Книга Горничная для Мага - Властелина Богатова

Хэварт запустил пальцы в волосы Фабианы, сгрёб их в кулаки, потянул до боли, заставляя смотреть на него. Фабиана запрокинула голову и замерла, пронаблюдав, как по красивому в этот момент лицу мужчине прошла судорога так, что черты лица исказились в какой безысходном мучительном наслаждении. Подхватив под спину, прижал девушку к себе, заставляя Фабиану уткнуться ему в плечо и стонать от блаженства, принимая резкие и быстрые, почти хаотичные толчки мужчины, пока он не начал стонать.

Совершив несколько сильных твёрдых движений, вызывая в теле сладкую судорогу, Хэварт замер.

Некоторое время тяжело дышали. Хэварт посмотрел на неё затуманенным взглядом, в котором Фабиана видела себя, растерянную и обессиленную. Ламмерт не спешил размыкать объятия, хотелось удержать как можно дольше это молчаливое единение сладкого опустошения.

Немного странно и ново для неё, и вместе с тем потрясающе, что хотелось глупо улыбаться. Пошевелилась, не уверенная в том, что вообще сможет это сделать. Хэварт всё же отстранился, лёг на постель, не позволив девушке уползти далеко, притянул к себе, прижимая к своей груди.

Под гулкие горячие удары сердца Ламмерта дыхание успокоилось совсем. Он зарылся носом в волосы, словно хищник, провел ладонью по плечу, лаская. Фабиана теснее прильнула к его разгорячённому боку, чувствуя себя по сравнению с ним крохотной. Подумала о том, что сейчас было между ними, но мысли безжалостно путались, а внутри всё перевёрнуто с ног на голову.

Возможно, утром Фабиана всё осмыслит и будет мучиться от стыда, упрекать себя, но жалеть, как сказал ей Ламмерт совсем недавно — нет. По крайней мере, думать об этом она не хотела сейчас, находясь в руках мужа. Лежать вместе расслабленными и утомлёнными, дыша запахами друг друга.

— Похоже, мне нужно всерьёз взяться за твоё перевоспитание, фиалка, — сказал Хэварт, вдохнув глубоко, поднял руку и провёл ладонью по шее, прямо по тому месту, где она укусила его, оставив багряный след.

Проснувшийся стыд заставил Фабиану зажмуриться, скомкать простынь и едва не уткнуться в неё лицом. Как она могла себе такое позволить? Фабиана сейчас не могла понять.

— Зато справедливо, не находите?

— Не могу с этим поспорить, — усмехнувшись, согласился Хэварт, безмятежно огладив её волосы. — Но не думай, что это сойдёт тебе с рук, — пригрозил он на ухо так, что Фабиана вновь покрылась мурашками.

Глава 17

Фабиана

Он молчал долго, прижав её к себе, а потом накрыл руку ладонью, поднёс к своему лицу, прикоснулся мягко горячими губами к середине. Отголоски напряжения растеклись по телу горячими волнами, собираясь в укромном месте, где всё ещё было дискомфортно и вместе с тем необычно горячо.

Постепенно усталость накатывала и утяжеляла веки, но Фабиана не хотела так быстро уснуть, желая продлить эти напоенные ласками мгновения. Хэварт ещё долго молчал, мягко и неспешно целовал пальцы, гладил волосы, плечи, необычайно чутко, невыносимо нежно. Но он продолжал даже после соития о чём-то думать, что-то выстраивать в голове и размышлять, казалось, с ещё большим грузом, чем раньше.

Мысли постепенно возвращались и к самой Фабиане, а вместе с ними и память о том, что предстоит Ламмерту совершить. Страх тупой иглой кольнул сердце, стоило только представить, что если вдруг ничего не получится и план провалится. Беспокойство застыло льдом в груди, разгоняя безмятежность. Воздух будто сгущался и холодел.

