Книга Неистребимый - Сергей Зайцев

– Угу, – кивнул я, – Сойдет. Только… запах что-то чересчур сильный…

Торговец с явной иронией приподнял брови:

– Ты хочешь получить самый низкосортный товар? Чем слабее запах, тем лебс хуже.

Злыдень фыркнул, явно одобряя сказанное.

– Понятно.

Вот Зло его задери, подумал я. С этим лебсом надо что-то делать. Может быть, попробовать переключить чарса на мои пищевые гранулы? Правда, они рассчитаны на человеческий метаболизм, но попробовать стоит… Впрочем, на гранулах все равно долго не протянешь, организму нужен строительный материал, а не только питательные вещества. Но идея была хорошей – в качестве временной меры…

Я расплатился, привязал сумки к задней части седла, по одной с каждой стороны, и поехал дальше, продолжая обмениваться приветливыми улыбками со встречными дамами и безразлично скользя взглядом по господам.

Минут через пять на пути попался трактир, усевшийся грязной приземистой тушей на одном из уличных перекрестков. Под ложечкой засосало. Я не испытывал особого желания останавливаться в столь убогом месте, просто сам вид этой забегаловки напомнил о том, что я с утра ничего не ел. Да и чарса следовало покормить – ишь как косится на двух своих серых собратьев, привязанных к перекладинам ветхого навеса, венчавшего левый угол строения. Опустив морды в покрытые коростой от грязи корыта, оба сосредоточенно хрумкали тем самым лебсом.

Я машинально покосился на седельные сумки, которые от лебса прямо-таки распирало. Пища для Злыдня имелась в избытке. Где-нибудь за городом остановлюсь, покормлю. Сам же я мог «перекусить» и сейчас. Две пищевые гранулы и стакан обогащенной витаминами и минералами воды, сотворенные с помощью дубликатора, легко утолят и голод, и жажду…

И тут я взбунтовался.

Да какого Зла! Никто же меня не преследует. Да даже если и так – неужто я не справлюсь с подобной проблемой? В задницу эти гранулы. Хотелось просто посидеть в тихом, спокойном месте (третий день в седле), расслабиться, перекусить. Почувствовать вкус настоящей пищи. В конце концов, я люблю поесть. И подумать. Не на ходу. Тем более что за стенами сего заведения ощущалось присутствие всего нескольких человек, так что обстановка обещала быть тихой и спокойной.

И я спешился. Уже накидывая поводья на торец косой перекладины навеса, я невольно обратил внимание на торчавшую с другой стороны седла рукоятку трофейного меча. По словам Онни, воровство оружия здесь считалось чуть ли не самым большим прегрешением, смывавшимся только кровью, и, немного поколебавшись, я оставил меч там, где он и висел. В Жарле на него никто не посягнул, да и Злыдень не даст чужаку к себе прикоснуться. Мне же лично меч для защиты был не нужен, таскать его на себе я смысла не видел.

Отвязав одну из сумок, я высыпал половину лебса в свободную емкость, и Злыдень ринулся в героическую атаку на свой поздний завтрак. Мне даже пришлось отскочить, чтобы эта черная гора бронированных мышц не сбила с ног. Вот довел бедолагу. Чарс моментально впечатал свою хищную морду в корыто и захрумкал зерном, шумно ворча и завывая от удовольствия. Специфическая тошнотворная вонь, исходившая от этого продукта и заставлявшая меня неизменно отворачивать нос и морщиться, только добавляла ему аппетита.

Я поспешно отошел и толкнул тяжелую каменитовую дверь трактира, на всякий случай набросив на себя ментальный зонтик с алгоритмом «призрака», прежде чем оказаться внутри.

