Книга Дети грозы. Книга 2. Ее высочество Аномалия - Мика Ртуть

За разговором они чуть не пропустили начало представления. Музыканты заиграли нечто сладкое и явно очень популярное в столице, Люкрес запел – против ожидания, вполне пристойно. Не оперный прим-тенор, но в целом ничего так. Почти не фальшиво. Но главное – за занавесками обозначился тонкий девичий силуэт. Несколько более соблазнительных очертаний, чем настоящая Шуалейда, но гоблину простительно. Он же тварь простая и прямая: что Люкресу нравится, то ему и показывает.

По окончании серенады из-за занавески высунулась рука в чем-то кружевном и поманила ухажера, а заодно мелькнули черные кудри, манящие округлости в декольте и лукаво блестящие очи.

Смотреть, как пыхтит и старается высочество, поднимаясь к балкону, без слез было невозможно. Да любой первогодок Магадемии взлетает на балкон к деве (или в окно общежития) на счет «раз», даже если он не воздушник. А этот, простите Двуединые, светлый шер? Даже аура-обманка слегка потускнела от невероятного напряжения сил.

– Он серьезно считает, что Шуалейда не заметит кряхтения? – задал Роне риторический вопрос.

Впрочем, Шуалейда в исполнении гоблинского шамана видела лишь прекрасного, желанного до капель слюны на полу светлого шера, который идет все ближе и ближе… Глаза морока лилово светились, и весь он буквально истекал соблазном. Чуть-чуть с гастрономическим привкусом, но вряд ли Люкрес заподозрит подвох прямо сейчас.

Не заподозрил. Под гитарные переборы и флейтовые вздохи ангажированных на весь вечер менестрелей он взлетел на балкон, отпустил «деве» за полупрозрачной занавеской комплимент, потянулся к ручке. Ручка тут же убралась, зато занавеска приглашающе распахнулась.

– Вот же тварь, – восхитился Дайм и тут же накинул на покои Шуалейды пелену молчания. Причем не «свою», а «авторства Саламандры». Не увидел бы Роне этого собственными глазами, ни за что б не поверил. – Ставлю динг, что без посторонней помощи Люкрес от Тюфа не удерет.

– У меня лишних дингов нет, – фыркнул Роне и активировал спрятанное в покоях Око Рахмана. На этот раз контрафактное, не состоящее на учете в Конвенте и МБ.

– Жлоб, – отозвался светлый шер, подмигнул Роне, взял его за руку – и переместился на балкон, одновременно укрепляя их общую пелену невидимости.

Они переместились вместе, легко и мягко. Каких-то две сотни локтей по прямой, сущий пустяк. Конечно, если ты не бездарное недоразумение вроде Люкреса. И успели вовремя. Люкрес был настроен решительно, но «Шуалейда» – еще решительнее. Сверкая голодными мертвенно-синими глазищами и не дослушав витиеватый комплимент, «дева» смело повалила своего кавалера на ковер и впилась ему в губы страстным поцелуем.

Ошалелый кавалер даже не сразу понял, что происходит, и почему вместо юного девичьего тела и нежных губ он чувствует острые кости и еще более острые зубы. А гоблин тем временем не терял времени даром. Целую секунду, а то и полторы он нагло жрал добычу: кровь вместе с даром и жизненной силой. Роне даже приготовился его одернуть, не хватало еще угробить кронпринца и потом иметь дело с гневом императора и лейтенантом Диеном. Пожалуй, лейтенанта Диена он опасался больше императорского гнева, ибо император далеко, а натасканный на шеров голем – вот он, под окошком торчит, серенады слушает. Но не пришлось.

Люкрес активировал один из своих амулетов, и сердито шипящее умертвие отбросило на пару локтей.

И тут Люкрес наконец увидел, что именно целовал, и заорал. О добрые боги, как он орал! Такой паники, смешанной с недоумением обиженного дитяти, Роне давно не пробовал! Гоблинский шаман тоже. Он радостно распахнул пасть и тоже заорал, копируя Люкреса – и забирая себе весь поток вкуснейших эмоций вместе с остатками силы. Вот же тварь жадная! Ни капельки не упустил! Роне и не знал, что Тюф так может.

– Какой экземпляр, – снова восхитился Дюбрайн, с научным интересом разглядывая орущего кронпринца и на глазах обрастающего плотью гоблинского шамана.

– Придурок, что он орет? Бежать надо, – лениво прокомментировал Роне.

– До него не дошло, что его никто не слышит.

– Кстати да, где там наша спасительница? Пора бы.

– Пора, – согласился Дайм.

Они синхронно отошли к дальней стеночке, и только тогда Дайм ослабил пелену молчания. Двойной ор тут же резанул по ушам. А через три секунды в комнату через окно влетела шера Лью во всем блеске и великолепии защитных и атакующих заклинаний.

Появившегося следом за ней лейтенанта Диена на ее фоне никто бы и не заметил. Впрочем, он и сам не спешил вмешиваться. Ему хватило одного взгляда на панически орущего Люкреса, жрущее умертвие и защищающую патрона шеру Лью, чтобы остановиться перед окном и скрестить руки на груди. Роне даже ощутил к нему нечто вроде уважения и симпатии.

А тем временем гоблин и Саламандра…

О, это была битва гигантов! Один гигант кидался боевыми заклинаниями и ловчими сетями, а другой это все жрал. Вот так просто ловил и жрал! И Саламандра поняла это далеко не сразу, потому что гоблин при этом корчился, прыгал, метался и всячески показывал, как ему больно и страшно, но он никак, ну просто никак не может сбежать от ужасной огненной шеры!

До нее дошло, что здесь что-то не так, только когда бедняга Люкрес вконец охрип, заткнулся и начал отползать к окну, а она сама потратила почти весь резерв. Совершенно впустую! И как-то слишком быстро.

– Кажется, нам пора, – еле слышно шепнул Дайм.

Роне согласился. Быть рядом, когда Саламандра поймет, что ее одурачили, а гоблин откусит последний самый жирный кусок и слиняет, им явно не стоит. А то еще кто-нибудь додумается поискать тут кого-то кроме гоблина и, упаси Двуединые, найдет.

– Ах ты, тварь!

– Ай-ай-ай-ай!

– Диен, что ты стоишь как пень! Держи его!..

– Уй-уй-уй!

– Безопасности его высочества ничего не…

Они переместились обратно на ветку дуба, не досмотрев трагикомедию. Впрочем, им и так хватило, чтобы едва не свалиться с этой самой ветки от хохота. Особенно крепко пришлось держаться друг за друга, когда все трое «победителей» покидали ловушку все через тот же балкон. Под нежные звуки серенады, кстати.

Нежные звуки серенады оборвались, лишь когда Люкрес швырнул в музыкантов горшком с геранью, украшающим перила балкона. Он был бледен, перепуган до икоты и ненавидел всех вокруг. Его фальшивая аура мигала и шла плесневело-зелеными пятнами, из прокушенной губы сочилась кровь, шелковый белый сюртук был подран в клочья и замаран какой-то дрянью.

Саламандра ненавидела всех вокруг еще сильнее, чем Люкрес. Потому что ей досталось куда больше. Ее настоящая аура побледнела и съежилась, сама она выглядела морщинистой каргой – седой, горбатой и хромой. Причем сама этого еще не осознала, и потому очень удивлялась отвращению, написанному на принцевой физиономии.

Один лейтенант Диен был свеж, подтянут и невозмутим, несмотря на то что оба, Люкрес и Саламандра, напустились на него с двух сторон.