Книга Блокада 2. Книга 2. Тень Зигфрида - Кирилл Бенедиктов

— Ганс, — ответил он прыгающим голосом, — Ганс Майер…

— Твое воинское звание?

— Унтер-офицер. Я командир танка…

— Как зовут членов твоего экипажа?

— Гельмут Йост, водитель-механик, обергефрайтер. Дитмар Гезе, стрелок-радист, гефрайтер. Людвиг Фегеляйн, наводчик, панцеробершутце. Аксель Бауэр, заряжающий, панцершутце.

— Кто из них был с тобой у ручья?

— Обергефрайтер Йост. Аксель Бауэр вчера сломал ногу и поэтому я пока остался без заряжающего. Завтра должны прислать замену.

— Значит, у танка осталось двое? Дитмар Гезе и этот… Фегеляйн?

— Так точно.

"Он принимает его за старшего по званию, — догадался Лев. — Интересно, гипноз уже начал действовать?"

Все бойцы группы «Синица» были одеты в серую военную форму Ваффен СС. У Шибанова в петлице были три звезды и четыре полосы гауптштурмфюрера, и унтер-офицер Майер смотрел на него, как на бога.

— Слушай внимательно, то, что я тебе скажу, — сказал капитан с чудовищным акцентом. — Дитмар Гезе и Людвиг Фегеляйн — предатели. Они твари. Отщепенцы. Они продали фатерланд. Они хотят убить великого фюрера.

Ганс Майер отшатнулся, словно получив пощечину.

— Да, это так. Ты должен остановить их, унтер-офицер. Сейчас ты оденешься и вернешься к своему танку. Ты не должен показывать, что знаешь об их предательстве. Ты дождешься, пока они заснут и убьешь их обоих. Ты сделаешь это тихо. Вот этим.

Шибанов протянул Майеру десантный нож. Тот, слегка поколебавшись, осторожно взял его и принялся с интересом рассматривать.

— Потом ты вернешься и доложишь о выполнении приказа. Ты никому не будешь о нем рассказывать. Ты сделаешь все сам, и доложишь об этом лично мне.

— Так точно, господин гаупштурмфюрер, — ответил Майер. Он явно приободрился. — Я уничтожу предателей и спасу фюрера.

Он вдруг заколебался.

— А обергефрайтер Йост? Он тоже предатель?

Шибанов подумал.

— Нет, унтер-офицер. Обергефрайтер Йост честный солдат. Поэтому ты отпустил его в деревню, к его знакомой вдовушке.

— Здесь нет деревни, — покачал головой Майер.

— Значит, он отпросился у тебя выпить шнапсу с друзьями из другого взвода. И он сидит сейчас с ними у костра и играет в карты.

"Неужели он и вправду его загипнотизировал? — спросил себя Гумилев. — Может быть, этот мальчишка просто прикидывается? А сам вернется к своему танку и закричит на всю степь: русские! Русские идут!".

Из темноты появился Теркин, бросил на землю перед Майером его гимнастерку и куртку.

— Одевайся, — велел Шибанов. — И иди обратно, быстро.

— Слушаюсь, господин гаупштурмфюрер, — танкист принялся торопливо натягивать на себя одежду. Нож он сноровисто спрятал за голенище сапога.

— Проводи его, — велел Жером капитану. Тот серым призраком скользнул между свисающими до земли ивовыми ветвями.

— Неужели получится? — прошептала Катя. Она была в форме СС-хельферин,[21]с серебряной звездочкой офицера войск связи. Гумилев не мог не признать, что вражеская форма ей очень идет.

После несостоявшегося поединка с капитаном Гумилев дал себе слово больше не заглядываться на сержанта медслужбы. Смешно — ведь вначале он даже не поверил Теркину, решив, что тот специально возводит на Катю напраслину, чтобы помирить их с Шибановым. Не поверил — но все-таки прокрался к дому Жерома, и, спрятавшись в кустах, прождал несколько часов. И только когда перед самым рассветом дверь домика тихонько открылась, и оттуда вышла Катя — Гумилев окончательно убедился, что Теркин говорил правду. Катя стояла на крыльце, и в сером предутреннем свете ее лицо казалось еще более тонким и одухотворенным, чем обычно. Может быть, потому, что она выглядела очень счастливой…

В тот момент Гумилев четко понял две вещи. Во-первых, Катя была влюблена в Жерома, и изменить это было уже невозможно. Во-вторых, командир по какой-то причине ничего не сказал ей о дуэли.

На следующий день Жером уехал в Москву, сказав, что занятий сегодня не будет. Незадачливые дуэлянты слонялись по территории базы, рисуя в воображении картины будущего трибунала. Друг с другом они не разговаривали, хотя Гумилев с удивлением обнаружил, что больше не чувствует к Шибанову той обжигающей ненависти, которая заставила его вызвать капитана на дуэль.

Жером вернулся поздно вечером. В глазах его плясали злые азартные огоньки.

— Вы оба пойдете под трибунал, — сказал он Гумилеву и Шибанову. — Как я вам и обещал.

Оба дуэлянта молчали, глядя в пол.

— Но есть и хорошая новость — это случится еще не скоро.

Командир выдержал драматическую паузу.

— Не раньше, чем группа «Синица» выполнит свое боевое задание.

Гумилев быстро взглянул на капитана. "Если у меня такое же выражение лица, — подумал он, — то со стороны мы должны выглядеть, как два идиота".

— Приказ о начале операции «Вундеркинд» подписан, — сказал Жером. — Завтра мы вылетаем на юг.

"Как вовремя!", — подумал Лев, но вслух ничего не сказал.

— Можете считать, что вам повезло, — голос Жерома был сух, как папиросная бумага. — Никто, кроме коменданта базы, не знает об инциденте в оружейке. Коменданту я сказал, что мы проводили незапланированные учения. Кстати, на вашем месте я бы извинился перед рядовым Борко. Да, и вот еще. Было бы крайне нежелательно, чтобы о вашей идиотской выходке узнала сержант Серебрякова. Все, я вас больше не задерживаю.

— Да уж, подфартило так подфартило, — задумчиво проговорил капитан, когда они, ошеломленные услышанным, возвращались домой. — Вот уж и вправду — судьба Евгения хранила…

Лев искоса посмотрел на него.

— Ну что ты дуешься, чудак-человек? Подумаешь, по роже ему дали… мне вон Теркин наш при первой встрече так наварил, голова потом три дня гудела…

— Ты извиняешься, что ли?

Шибанов сплюнул.

— Ну, если ты так ставишь вопрос… да, извиняюсь. Сам подумай — нам завтра за линию фронта лететь, а мы с тобой грыземся, как две шавки из-за косточки. Ну, что, мир?

Гумилев остановился.

— И за лагерную вошь извиняешься? Капитан скрипнул зубами.

— До чего же ты занудный бываешь, Николаич! Хорошо, и за это тоже. Все?

— Все, — сказал Лев, подумав.

Шибанов скорчил страшное лицо и протянул ему руку.

Унтер-офицер Ганс Майер вернулся через два часа.

— Господин гауптштурмфюрер, — доложил он, вытягиваясь перед капитаном. — Ваш приказ выполнен. Оба предателя мертвы.