В нос ударил кислый запах застоявшегося воздуха. Кроме того, само помещение эманировало обычным привкусом застарелых эмоций, пылившихся на стенах, полу, потолке, мебели бесконечными спрессованными слоями – как и любое часто посещаемое людьми место, но все лучше, чем вонь от лебса. Предосторожность оказалась напрасной, в трактире и впрямь была всего парочка посетителей, судя по внешности – корды. Бородатый крепыш, пристроившийся за одним из расшатанных столиков, заполнявших небольшой грязноватый зал, со скучающим видом ковырялся ложкой в тарелке с остатками пищи, явно заканчивая трапезу. Другой, высокий и худощавый, в потрепанном дорожном плаще, пошатываясь, расплачивался возле стойки с хозяином трактира, с пьяной сосредоточенностью вынимая одну за другой монеты из развязанного кожаного мешочка, выполняющего роль кошелька, и выкладывая их на стойке в столбик. Трактирщик, седовласый пепельнолицый старик, ростом на полголовы ниже корда, с неменьшей сосредоточенностью следил за каждой переходящей в его обладание монетой.

Остановившись рядом с худощавым кордом, от одежды которого несло застарелым потом и прокисшим вином – этакое мощное непреходящее амбре, я заставил себя изобразить вежливую улыбку:

– Да пребудет с тобой Свет, хозяин. Я желал бы у тебя отобедать.

– Да пребудет… – Трактирщик бросил быстрый оценивающий взгляд в мою сторону и снова уставился на деньги. – В меню сейчас только мясо рогача с гарниром из толченых лесных орехов.

У него была интересная внешность, у этого трактирщика. Пепельная морщинистая кожа, сильно срезанный подбородок, отчего рот его казался похожим на лягушачий. Волосы были не седыми, как мне представилось вначале они были белыми, как и тонкие усики под клювастым носом, нависшим над верхней губой. Такой расы я еще не видел. Все еще работавший в интерактивном режиме эмлот воспринял мысль как вопрос и на фоне проигрываемой сиглайзером глобулы Фарргета сообщил, что по описанию трактирщик принадлежит к народу серых адалаев. Адалаи так адалаи… так, что он там мне предлагал? Мясо рогача? С гарниром из лесных орехов? Справа на уровне глаз возникла визуальная картинка, видимая только мной. Ага… одомашненный вид крупных рогатых животных, в отличие от дракхов травоядных… что-то вроде наших велтов, но рога не только на голове, причем не три пары раздвоенных, как у наших, а целая розетка костяных лучей, пучком выходящих из центра черепа и горизонтально расходящихся во все стороны и дальше, по всему хребту, словно зубья сильно разведенной пилы…

– Меня это вполне устроит, – сообщил я, дождавшись, когда рассчитавшийся клиент осоловело поплетется к выходу, а внимание хозяина достанется мне.

– Что подать к мясу? Дронтум, кислин? – проворчал тот, снова изучая меня оценивающим взглядом. Видимо, не мог понять, к какой категории кошельков отнести мою персону – толстых, в меру упитанных или совсем тощих.

– Бокал воды. Самой чистой, какая у тебя имеется. Заплачу как за дронтум. И поторопись, у меня мало времени.

– Минутку, светочтимый. Сейчас все будет подано.

Ничуть не удивившись – наверняка повидал за свою жизнь много разных чудиков вроде меня, – хозяин утопал на кухню выполнять заказ, а я уселся за ближайший к бару столик, спиной к бородачу, и занялся тем, что следовало сделать раньше: достал дубликатор и быстренько наштамповал штук двадцать монет-близнецов самого малого достоинства. Файл, просветивший меня в местной денежной системе, я прочитал еще в «Судном Дне», когда пришлось расплачиваться за ужин. Ничего сложного в ней не оказалось, потребовалось просто немного напрячь память, чтобы запомнить что к чему. Все свежеиспеченные монеты, звавшиеся манами, были, естественно, абсолютно одинаковы – немного неровные плоские металлические семигранники размером с подушечку большого пальца, с щербинками, царапинами и пятнышками грязи в одних и тех же местах, что заметить можно было, лишь зная, на что смотреть, главное было то, что они ничем не отличались от подлинника. Ни видом материала, ни чеканкой. На лицевой стороне монет было изображено птичье перо, на оборотной – стилизованный символ солнца – выпуклый кружок с расходящимися к углам семью лучами. Дальше по старшинству должны идти маны с изображением стрелы, лука, лучника, мага. Каждая последующая включала двадцать предыдущих. Ничего сложного.