смотрели на бойцов полка с уважением и пиететом. Сводки Совинформбюро, принимаемые в отряде, сделали из бойцов практически былинных богатырей. Бородач Силуянов, крепкий сорокалетний мужик, партизанивший в этих местах еще в Гражданскую, поздравил командование полка с успешным прорывом через шоссе. Партизаны привезли мины к ротным минометам, патроны, хлеб, свежее мясо и рыбу, выловленную в местной речке.

Гаврилов, посоветовавшись со штабом и комбатами, решил отказаться от гужевых повозок, которые все же сильно тормозили движение. В связи с этим решили оставить партизанам часть тяжелого вооружения, поскольку прорывов через серьезные оборонительные рубежи больше не ожидалось. Отряду Силуянова привалило большое счастье в виде пулемета ДШК, трех ПТР и двух «максимов». Кроме того, оставили ему все трофейные минометы и пулеметы, поскольку боеприпасов к ним практически не осталось. Обрадованный подарками Силуянов пообещал к утру прислать еще продуктов. Серьезно раненных бойцов и командиров тоже оставили в отряде. Оставшееся вооружение и боеприпасы разделили по вьюкам и волокушам. Вечерним сеансом радиосвязи пришло поздравление от командарма. В вечерней сводке Совинформбюро объявлялась благодарность полку от самого Верховного Главнокомандующего товарища Сталина.

* * *

Павел Кондратьевич Силуянов был доверху доволен. Помощь прорывающемуся из окружения из Бреста полку, которую его отряд обязан был оказать по приказу Белорусского штаба партизанского движения, неожиданно дала отряду крупнейший профит. Казалось бы, тертого мужика, уже полтора года бывшего заместителем председателя Пинского райисполкома, было весьма трудно привести в состояние эйфории. Но факт имел место. Он был счастлив.

Нет, конечно, помощь брестцам была для отряда весьма хлопотной. Пришлось принять 43 человека раненых, из них 32 лежачих. И это при том, что в отряде было всего 28 человек. На базу раненых вывезли в телегах и волокушах за два рейса. Отрядному фельдшеру в помощь пришлось выделить шестерых партизан для круглосуточного ухода за ранеными. Раненых разместили в жилых блиндажах, а партизанам пришлось строить себе шалаши. Ну да штаб обещал вывозить каждую ночь самолетами по 6 человек раненых. Летом неделю можно и в шалаше прожить. Никто из партизан не роптал, напротив, оказать помощь героям обороны крепости каждый посчитал за честь. Сводки Совинформбюро отрядный радист принимал по два раза в день, и про геройскую оборону крепости в отряде знали все. Тем более что запас продуктов, медикаментов и боеприпасов для брестского полка был заложен на базе еще в 1940 году, в апреле, вскоре после постройки базы. Уже тогда штабом была предусмотрена помощь прорывающемуся из крепости гарнизону. Осенью 1940 года все продукты заменили на свежие, добавили еще боеприпасов, особенно мин для новых ротных минометов.

Решение по организации партизанских баз было принято еще в ноябре 1939 года. Тогда же Силуянову предложили возглавить один из отрядов, естественно, без освобождения от обязанностей зампреда исполкома. Павел Кондратьевич без колебаний согласился. Если партия говорит: «Надо!», партиец с двадцатилетним стажем говорит: «Есть!» Тем более что именно в этих местах ему, тогда еще молодому двадцатилетнему парню, пришлось партизанить в 1919 году. Потом, когда после поражения Красной Армии под Варшавой эта территория осталась под белопанской Польшей и отряд Силуянова перешел на советскую территорию, Павел Кондратьевич осел в Бобруйске, работал в депо, проводил коллективизацию в деревне, возглавлял колхоз, потом работал инструктором в Бобруйском горкоме.

