Книга Своенравная наследница - Бертрис Смолл

— Я предупреждал тебя, — твердил он свое.

Она постоянно сбивает его с толку! Элизабет страстно поцеловала его.

— Да, — согласилась она, — предупреждал, но я считала, что, когда мы станем любовниками, ты не сможешь так спокойно отделаться от меня. Я не дочь какого-то арендатора и не служанка в кабаке!

Она стала ласкать его, и его плоть мгновенно отвердела в ее теплых, нежных пальцах.

Он только вздохнул, когда она смело оседлала его, чувствуя, как его плоть входит в ее любовный грот, наполняет его жаром.

— Сможешь ли ты так легко убежать от меня, любовь моя? — вскричала она, наблюдая, каким вожделением сверкают его серые глаза.

Он стиснул ее груди с такой силой, словно хотел их раздавить.

— Мы заключим временный брак, приграничная сучка с горячей кровью, потому что я люблю тебя и чтобы узаконить плод нашей страсти. Но прежде всего я предан тому, кто зачал меня и признал своим сыном.

Он перевернул ее на спину и стал яростно вонзаться в гостеприимное лоно. Элизабет вскрикнула от гнева и наслаждения.

— Ублюдок! — прошипела она.

— В этом никто никогда не сомневался, милая! — рассмеялся он.

Они любили друг друга с таким исступлением, что, казалось, в воздухе потрескивают крошечные молнии. Их взаимная потребность только выросла с той ночи, когда Элизабет впервые пришла в постель Бэна. Оба сознавали, что сгорают от любви, но это не имело значения. У них были разные цели, и никто не хотел уступить.

— Ненавижу тебя! — выдохнула она, сгорая от неудовлетворенного желания.

— Лгунья, — насмешливо хмыкнул он и смял ее губы поцелуями.

Элизабет старалась сдержать слезы. Впрочем, он пока что не уехал, а временный брак свяжет их еще теснее.

Она позволила безумной страсти захлестнуть ее девятым валом. И вскрикнула от наслаждения. Ей вторил Бэн.

То, что началось в тайне, теперь стало всеобщим достоянием. Каждый обитатель Фрайарсгейта знал, что хозяйка влюблена и делит постель с шотландцем. Мейбл горько жаловалась лорду Кембриджу, который готовился к отъезду в Оттерли.

— Она бесстыдно разделалась со своей добродетелью, Том. Кто теперь возьмет ее в жены?

— Она не хочет никого, кроме Бэна, дорогая, — мягко пояснил Томас.

— Шотландец? Что скажет Розамунда? — тревожилась старушка.

— Она дала разрешение на брак и очень радовалась, что ее дочь наконец-то нашла человека, которого может любить. Который захочет помочь ей управляться с Фрайарсгейтом.

— Но он собирается вернуться в Шотландию! — воскликнула Мейбл. — Я сама это слышала! Теперь, когда Эдмунд немного оправился и сможет взять на себя некоторые обязанности, он непременно уедет.

— Уедет, — согласилась подошедшая Элизабет. — Но вы с Эдмундом переедете в коттедж и будете там жить. Мой двоюродный дед уже не в силах вынести бремя своих обязанностей. Я не так глупа, чтобы не видеть этого. Если Бэн покинет меня, я сама стану управлять своими землями. Разве я не этому училась всю свою жизнь?

— Но кто позаботится о тебе? — вздохнула Мейбл. — Ты обладаешь поистине мужской силой воли, дитя мое, но всякой силе есть предел.

— Нэнси заботится обо мне благодаря тебе, дорогая, — прошептала Элизабет, обнимая старушку. — А Джейн командовала служанками, пока ты ухаживала за Эдмундом. Ты сама вышколила ее, и она все блестяще усвоила. А когда ты уезжаешь, дядюшка?

— После Михайлова дня. Первого октября. Уилл пишет, что мое крыло уже готово и обставлено, а книги, купленные в Лондоне, прибыли. Но я хотел бы отпраздновать Михайлов день здесь, дорогая.

— Мне жаль, что ты уезжаешь, — расстроилась Элизабет, — потому что я очень тебя люблю! Мне будет тоскливо без тебя! Скоро я останусь совсем одна, хотя буду так занята, что, возможно, этого не замечу. Мейбл, Эдмунд уже проснулся?

— Да, и ему не терпится тебя увидеть.

— Пойду расскажу ему о своих планах, — решила Элизабет, направляясь к двери.

— Что с ней станется? — вздохнула Мейбл, покачивая седой головой. — Она ничего не видит вокруг, кроме земли и овец. И зачем ему уезжать, если он тоже ее любит? Его отец, наверное, чудовище, если требует от сына такой преданности.

— Думаю, и Элизабет, и Бэн никак не разберутся в своих чувствах, — заметил лорд Кембридж. — Она цепляется за Фрайарсгейт, как за самое важное в ее жизни. Он цепляется за отца по той же причине, хотя на самом деле оба должны бы клясться в верности друг другу. Вряд ли хозяин Грейхейиена запретит сыну жениться на богатой невесте. Но подозреваю, что Бэн, в своей слепоте, ничего не скажет отцу про Элизабет. И все же я верю, что любовь преодолеет все мнимые препятствия. Пусть они расстанутся на долгие холодные месяцы. Если весной оба по-прежнему станут упрямиться, значит, мы сами должны что-то сделать для осуществления этого счастливого брака.

— Почему тебе так легко удается решать самые любые трудные проблемы, Том Болтон? — сухо осведомилась она.

— Это дар, милая Мейбл, — ухмыльнулся он.

— Ты все шутишь, — покачала головой Мейбл. — Я еще не знала более великодушного и доброго человека, чем ты. Какая жалость, что на тебе пресечется род Болтонов!

— Такова судьба, — тихо проговорил лорд Кембридж.

Михайлов день выдался идеальным для конца сентября: яркое солнце и безоблачное голубое небо. Перед домом воздвигли шест, на верхушку которого Элизабет подвесила чудесные лайковые перчатки, вышитые жемчугом, одни из тех, которые она носила при дворе. Вокруг шеста расставили свои палатки приезжие торговцы, которым для этого пришлось пообещать отцу Мате, что часть доходов они отдадут церкви.

Элизабет выдала слугам жалованье за год и предупредила, что не стоит пускать по ветру деньги — играть в кости или покупать дешевые и непрочные товары на ярмарке.

Днем, когда ярмарка была в самом разгаре, она нашла возлюбленного и увела его к озеру.

— Настала пора заключить наш брак, — тихо сказала она, взяв его за руки. — В присутствии Господа, под голубым небом я с радостью беру тебя в мужья, Бэн Маккол, на срок, равный году и одному дню. Пусть благословят нас Иисус и драгоценная Мать Мария!

— В присутствии Господа, под голубыми небесами я с радостью беру тебя в жены, Элизабет Мередит, на срок, равный году и одному дню. Пусть благословят нас Иисус и драгоценная Мать Мария.

— Ну вот, это оказалось вовсе не так уж трудно, верно? — поддразнила она.

— Нетрудно, — согласился он.

— И мы никому не скажем об этом, — добавила она. — Ты клянешься?

Теперь Бэн останется с ней, и всем станет ясно — он любит ее больше, чем отца. Только так, а не потому, что она уговорила его на временный брак.

— Клянусь, — кивнул Бэн, которого одолевал стыд.