Книга Ловец мелкого жемчуга - Анна Берсенева

– А паспорт у тебя есть? – не представляясь, поинтересовалась хозяйка. – У меня с этим строго, паспортные данные я спишу, сразу предупреждаю. А то ходят такие маклеры, ходят, а потом ищи-свищи их.

– Характерами, наверное, с вами не сходились, – усмехнулся Георгий, садясь попросту на подоконник.

– А ты сойдешься? – прищурилась она.

– Я сойдусь.

– Что ж, поглядим, – хмыкнула хозяйка. – Ладно, давай паспорт, как тебя, Жора? А меня Люба.

– Ваши документы тоже понадобятся, – заметил Георгий, доставая паспорт. – Не в смысле что сбежите, а для обмена. И с сестрой вашей придется пообщаться. Или вы через суд размениваетесь?

– Да нет, – вздохнула Люба, – вроде не через суд. Пообещала, что выедет, если вариант подходящий найдется. Сейчас позову.

Подойдя к тусклому от пыли окну, она внимательно изучила Георгиев паспорт, в самом деле переписала данные на какую-то мятую бумажку и вышла из комнаты.

– Зойка! – раздалось в коридоре. – Зайди, обменщик пришел!

Когда Любина сестра вошла в комнату, Георгий еле сдержал удивленный возглас. Сестры оказались близнецами. Он видел взрослых близнецов только однажды и мельком, но успел заметить, что с возрастом врожденное сходство становится почти неуловимым. А эти! На вид Любе и Зое было лет по сорок, но они были похожи так, словно каждая из них не прожила эти годы как-то по-своему, а выросла с сестрой под одним колпаком.

У них были одинаковые фигуры – плотные, но узкоплечие, и одинаковые круглые лица со слегка отвислыми щеками, и одинаковые глаза – не только цветом, по-кошачьи зеленым, но и выражением – цепким, настороженным. Люба сняла косынку, и стало видно, что и прически у них одинаковые – короткие химические кудри. Правда, Любины волосы были выкрашены в желто-белый цвет, а Зоины в бордово-красный.

– Ну, дамы, – еле сдерживая смех, сказал он, – слушаю ваши пожелания.

Когда часа через полтора они вышли наконец на улицу, голова у Георгия гудела. Ему казалось, что он провел это время на митинге – столько криков, взаимных попреков и жалоб ему пришлось выслушать. К тому же сестрицы ни за что не соглашались дать ему документы на квартиру, чтобы он сделал копии и разобрался с ними в спокойной обстановке, поэтому пришлось и с документами разбираться тут же, под шум и брань.

– Ну и тетки! – выдохнул он, вздрагивая, словно от холода. – Сколько перевидал в этих коммуналках, но таких – никогда. И правда, век живи, век учись!

– Обыкновенные, – пожала плечами Нинка. – Быдло, больше ничего. Неужто и правда до сих пор не попадалось? У нас домработница такая была: и знает, что она без тебя никуда, и тебя же за это ненавидит. Мамашка ей свое вечернее платье как-то подарила – новое почти, сама поправилась, не могла носить, – так я думала, Наташка ей в горло вцепится, хоть и слова всякие душевные говорила… Зато с такими общаться легко, – хихикнула она. – Сопли можно не разводить, чуть что – матом, скорее дойдет.

– Я думал, они из лимитчиц, – задумчиво произнес Георгий. – Нет, здесь и родились. Как такое может быть? В этом самом доме…

– Пол-Москвы таких, – махнула рукой Нинка. – Даже непонятно: то ли мужики оттого козлы, что бабы суки, то ли…

– Бабы суки, оттого что мужики козлы? – засмеялся Георгий. – Тебе, Нин, в университете надо логику преподавать. Или лучше софистику.

Кажется, она не знала, что такое софистика, но вряд ли ее это и интересовало. Она засмеялась, тряхнув головой так, что волосы взлетели над плечами.

– Может, и правда в зоопарк пойдем? – спросила Нинка. – Жирафов посмотрим, слона. Я там лет в десять последний раз была, – добавила она. – Мороженого мне купишь…

– Ну, пошли, – улыбнулся Георгий. – А я так и вообще ни разу не был. Ни слона никогда не видел, ни жирафа. Уж, наверно, получше будут, чем эти тетки. Пошли, Нинка, в зоопарк!

Глава 7

«Вот это и есть нехорошая квартирка, – думал Георгий. – А никакие не черти. Да лучше б там сто чертей собралось, чем две эти суки!»

Нинка была права: мат оказался самым надежным способом общения с Любой и Зоей Малолетниковыми. Георгий быстро убедился в том, что любые человеческие слова до них просто не доходят – так же, как и любые интонации, кроме крика. Он даже начал подозревать, что уши у сестер имеют какой-то врожденный дефект, из-за которого они воспринимают звуки только выше определенного уровня децибелов.

И черт бы с ними, с сестрами, но вскоре Георгий заметил, что даже мысли у него стали матерными, а когда он заговаривает вслух, то сразу начинает орать во весь голос. И ведь для этого не было никаких причин, кроме ежедневного общения с Малолетниковыми! Сам по себе обмен не представлял особенных сложностей – так, привычные неувязки, с которыми он давно уже научился справляться.

Оказалось, например, что в квартире имеется еще одна комната, принадлежавшая покойной бабушке и каким-то непонятным образом проданная. Кем проданная, когда – этого ни Люба, ни Зоя объяснить не могли, но каждая была уверена, что комнату захапала и потихоньку продала сестра. При этом комната стояла пустая и отыскать ее хозяина не представлялось возможным.

Чтобы вернуть комнату, пришлось подавать в суд. Люба и Зоя затеяли долгий визгливый спор о том, кто должен это сделать, и Георгию с трудом удалось добиться от них доверенности на представление их же интересов в суде. Вообще, они с трудом смирились с тем, что придется доверить ему ведение всего этого обмена. Да, кажется, и не совсем смирились: каждая то и дело начинала задавать какие-то идиотские вопросы, целью которых было, видимо, поймать его на каком-нибудь обмане, и он чувствовал, что уже с трудом сдерживается, чтобы не послать обеих куда подальше вместе с их долбаной квартиркой. Но сделать это было уже невозможно: покупатель, друг Матвея Казакова, заплатил ровно столько, сколько ему было сказано, причем отдал все деньги вперед и даже без расписки. Георгий не представлял, как стал бы теперь объяснять свой отказ… Да и парень этот, Денис, оказался хороший, поэтому не выполнить обещанное было бы особенно стыдно.

Сестер Малолетниковых Денис видел только один раз, да и то мельком, когда приходил смотреть квартиру. Но они произвели на него неизгладимое впечатление. Точнее, не они, а их дети.

– Слушай, Жора, – слегка смущаясь, сказал он, выйдя на улицу под липы и отдуваясь, словно вынырнул из-под воды, – ты им дай завтра… Ну, баксов сто, что ли. Типа от меня. Хоть игрушек пусть купят детишкам, одежку поприличней. Жалко же смотреть…

– Ладно, – хмуро кивнул Георгий. – Только лучше я сам куплю. Думаешь, они на игрушки хоть копейку потратят, если до сих пор не тратили? Тем более сто баксов.

– И то верно, – согласился Денис. – Ну, блин, бабы! И чего рожали, спрашивается?

Это был один из тех риторических вопросов, которые десятками возникали при знакомстве с сестрами Малолетниковыми.

Сегодня предстояла очередная эпопея: доставить Любу и Зою в опекунский совет, который, из-за детей, должен был дать разрешение на обмен.