Книга Миндальный вкус зла - Наталия Антонова

– Какое ещё заявление? – удивилась Мирослава.

– Об увольнении по собственному желанию.

– Это ещё зачем?!

– Всё равно Иван теперь меня уволит.

– Не уволит. Выбросите из головы эту глупость.

– Но как же?! – Рая выглядела растерянной и удручённой.

– Я, во-первых, не собираюсь докладывать вашему Ивану о нашем разговоре, а во-вторых… – Она хотела сказать, что у Разумовского у самого рыльце в пушку. Но решила не портить его репутацию в глазах подчинённых.

Раиса, не заметив, что детектив не закончила фразу, спросила поспешно:

– А если он спросит меня, о чём мы говорили?

– Скажите, что это тайна следствия и вам велели помалкивать.

– А вы велите? – с какой-то детской надеждой спросила Рая.

– Велю, – ответила Мирослава как можно строже.

– Спасибо, – обронила Рая и, оставив деньги на столе, почти бегом направилась к выходу.

Мирослава ее не останавливала. Может, и надо было сказать Рае, чтобы она себя не слишком винила, ведь если Римашевская задалась целью узнать адрес Четверткова, она всё равно добилась бы этого. Но в то же время многим девушкам, в том числе и Раисе, нужно быть осмотрительнее и не доверять слепо словам первых встречных, вываливая им информацию о знакомых.

* * *

Когда Волгина посмотрела на часы, было около трёх дня. «Пожалуй, пришло время навестить Тосю и Тасю», – подумала Мирослава, невольно улыбнувшись – пред её внутренним взором предстали белокурая девочка с руками и лицом, запачканными краской, и серьёзная собака с шелковистой разноцветной шерстью.

Добравшись до квартиры Дороховых, детектив тихо позвонила. В руках она держала большой пакет с продуктами и второй, поменьше, с кисточками и красками. Дверь распахнулась. На пороге стояла Тося, кажется, всё в той же футболке, перепачканной акварельными красками. Рядом с девочкой, как и в прошлый раз, сидела огромная шотландская овчарка.

– Привет, – сказала Тося и улыбнулась Мирославе, как хорошей старой знакомой.

– Гав, – сказала Тася и внимательно посмотрела на пакеты.

– Привет, привет! – приветствовала обеих Мирослава. – А вы, девочки, опять не спрашиваете – кто там!

Тося хихикнула, Тася фыркнула.

Потом девочка объяснила:

– А мы вас в глазок увидели и обрадовались! Правда, Тася? – обратилась она к собаке.

– Гав, гав, – охотно подтвердила колли.

– Ой, а чего же мы вас в дверях держим?! – воскликнула Тося. – Проходите скорее в комнату!

– А можно на кухню? – спросила Мирослава. – Я бы чаю выпила.

– Можно и на кухню. Вы едите карамельки?

Мирослава покачала головой.

Тася вздохнула и сказала:

– Тогда чай будет с таком.

– С чем?

– Ну, ни с чем, с таком, значит – так.

– Нет, – ответила Мирослава, – чай будет с пирожными, конфетами и печеньем. А для тех, кто проголодался, ещё и с бутербродами.

– Ура! – искренне обрадовалась девочка.

– Гав, гав! – тряхнула головой Тася.

Они прошли на кухню. Тося великолепно справлялась с обязанностями хозяйки, она поставила на плиту чайник, пока он закипал, вдвоём с детективом они разгрузили сумки, что-то убрали в холодильник, остальное оставили на столе. Наделали бутербродов с сыром и ветчиной. Но при виде баночки с икрой Тося неожиданно опустилась на табуретку и по-старушечьи подпёрла подбородок и обе щеки руками.

– Что случилось? – встревожилась Мирослава.

– Это всё очень дорого, – прошептала девочка.

Волгина прикусила нижнюю губу и едва удержалась от того, чтобы не хлопнуть себя по лбу, как это делает Наполеонов, и не воскликнуть: «Какая же я балда!» Но она быстро поняла, что с Тосей нужно играть в открытую.

– Видишь ли, – сказала она, тоже опускаясь на табуретку, – у меня сложная и порой рискованная работа, но она хорошо оплачивается, и я могу позволить иногда порадовать чем-нибудь своих друзей.

– А я ваш друг? – быстро спросила Тося и встретилась с детективом взглядом.

– Я надеюсь, что да. И ты, и Тася. И ещё я хотела бы познакомиться с твоей мамой.

– Мама рано уходит и поздно приходит, – вздохнула девочка, – она много работает, чтобы мы могли как-то жить. И ещё нужно оплачивать мою художественную школу и краски, кисточки, картон, холсты…

– Ой! – воскликнула Мирослава. – Я кое-что тебе купила. – Она вручила девочке второй пакет. – Потом разберёшь, то ли это, что нужно.

Волгина взяла пару бутербродов и положила их в миску Тасе. Собака вопросительно посмотрела на свою маленькую хозяйку.

– Ешь, Таська, если уж нам сегодня такое счастье выпало, – ответила ей повеселевшая девочка.

– Тось, – Мирослава достала свою визитку и положила её на стол перед юной художницей, – это тебе на всякий случай и для мамы, если она спросит тебя. И даже если не спросит, всё равно расскажи ей обо мне, – быстро добавила детектив.

– Хорошо, – кивнула Тося, – я бы и так рассказала, я маме почти всё рассказываю.

– А есть то, что не рассказываешь? – улыбнулась, подмигнув девочке, Мирослава.

Тося вздохнула и серьёзно ответила:

– Я стараюсь не рассказывать маме то, что может её расстроить.

Мирослава на это ничего не ответила, вспомнив своё детство и то, как они с братом Витькой тоже старались лишний раз не расстраивать свою бабушку. Но у них был дед, который всегда мог поддержать и дать толковый совет. А у этой белокурой девочки только мама и…Тася.

Они пили чай, говорили, казалось, обо всём на свете, но фотографию Ирины Римашевской Мирослава девочке так и не показала, решив, что нет у неё такого права…

Её дед, ветеран войны и полковник советской милиции, говорил, что нет на свете ни единой цели, ради достижения которой были бы хороши все средства. «Если, конечно, ты не последняя сволочь», – добавлял он, внимательным взглядом окидывая присутствующих.

И теперь его внучка, хорошо усвоив урок, преподанный дедом, ни за что на свете не согласилась бы стать этой самой последней сволочью. Распрощавшись в шестом часу с Тосей и Тасей, она наконец поехала домой.

* * *

Соизволившую появиться дома хозяйку первым встретил Дон, бурно выразив свою радость. При этом кот тщательно обнюхал её и как-то подозрительно покосился.

– Собаку учуял, – догадалась Мирослава и, присев на корточки рядом с котом, доверительно, совсем как человеку, рассказала ему о девочке Тосе и колли Тасе.

Дон посмотрел на неё взглядом, как бы говорящим о том, что он вполне удовлетворён полученным разъяснением.