Но все же будущее представлялось уже не таким ужасным и безвыходным, как было вначале, будто между ними случилось ­что-то особенное и это что-то изменило, дало надежду и тепло. Невероятное чувство, настолько сильное, что хотелось прижаться к Ламмерту ещё сильнее, ещё крепче обнять, невыносимо хотелось что-то сделать…

— Хэварт, — сорвалось само собой с ее губ. Пальцы, что плавно гладили её руку, вдруг замерли и чуть сжались. Фабиана, осмелившись, приподнялась, посмотрела на мужчину.  — Может, мне нужно уйти? — глупый вопрос прозвучал неестественно и чуждо.

На самом деле она хотела сказать другое, сказать, что хочет, чтобы у него всё получилось и всё прошло удачно, как-то поддержать, ободрить, что угодно, но отчего-то не сказала. Вновь испугалась, испугалась этого нового чувства, которое едва только пустило корни, ещё хрупкие и слабые.

Глаза Ламмерта потемнели — вопрос явно не понравился ему. Он тяжело вдохнул отвёл руку, собрал в кулак простынь и потянул, плотно закутывая её и себя.

— Снова говоришь не то, — чуть с укором произнёс, сжав в объятьях крепко, будто она и в самом деле собралась уходить, склонился к её лицу, — когда ты уже поймёшь, что я хочу видеть рядом с собой только тебя, слышать твой голос, который заставляет что-то внутри надламываться… Видеть твою улыбку… — мягко коснулся пальцами щеки, — только от тебя я хочу детей, — последние слова оборвались, как и что-то внутри у Фабианы, то, что заставило сердце стучать как обезумевшее. Он выдохнул тяжело, — …спи, фиалка, тебе нужно отдохнуть, — велел твёрдо, без всяких возражений со стороны.

Фабиана улыбнулась, кажется, уже третий раз успев испытать что-то глубокое и сильное. Легла, устраиваясь на его груди удобнее, чувствуя надёжность, защищенность, которые она не испытывала уже очень давно.

Они так и лежали, пока Фабиана не начала проваливаться в сон, ощущая сквозь дремоту размеренное глубокое дыхание Ламмерта. Они так и уснули вместе.

...Ночь для Фабианы была странной. Первая ночь, которую она провела в объятиях мужчины — горячих, надёжных, будоражащих даже сквозь сон. Несколько раз Фабиана просыпалась, не понимая, где находится, чувствуя рядом с собой Хэварта, который даже во сне обнимал её, прижимая к сильному телу. Тяжесть его руки на бёдрах, горячее дыхание сзади в шею — всё это напоминало о том, что случилось между ними. И даже сквозь дремоту это осознание будоражило и давило. Но Хэварт будто чувствовал её тревоги, чуть менял положение, сжимал в руках сильнее с какой-то непривычной для неё нежностью. И Фабиана вновь уплывала в безмятежное тёплое забытьё.

Но когда она открыла глаза в следующий раз, холодный утренний свет окутывал её, струясь из большого — до пола — окна, разливаясь тусклыми бликами по гладкому дереву огромной рояли. Едва только всходило солнце где-то в тумане, но сна уже не было, и хотелось вставать. Когда тяжёлая мужская рука покинула её бедро и скользнула на пояс, задержавшись, Фабиана поняла, что Ламмерт уже давно не спит. Он пошевелился, чуть наклонившись вперёд, горячие губы коснулись виска, скулы, шеи.

— Доброе утро, фиалка, — сладко прошептал на ухо, тревожа дыханием пряди на плече, провёл ладонью по животу, опуская её настырно ниже, безысходно пуская по телу тугие волны жара.

Нежно обгладив там, вернул руку на живот и вверх, сжимая грудь, заставляя дыхание окончательно сбиться. Такого волнующего кровь пробуждения у Фабианы ещё никогда не было. Не вынеся пытку, Фабиана всё же повернула голову, посмотрев в слишком лукавые по раннему часу карие глаза. На красивое лицо, чуть припухшие ото сна веки, полные мягкие губы. Его всегда идеально уложенные волосы беспорядочно взъерошены, что придавало ему совсем другой, не менее очаровательный, затмевающий всё вокруг вид. Взгляд Фабианы непроизвольно скользнул ниже и задержался на шее, где красовался синеватым подтёком след. Её укус безжалостно напоминал о том, что ночью милорд слегка пострадал.