После освобождения Западной Белоруссии партия направила его в Пинск. Одновременно с организацией советской власти в районе пришлось заниматься формированием партизанского отряда. В отряд привлекли в основном приехавших с востока партийных и советских работников непризывного возраста, лет сорока – пятидесяти. Базу в дремучем полесском лесу будущие партизаны строили весной сами, не привлекая местных, среди которых было много скрытого контрреволюционного элемента. Достоверно выявить этот элемент за короткое время было затруднительно. Летом базу значительно усовершенствовали, благоустроили, построили две запасные базы. Заложили склады продовольствия и боеприпасов. Окончательно утвердили штаты отряда. Осмотревшись, зачислили в отряд восемь человек местных, проверенных органами НКВД и хорошо знающих местность. Отряд имел на вооружении два трофейных польских ручных пулемета, польские винтовки и два 50-миллиметровых миномета, снятых с вооружения в Красной Армии. Прямо скажем – не густо.

Немцы оккупировали местность три дня назад. За это время отряд боевых действий не вел, ограничиваясь наблюдением за передвижением войск противника по дорогам Брест – Ковель и Брест – Пинск. Каждую ночь отрядный радист передавал в штаб шифровки о количестве прошедших по дорогам войск и боевой техники. Собственно, так и предписывалось приказами штаба. Покуда по дорогам не пройдет основная масса войск, вылезать из леса с хилыми партизанскими силами было бы глупо. Вот когда пойдут тыловики, фуражиры, нестроевые обозники, вот тогда их можно будет и пощипать.

Когда командир брестского полка майор Гаврилов сообщил Силуянову, что оставляет ему оружие и боеприпасы к нему, он сначала даже не поверил такому счастью. Гаврилов оставлял крупнокалиберный пулемет ДШК, три противотанковых ружья и два «максима». Кроме того, отряду с барского плеча достались пять трофейных немецких минометов, два станковых и шесть ручных пулеметов. Правда, боеприпасов Гаврилов оставлял совсем мало. Впрочем, Силуянова это не сильно расстроило. К отечественному вооружению боеприпасы можно будет заказать в штабе, все равно самолеты за ранеными будут лететь в немецкий тыл пустыми. А с таким вооружением можно будет нападать даже на небольшие немецкие гарнизоны в селах и разжиться у них боеприпасами для трофейного оружия.

Бронепробиваемость ДШК и ПТР позволят отряду нападать даже на гарнизоны с легкой бронетехникой. А уж дырявить паровозы и вагоны-цистерны на железке – это «сам доктор прописал»! Да и численность отряда можно будет теперь развернуть до сотни человек. Это уже солидная сила против немецких тыловиков. Так размышлял Павел Кондратьевич, сопровождая обоз с ранеными в отряд. Свалившееся в руки оружие он планировал забрать третьим рейсом. Кроме оружия, Гаврилов оставил отряду четырех заболевших лошадей, которых вполне можно было выходить. Попутно Силуянов думал, чем отблагодарить майора. Решил выскрести из продскладов отряда большую часть дефицита: мед, свежее мясо, сгущенное молоко, повидло, томатную пасту – и отдать всё в полк. Всё это можно будет заготовить за лето из местных ресурсов. Да и немецких фуражиров пограбить, бог даст. Перспективы отряда мыслились самыми радужными. Не зарваться бы от восторга, трезво подумал Силуянов.

4.4. Марш

Отказ от конных повозок позволил существенно ускорить темп марша. Кроме того, бойцы и лошади, что называется, втянулись в темп. Дневные переходы возросли до тридцати километров. Да и столкновений с противником больше не было. Немцы окончательно потеряли полк, растворившийся в дремучих лесах междуречья Припяти и Днепровско-Бугского канала. За пять дней прошли 160 километров, оставив ослабевших бойцов и меняя лошадей в четырех встреченных партизанских отрядах. 5 июля форсировали Припять при поддержке Пинской военной флотилии. Катера и мониторы флотилии и обеспечивали переправу. Столкновения с противником не было. Немцы не обнаружили полк. 6 июля опять же с помощью Пинской флотилии форсировали Стырь, выходя уже на территорию, контролируемую Красной Армией. Впрочем, линии фронта как линии соприкосновения войск здесь не было вовсе. Влезать в труднопроходимые леса и непроходимые болота немцы не намеревались. У них хватало других проблем.