Книга Два мутанта - Ежи Тумановский

— Не происходит, говоришь? — переспросил Крот. — Ты здорово изменился. Я уж не говорю про отсутствие ссадин и синяков на лице. Не хочу тебя пугать, но то, что произошло ночью, изменило тебя навсегда. «Цепь судьбы» нельзя вытащить. А если этот безрассудный негодяй получит пулю или вляпается в аномалию, ты получишь весь букет тех же последствий, что и он. И так всю жизнь!

Штык задумался, продолжая грызть сухарь. Прокрутив в голове последние недели, он вынужден был признать, что Крот прав. Так хорошо он себя последний раз ощущал, пожалуй, разве до той, самой первой командировки в Зону, когда его блокпост атаковал Контролер. Но если пару дней назад слова Крота ввергли бы его в полное уныние, то теперь он чувствовал лишь веселую злость. Ведь Крот не учитывал, что логика работала и в обратную сторону. Феникс не только прикрывался жизнью Штыка, как щитом, но и сам оказался на поводке.

Но главное, он понимал теперь, что любое отступление ведет к худшим бедам, чем поражение в бою. Ведь самая страшная капитуляция та, где противника нет совсем.

— Да какая разница? — легкомысленно сказал он наконец. — Если связь с организмом Феникса действительно существует, и это оказывает на меня положительное воздействие — буду пользоваться случаем. На фоне всех моих странностей, эту предлагаю считать самой полезной. Я в норме, Крот. На самом деле я такой и был всегда, пока не оказался в Зоне в первый раз. Правда, понял это только сейчас.

— Мой генерал, — со слезой облегчения в голосе сказал Буль, и полез обниматься.

— А теперь рассказывайте все по порядку, — сказал Штык, когда все расселись за столом и принялись уничтожать немудреный завтрак. — Кто вас так отделал, где Хомяк, и почему на озере опять толпа вооруженных уродов?

Слушая сбивчивый рассказ Буля и сухие выводы Крота, Штык хмурился и с ожесточением крошил пальцами толстые сухари.

— Знаешь, Крот, — сказал он наконец. — Мы тебе уже столько неприятностей принесли, что пора закрывать долги.

— Что ты задумал? — тревожно спросил Крот.

— Мы не будем больше заключать союзы и прятаться по кустам. Я выкину всю эту шоблу с озера. Это наше озеро. Если сейчас отступим и спрячемся, они никогда не оставят нас в покое.

— Красивые слова, — немного помолчав, сказал Крот. — Но что мы можем сделать?

— А ты представь себе, что продолжаешь жить один. Что не приперлись к тебе в гости три охламона, не завалили заботами о своих болячках, не требуют постоянного ухода и внимания. Вот если бы три месяца назад кто-то попробовал отнять твой хабар — что бы ты сделал?

— Закрыл бы хранилище и спрятался в лесу.

— А если бы этот кто-то захотел забрать твой дом?

— Я понимаю, к чему ты клонишь, — сказал Крот. — Но требует ли ситуация таких решений? Силы неравны. Нас просто перебьют всех, непонятно, ради чего.

— Очнись, Крот, — сказал Штык, продолжая крошить сухарь в мелкий порошок. — Рано или поздно, кто-то из них тоже захочет пожить, как живешь ты. Сделать свое хранилище артефактов в твоем доме. Прятаться на озере от Выбросов, хищных зверей и зачисток «Долга». Просто жить здесь. И ты здесь будешь нужен им только до того момента, пока они сами не освоятся с аномалиями на воде. Потом тебя, в лучшем случае, отсюда выгонят. Про «Долг» даже и не говорю. Эти ребята тебя отсюда выставят без всяких дополнительных причин. Всю эту шваль надо гнать отсюда сейчас. Чего бы это не стоило.

— Один раз выгнали, — пожал плечами Крот. — Они вернулись.

— Значит, пути к возвращению тоже нужно закрыть.

— А как же Хомяк? — робко спросил Буль.

