Книга Теневая месса - Дарья Кадышева

Она повернула голову, встречаясь с блестящими в полутьме глазами магички. Иветта дёрнула плечом и прижала ладонь к щеке Брэнна, лежащего на животе возле неё. Сначала Лете показалось, что он спал, но его глаза были открыты и глядели куда-то в пустоту.

— Без браслета я не смогу ему помочь, — дрожащим голосом произнесла Иветта.

Лета не ответила, только поджала губы в бессильном гневе. Ей хотелось вернуться в золотую осень Суаривы. Туда, где не существовало ужасов её настоящего. Туда, где не было этой боли, ломающей её изнутри, перемалывающей остатки разума в труху.

За то время, что она лежала, забывшись неожиданным чистым сном, на бинтах у Брэнна выступила кровь. Капитан Радим сдержал своё слово и не дал кернику умереть в дороге. Ему разрешили перевязать раны и посадить в повозку, но этого было мало. Достаточно для того, чтобы протянуть ещё несколько кошмарных дней, не более. Брэнну требовалось лечение. Глубокие борозды на его спине, оставленные кнутом, начинали отекать и постоянно кровоточили. Лета ждала жара, но лоб парня был всё ещё прохладным на ощупь. Вопрос времени, когда его начнёт лихорадить, а раны загноятся.

Может быть, этого уже не произойдёт. Сегодня их всех ожидала смерть.

Барак стоял на окраине Короны, поэтому до них почти не долетали звуки оживлённой деревни. Запланированная в полдень казнь обещала быть едва ли не самым громким событием за последнее время, достойным для того, чтобы произойти не здесь, а в Тиссофе или Велиграде. Ведь среди осуждённых находилось несколько керников, которые обычно путешествовали в одиночку, но никак не вчетвером. К тому же в бараке сидела чародейка из Сапфирового Оплота, тогда как многие другие маги её ордена уже понесли наказание. Немыслимо, что она была на свободе так долго.

И, конечно же, отпрыск ведьмы Марилюр. Девка, чья голова давно должна была слететь с плеч, но ей всё время везло. До сегодняшнего дня.

Их жизни могли оборваться в другом месте. Но капитану Радиму не терпелось поквитаться с ними всеми как можно скорее. Он с трудом дождался прибытия в Корону, в Тиссоф он бы точно уже их не повёз. Этим он дал бы им отсрочку, время, чтобы прийти в себя и придумать, как спастись. Шанс перебить их всех, как собак. Отомстить.

Хотелось кричать. Разорвать глотку воплем ненависти и ярости, да только вот она охрипла пару дней назад. Она выла волчицей и плакала, не в силах успокоиться, даже когда её приказали высечь. Нлат особо не старался, он выпорол её без крови, не дав забыться хотя бы телесной болью.

Весь путь, что они прошли до Короны, Лета почти не помнила. Всё было скрыто толстой пеленой тумана, кроме отдельных мгновений. Ясность настигала лишь перед сном, в остальное время она не понимала, что происходило. Она застряла сознанием в той ночи, где слышались стоны истекающего кровью Родерика, а перед глазами лежало его изувеченное тело. Только одно удерживало её от помешательства. Но она не хотела размышлять об этом.

Полдень был близко.

Брэнн зашевелился, пытаясь повернуться на бок.

— Тише, — Лета положила ладонь на его бедро. — Тебе нельзя двигаться.

— Мои родители… — прохрипел он. — Мои родители… Их забрала война. Я был тогда… совсем маленький. Отец отдал свою жизнь за Раздолье, а мать… Она не смогла этого вынести. Хорив нашёл меня, собирающего милостыню на улицах Зарибора, и увёз в Кривой Рог.

— Я помню, — ответила Лета и убрала руку.

Брэнн качнулся и упёрся локтем в пол, подняв голову.

— Я согласился бы и на сотню ударов плетью, если бы это могло бы спасти вас всех, — выпалил он, впившись воспалёнными глазами Лете в лицо. — Вы — всё, что у меня осталось. Моя семья.

Девушка попыталась улыбнуться, сдерживая подступившие слёзы.

— Я думал, ты не умеешь плакать.

— Я тоже. Но это… Я не готова сдохнуть вот так, — выдавила она и утёрла глаза тыльной стороной ладони. — Никто из нас не готов.

— Мы не умрём сегодня, — донёсся из темноты голос Марка. — Мы выберемся.

Выглядел он скверно, с внушительным синяком под глазом и запёкшейся на виске кровью. Прижавшись к Иветте, он пытался уснуть, но разбросанные по всему телу гематомы не давали ему этого сделать. Пожалуй, его Братья били чаще прочих.

Марк не мог успокоиться. В его взгляде даже сейчас читалось неугасимое желание убить капитана Радима и его людей. Несколько раз он пробовал обратиться, но истощённый организм отказывал ему в этом.

До Тиссофа они бы не дотянули. Не потому, что Радим так торопился казнить пленников. Их бы заморили голодом или избили бы до смерти раньше, чем они достигли Вишнёвого нагорья.

— Мы выберемся, — повторил Марк, слабо улыбнувшись Лете. — Выберемся.

— Откуда ты знаешь, волколак?

— Я не планировал подыхать сегодня.

— Тут уж не тебе решать, — Конор оторвался от стены барака и потряс ногой. Цепь глухо лязгнула в ответ. — Лично я хотел встретить смерть в бою, а не сгореть в костре за чужие проступки.

— Ты тоже был в Уруте, — бросила Лета, вскинув на него глаза.

— Но затеяла это всё ты, — отозвался он, сощурившись с насмешкой. — Ты виновата в том, что нас прикончат через час-другой.

Лета неспешно поднялась. Кандалы стесали кожу на лодыжках, но это не помешало ей сделать несколько шагов в сторону Конора. Она только поморщилась, ощутив болезненное жжение под холодным железом.

— Ух, как страшно, — хмыкнул Конор, не сдвинувшись с места. — Мы с тобой оба не в том состоянии, чтобы устраивать мордобой.

— Уверен?

Нетвёрдой, но вполне целеустремлённой походкой Лета шла к нему, сознательно вытесняя накатившую вновь скорбь злостью. Драупнир на его шее, которое он уже не прятал, стал её нитью, тонкой полупрозрачной ниточкой, за которую она уцепилась в ту ночь, когда у неё забрали Родерика, чтобы не сойти с ума. Что-то внутри неё созрело, совсем иное, нежели раньше, когда горел Кривой Рог. Её ярость была другой. Холодной. Острой. Изменчивой. Благодаря кольцу, что Конор таскал у себя всё это время.

Она могла управлять своими эмоциями. Поддаваться им, когда сама захочет. А с тем, кто будил в ней самые низменные инстинкты, это казалось совсем просто. Окунуться в жар, исходивший от Конора, выжечь себе всю память его ожесточённым внутренним огнём.

— Ты так жаждешь убить меня, что аж будоражит.

Лета остановилась, напоровшись на дикий взгляд серых глаз

— Правда ведь, змейка? — шепнул он, наклонив голову. — Нам конец в любом случае. Я не буду против, если ты потратишь последние мгновения своей жизни на то, чтобы попытаться придушить меня.

— Попытаться, — эхом повторила она.

— Вот именно.

— Зачем ты оставил себе Драупнир?

Конор промолчал, скривив разбитые губы в снисходительной усмешке.