Книга Ореол смерти [= Последняя жертва; Триумф смерти ] - Нора Робертс

— Ты хочешь сказать, что не сможешь этого сделать?

— Я сказал, что мне понадобится время. А это разные вещи!

— Ну ладно, не сердись. Я знаю, что твой компьютер дымится от натуги, только вот сколько у нас времени — непонятно. Он обязательно выберет новую жертву. И меня очень беспокоит Надин…

— Ты думаешь, он ее все-таки достал? — Фини поморщился и полез в карман за орешками. — Слишком уж непохоже на предыдущие случаи. Раньше он оставлял трупы на видном месте, и обнаруживали их практически сразу.

— Он мог изменить стиль! — Ева присела на краешек стола и тут же снова вскочила. — Понимаешь, он совершил ошибку и разозлился. Ведь сначала все шло как он хотел, а потом под руку попалась не та женщина. Мира считает, что он должен ощущать неудовлетворенность. Убийца получил внимание публики, ему было посвящено много часов эфира, но все-таки он чувствует себя проигравшим. А это сильное чувство.

Она подошла к окну. Далеко внизу копошились похожие на муравьев люди.

«Сколько же их! — подумала Ева. — Сколько мишеней…»

— Надин мешала ему, — задумчиво проговорила она. — Эта женщина отвлекла от него внимание публики. За ее репортажами следили отчасти ради нее самой. А теперь все думают только о нем. Кто он? Что он? Где он?

— Ты говоришь, как Мира, — заметил Фини.

— А что, если она правильно его вычислила? То есть действительно поняла, какой он. Ведь это очень важно… Мира считает, что это наверняка мужчина. Холостой, потому что с женщинами у него проблемы. Он не хочет, чтобы они верховодили. Видимо, такой была его мать или какая-то женщина, имевшая для него значение. Он довольно удачлив, но ему этого мало. Вершин он еще не достиг. Может быть, ему мешает женщина. Или женщины…

Ева задумчиво прищурилась.

— Женщины, которые говорят, — пробормотала она. — Которые действуют словом!

— Это что-то новенькое.

— Мне только сейчас пришло в голову! Он перерезает им горло. Не калечит, не насилует, значит, здесь дело не в сексуальности. Существует ведь много способов убивать. Он выбрал нож — продолжение руки, личное оружие. Но он мог наносить удар в сердце или в живот, мог…

— Хватит! — прервал ее Фини, засовывая в рот очередной орешек. — У меня достаточно богатое воображение.

— Да ты послушай! Тауэрс была прокурором, ее голос был голосом справедливости. Меткальф — актриса. Ферст — журналистка, разговаривающая с телезрителями. Может, поэтому он и не стал нападать на меня, — сказала она задумчиво. — Я не мастер вести разговоры.

— Сейчас, детка, у тебя неплохо получается.

— Ладно, речь не обо мне, — отмахнулась Ева. — Вот что мы имеем: холостой мужчина, который не может подняться на высшую ступеньку карьеры. Мужчина, попадавший под влияние сильных и властных женщин.

— Дэвид Анжелини подходит.

— И его отец тоже, если учесть, что дела у них идут неважно. И Слейд подходит. Мирина Анжелини оказалась вовсе не нежным и хрупким цветком. Есть еще Хэммет. Он любил Тауэрс, но она его как будущего мужа не воспринимала. А это — удар по самолюбию.

Фини скептически хмыкнул.

— Если вдуматься, я тоже подхожу… Правда, я женат, но моя жена — достаточно сильная женщина.

— Черт возьми, я действительна увлеклась. Тысячи мужчин не удовлетворены своей жизнью, рассержены и имеют склонность к насилию. Но где же все-таки Надин?!

— Машину ее еще не нашли. Значит, она исчезла не так давно.

— А пользовалась ли она в последние двадцать четыре часа кредитками?

— Нет, — вздохнул Фини. — Если она покинула пределы страны, найти ее будет сложнее.

— Не думаю, что Надин уехала так далеко. Она любит быть в центре событий. Черт возьми, я должна была предвидеть, что она может сделать какую-нибудь глупость! В последний раз она очень нервничала. Это по глазам было видно.

Внезапно Ева вздрогнула и уставилась на Фини.

— По глазам было видно… — повторила она медленно. — Боже мой! По глазам!

— Что такое?

— Глаза! Он видел ее глаза! — Ева кинулась к телефону. — Найдите патрульного офицера… черт, как же ее фамилия? А, я вспомнила номер! Четыре ноль два.

— Что случилось, Даллас?

— Давай подождем. — Она нетерпеливо потирала руки. — Давай пока что подождем.

В трубке раздался усталый, раздраженный голос женщины-полицейского. Где-то поблизости шумела толпа, громыхала музыка.

— Патрульный Пибоди слушает.

— Боже мой, Пибоди, где вы?

— Манифестация ирландцев на Лексе. Какой-то их праздник, — раздраженно сказала она. — Сдерживаю толпу.

— Вы не можете найти место потише? — крикнула ей Ева.

— Конечно. Если оставлю свой пост и отойду на три квартала.

— Черт! — пробормотала Ева. — Пибоди, вспомните убийство Кирски. Тогда шел дождь, она была в плаще…

— Я прекрасно помню, как она лежала. Капюшон закрывал все лицо.

— Это точно? Капюшон был на лице? Никто его не трогал?

— Нет, мэм. Как я сообщала в своем отчете, телевизионщики в этот момент вели съемку. Я их прогнала, опечатала дверь. Лицо жертвы было закрыто почти полностью. Когда я прибыла, ее еще не опознали. Потом ко мне подошла какая-то женщина и назвала имя убитой. В показаниях свидетеля, обнаружившего тело, толку было мало. Он бился в истерике. В отчете все это указано.

— Да, отчет у меня есть. Спасибо, Пибоди.

— Так что это тебе дает? — спросил Фини, когда Ева отключила связь.

— Давай посмотрим видеозапись показаний Морса.

Ева слегка отодвинулась, и Фини тоже уставился на экран. Лицо у Морса было мокрым — то ли от дождя, то ли от слез. Губы бледные, глаза бегают.

— Парень в шоке, — заметил Фини. — Многие так реагируют, когда натыкаются на мертвое тело. А Пибоди — молодец, — добавил он, слушая, как она ведет опрос.

— Да, она далеко пойдет, — рассеянно отозвалась Ева.

«Я увидел, что это человек. Тело… Господи, сколько крови! Кровь была везде. И горло… Это невозможно было вынести. Меня вырвало. А потом побежал в здание — звать на помощь».

— Понятно… — Ева снова задумалась. — Так, а теперь давай просмотрим мой разговор с ним после того, как я прервала передачу.

Морс был по-прежнему бледен, но в уголках рта таилась презрительная усмешка. Ева задала почти те же вопросы, что и Пибоди, и получила практически те же ответы. Но Морс был уже поспокойнее.

— Вы дотрагивались до тела?

— Нет. Кажется, нет. Она лежала с перерезанным горлом! И ее глаза… Нет, не дотрагивался. — Он явно пытался взять себя в руки. — Меня вырвало. Вам, Даллас, думаю, этого не понять, но у нормальных людей — нормальные реакции. Кровь кругом, и эти глаза. Боже мой!»