— Хомяка будем вытаскивать. Но не так, как вы вчера со «свободниками» сгоряча придумали. Насколько понимаю, нашему рядовому ничего пока не грозит. «Долговцы» не подозревают, что он мутант-дисар, а у самого у него, надеюсь, хватит ума не дать себя заподозрить в этом. Раз так, он просто походит с их квадом вокруг озера, изображая из себя опытного местного жителя, а потом они его отпустят. Насколько я успел узнать «долговцев», они бы не стали пользоваться услугами мутанта, даже сильно в них нуждаясь.

— Похоже, что ночью «долговцы» с кем-то воевали в районе северного прохода, — сказал Крот. — Но под утро угомонились все разом. Значит, победили.

— Как это ты определил? — удивился Буль.

— Всех разом убить не могут, — пояснил Крот. — Если бы их выбивали одного за другим, стрельба стихала бы постепенно. А так — все разом стрелять перестали. Значит, добили врага. И Хомяк, с большой долей вероятности, жив.

— Интересно: кто тот враг, что не побоялся напасть на «Долг»? — сказал Буль.

— Кстати, да, о враге, — взгляд Штыка расфокусировался, словно он смотрел внутрь себя. — Кажется, я знаю, откуда вокруг озера появилось столько всяких тварей. Феникс утверждал, что на него зверей натравливает какой-то злой дух. Вроде бы чушь, но столько агрессивных мутантов здесь появилось действительно лишь с его приходом. Насколько понимаю, перед тем, как Феникс оглушил меня, фримены воевали с кровососом? Значит и «Долг» ночью тоже, скорее всего, отстреливал мутантов.

— Ты так и не рассказал, что случилось после нашего отплытия, — Крот сходил за чайником к печурке и вернулся обратно. — Буль, ты бы вышел, посмотрел на всякий случай: нет ли кого?

— Все началось с военных сталкеров майора Кратчина, — со вздохом ответил Штык.

— И этот сюда вернулся? — удивился Крот.

— Вернулся, — подтвердил Штык. — Но ему как раз твое озеро не нужно. Он за мной пришел. Чтобы живым вернуть туда, где ждет хорошая должность при большом начальстве. Только не до карьеры мне теперь. Да и сам Кратчин, неизвестно, жив ли еще.

Пока Штык коротко пересказывал свои злоключения, Буль допил чай и вышел на платформу.

Вернулся он уже через минуту:

— У меня две новости, и обе плохие.

— Не напугал, — ответил Штык, спокойно глядя возбужденного Буля. — Говори.

— Лодка пропала!

— Это понятно и так. Ее взял Феникс, чтобы добраться до берега. Что еще?

— Теперь она плывет обратно. И в ней полно мужиков с автоматами.

Штык поднялся и решительным жестом остановил встающего следом Крота:

— Теперь я с ними говорить буду.

Крот с тревогой проводил его глазами. Он привык к печальному капитану со взглядом, направленным словно внутрь себя. Веселая злость «нового» Штыка оказалась не менее пугающей, чем угнетающая меланхолия прежнего.

Когда Штык с луком в левой руке и колчаном стрел на бедре, вышел на платформу, до лодки со «свободниками» оставалось не больше пятидесяти метров. Лодка двигалась медленно, а человек с детектором аномалий на ее носу подолгу водил антенной прибора вправо и влево, прежде, чем разрешал гребцам сделать один короткий гребок.

Малозаметное из-за легкой туманной дымки место, из которого во все стороны концентрическими кругами расходились крохотные волны, «свободники» обнаружили почти сразу. Создавалось впечатление, что невидимый шар диаметром в несколько метров с механической точностью станка резко опускается в воду и снова поднимается вверх, порождая одну волну за другой. Старясь обогнуть аномалию по максимально удаленной траектории, они не сразу заметили ожидающего их на платформе человека. Тем более, что еще пять минут назад Ганс всем убедительно доказал, что в доме никого быть не может по определению.