Книга Идем на Восток - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Велехов взглянул на часы
— Не время.
Атаман кивнул
— Действительно — не время. Что за люди с тобой?
— Набрал в Одессе. В основном казаки, с запаса. Второго возраста, третьего уже нет. Все проверенные, дуриком не отбирали.
— Зачем?
— Мстить…
— Мстить, оно дело хорошее. Скажи подробнее…
Велехов рассказал. Кратко, не вдаваясь в подробности…
— Мда…
Атаман задумался. Потом — крякнул, резко отмахнул рукой
— Сказать тебе ничего не скажу. Давай, размещайся. Натаскивай людей. Когда пойдем — я и сам не знаю…
— А что здесь за народец?
— Народец? Казацво, в основном. Есть наемники. На днях приедет амир какой-то, тут и разбираться будем. Пока — все на довольствии, дело есть какое-никакое. Чего ж еще…
Да, действительно. Чего ж еще…
03 мая 1949 г. Базовый лагерь Йоршкир
Йоркширский пудинг, йоркширский пудинг…
Сэр Роберт повторял это, чтобы помогать себе в пути. Еще одна уловка опытного походника — не думай о том, сколько ты уже прошел и сколько тебе еще предстоит пройти. Просто пой или бубни что-нибудь под нос. Время пролетит незаметно…
Сэр Роберт вспомнил, как во Франции — они поднимались на Ахаггарское нагорье, и его спутники — из Иностранного легиона — сказали, что им надо пройти двадцать миль. Когда они прошли уже примерно двадцать пять — сэр Роберт взбунтовался, сказав, что они его завели куда-то не туда, нахрен, и лагеря нет как нет. Французы только рассмеялись. Оказалось, что они имели в виду свою милю — французскую. Почти четыре с половиной километра в переводе на метрическую систему, втрое больше британской мили. Черт бы их побрал. Потом сэр Роберт узнал, что есть еще шведская и норвежская миля — по десять километров.
Йоркширский пудинг, йоркширский пудинг…
Мулла — начал ощутимо сдавать и сэр Роберт как то неосознанно — взял его под опеку, помогая преодолевать наиболее сложные остатки пути. Он так же предложил взять на себя часть груза, хотя это и противоречило всяким правилам[88] — но араб, явно бедуин по складу — гордо отказался. Но теперь — они шли вместе…
— Чему вы собираетесь учить этих людей, эфенди… — спросил сэр Роберт, когда они переходили еще влажное от недавней большой воды ущелье
— Я собираюсь учить мой народ, как завоевать свободу… — гордо ответил араб
— Вы родом отсюда?
— Нет, из пустыни. Но и здесь и там — мой народ. Арабский народ разделен.
— Но разве не мы учим, как завоевать свободу? Словами ее не завоюешь…
— Винтовкой тоже.
Араб постучал кулаком в грудь
— Свобода — здесь. Свобода от мира неверных. Нужно стать свободным здесь — и Аллах даст свободу от всего остального. Каждый, кто верит в Аллаха — свободен.
Сэр Роберт покачал головой
— Я долгое время жил в Северной Африке. Там люди не выглядели свободными
— У нас разная свобода…
— Вот как?
— Да. Хоть вы и думаете, что вы свободны — но это не так. Лишь Аллах дает свободу. Свободу от всего кроме веры в Аллаха и почитания Аллаха.
— А как же закон?
— Закон? А что нам дал ваш закон? Разве он дал нам хоть что-то, кроме казней, виселиц и зависимости от т’агута[89]?
— Что вам дал наш закон — сказал сэр Роберт — да, действительно. Пока он дал вам немного, но дал бы больше, если бы вы потрудились его соблюдать. Посмотрите на себя, как вы живете. И посмотрите на нас.
Сэр Роберт достал свой Маузер. Бедуин не испугался
— Посмотри. Это сделали мы. Да, мы безбожники, но мы сделали то, что я держу сейчас в руках. Я могу убить тебя этим, могу оставить в покое — но это у меня есть и будет. Мы плаваем по морям на кораблях, столь больших, что ты и представить себе не можешь, летаем на самолета, которые летят быстрее любой птицы. Можешь ли ты сказать, что сделали вы? Даже винтовки, которыми вы воюете — даем вам мы. Вы живете во лжи, убиваете друг друга беспрестанно.
— Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммед Пророк Его. Наш народ силен верой в Аллаха и своими традициями.
— Эти традиции не сделают вас ни сильными, ни сытыми. Твои дети будут голодать, как голодал ты сам, как голодали твой отец и твой дед. Традиции не накормят и Аллах тоже. У вас есть только один выбор — к кому присоединиться. Германия сделает вас рабами, заставить работать, а если поднимете восстание — парашютисты перебьют вас до последнего человека. Русские отнимут у вас ваш язык, ваши традиции, вашу религию Аллаха и сделают вас такими же, как они — варварами, людьми без истории и без племени. Только принятие подданства Его Величества Короля Георга позволит вам оставаться самим собой и при этом — воспользоваться плодами прогресса и благотворным влиянием британского законодательства и британского духа. Наша империя — империя, над которой никогда не заходит солнце. Мы небольшой народ, и не смогли бы создать такую громадную империю, воюя с народами, которые ее населяют, мы — не русские. Мы единственный народ из великих, который предлагает вам братство и содружество — а не рабство.
* * *
Сэр Роберт всегда и в любой стране оставался британским дворянином, проводником воли Империи. Собственно говоря, он и был британской империей, безвестным строителем ее военной, политической и экономической мощи, имеющим право говорить от имени Империи, полученным в расплату за те жертвы, которые он положил на алтарь Империи. Он родился в безвестной больнице в Пррт-Судане, в отсутствие элементарных удобств, когда его матушку привезли уже рожающую, и первым, что видели его глаза — был потолок с трещинами и в мухах. Он с детства бегал босиком по глиняной африканской земле, дрался на палках с местными пацанами, после получения достойного образования пошел на передний край борьбы за Империю, жил в захолустье, рискуя погибнуть, и не требуя за это никаких особых почестей и наград. И здесь, в смертельно опасных горах — он был потому, что его послала сюда Империя. Так что сэр Роберт был достойным наследником тех капитанов Королевского флота, которые из походов привозили Англии миллионы ничейных квадратных километров африканской земли. Однако, сэр Роберт знал, что говорить — и кое-чего не упоминал. О том, что во время Второго Сипайского восстания погибли тридцать тысяч человек: англичане придумали новую, варварскую форму казни: обливали приговоренных нефтью [90] из новых Адмиралтейских котлов и поджигали. О том, что они давали образование не всем, а только детям элиты: старший сын султана Омана вернулся в страну совершенно растленным человеком, мужеложником и подонком, и первое, что они сделали с отцом — закупили хлор, загрузили им самолеты и обрушили удушающие газы на собственных подданных в горах. В то же время русские — единственные из всех великих империй относились к покоренным народам не как к дикарям, не как к говорящим орудиям — а как к братьям. И даже те войны и стычки, которыми сопровождалось укрепление русского влияния на Востоке, в Междуречье — были стычками принципиально иного характера. Русские воспринимали мятежи местным как ПРЕДАТЕЛЬСТВО, как расплату злым за доброе — а не как покушение на установленный Богом порядок вещей как те же англичане и немцы. Русские никогда не были колонизаторами — и те же курды, армяне, христианские общины под Дамаском, да даже и часть оседлых арабов-мусульман в Междуречье — не только добровольно приняли русское подданство, но и сражались бок о бок с русскими, когда это было необходимо. Русские, в начале века едва ли не самая необразованная нация из великих — теперь не только жадно образовывалась сама, но и давала образование арабам, всем без исключения, даже часто насильственно. Именно потому, что русские смотрели на арабов как на людей, таких же людей, как и они сами, и как и всех людей долженствующих стремиться к свету, к добру, к знаниям даже если они молятся Мухаммеду, а не Христу. Русские создали уникальный симбиоз, уникальную систему мирного сосуществования не только в одной империи, но и в одном обществе людей христианской и мусульманской веры, и ислам, который приходил с севера был совсем не тем исламом, который несли в мир проповедники из Неджда и Хиджаза[91]. Это был мирный и благотворный ислам, призывающий к богобоязненности и прекращению братоубийственных истребительных войн, которые велись здесь столетиями. Так что русская и британская империя действительно имели мало общего — только сэр Роберт, конечно же, это не рассказывал.
