Книга Теперь я Волан-де-Морт? - Илья К

поговорить с тобой. Меня нельзя сместить таким образом. Ни меня, ни кого-либо другого. Это не сработает. Ты не сможешь этого сделать. Просто продолжай работать как Министр Магии, не меняя ничего глобального.

Фадж быстро встал из-за стола. Он попытался доброжелательно улыбнуться и успокоиться, хотя это было нелегко. Он невероятно устал.

— Да, дружище, — успокаивающе сказал он, — если я не могу это сделать, значит, не могу. Но скажи мне почему. Давай сядем, обсудим это ещё раз, и ты мне скажешь причину.

Ведь главное правило — с безумцами не спорят.

— Да, я думаю, так будет лучше, — произнёс тот тихо, но уверенно. — Я должен сказать тебе всё. Просто нет другого выхода. Хотя я надеялся, что не придётся тебе всё рассказывать. Но если ты остановишься — так будет лучше для тебя.

Последняя фраза прозвучала с полувопросительной интонацией. Он подобострастно посмотрел на Фаджа. Последний кивнул головой, продолжая улыбаться. Тот снова вернулся на своё место и сел.

— Итак, — наконец сказал он, нервно сжимая комочек, — всё началось с того времени, когда ты захотел стать Министром Магии. Ты всегда был необычным человеком. Работоспособным, но с эффектом «тоннельного зрения» — сосредотачиваясь на работе, ты мог не замечать второстепенных деталей. Но некто подумал, что это будет забавно, что это будет даже полезно, — он взглянул на Фаджа. — Ты действительно много сделал для общества, запомни это. Конечно, немного не то и другими методами, нежели ты наметил вначале, — добавил он, пристально рассматривая шарик. — Мы многое сделали, пока ты был Министром. Магия как ресурс — что-то даёт, что-то забирает. Экономические возможности общества, как и любые другие, ограничены, и нам показалось разумным использовать общие средства, например, выделяемые обществом на обеспечение безопасности, чтобы ожидаемое количество возможных жертв по всем видам опасностей было бы минимальным. Конечно, до решения такой задачи очень далеко и она не является нашей центральной парадигмой, но сама задача очень важна, ибо служит основой для сопоставления рисков от различных мероприятий и в различных областях деятельности. Сама формулировка этой задачи отвергает часто используемый спекулятивный лозунг о «неограниченной ценности человеческой жизни», но это не совсем так. Убиться можно и манящими чарами, или упав с метлы. Да и маглы, кричащие о бесценности человеческой жизни, продолжают использовать технику, подверженную отказам и являющуюся источником загрязнения или опасности, при этом они сами пришли к некоторым приемлемым решениям эволюционным путём. Мы сделали то же самое, как с техникой — группа специалистов, обнаружив ещё неформализованную задачу, доверилась своей интуиции, подкрепив её анализом существующего уровня качественных характеристик. Никто не застрахован от ошибок, но в результате происходит специфический «естественный отбор», и слишком неправильно сконструированные механизмы и институты «вымирают». Таким образом осуществляется формирование целесообразных норм, многих характеристик, субъективных мнений… Так же мы учли не только сравнения с риском в разных ситуациях, но и закономерности общественного мнения, является ли риск добровольным или по принуждению. Риск собственной жизнью и свободой является атрибутом личной свободы, которая высоко ценится, а принуждение к подобному риску других людей есть покушение на личную свободу, принципиально оцениваемое негативно. Одна и та же группа — армия по призыву или добровольцы могут быть оценены обществом совершенно по-разному. Мы различно дифференцировали опасности для персонала и населения, изучили, какой риск люди считают приемлемым или неприемлемым. Также мы учли соображения относительно плотности риска. Одновременная гибель определённого числа людей в аварии или природной катастрофе оценивается очень остро, намного острее, чем гибель большего числа людей в результате нескольких меньших катастроф, которые произошли в рамках одной недели в разных местах и странах. При этом следует обратить внимание, что существует точка насыщения — с увеличением числа погибших недовольство возрастает нелинейно, каждый дополнительный погибший вызывает всё меньше раздражения, такой вот эффект человеческого субъективизма. Примерно то же с эффектом суммирования катастроф по времени — если они происходят чаще определённого времени, наблюдается эффект суммирования общественного недовольства. Особенно нас заинтересовала точка перелома кривой «вероятный риск — вероятная прибыль». Есть и ещё одна сторона сопоставления. В принципе, все люди смертны. И даже в обычной жизни нельзя избежать некоторой вероятности случайной смерти. Бессмысленно вкладывать ресурсы в личную безопасность, когда людей можно спасать другим способом. С виду это похоже на «общее благо», но это не совсем правильно. Что такое общее благо? Опять же, однозначно ответить на этот вопрос невозможно, потому что у «блага» нет официального символа веры, это не католическая церковь с её катехизисом. Общее благо — максимизация дохода человечества? Суммарного? Среднего? Медианного? Максимизация продолжительности жизни? Один бессмертный? Сотня сверхдолгожителей? Или прибавить всем немного времени жизни? Однако идеи, составляющие, на мой взгляд, суть «общего блага» — личные права и свободы, свобода слова, свобода исследования, свобода своим трудом чего-то добиться и этим чем-то распоряжаться — в концепции Грин-де-Вальда не просматривались, и неважно что он говорил. Он не сумел соединить модерн со зверствами, как до него не сумели соединить модерн с архаикой Слизерин или ранний Сам-Знаешь-Кто. Грин-де-Вальд опирался не только на ложные исходные допущения, но и допустил ряд катастрофических ошибок в выполнении своей работы. Дело не в том, что он проиграл — его система была мертворождённой изначально. Единство как шерсть. Она была полезна людям на заре их существования, когда они случайно натолкнулись на какие-то допустимые решения, и любое отклонение от нормы значило смерть. Но сейчас от единства нет пользы! Смысл не в том, чтобы всем идти в одну сторону — смысл в том, чтобы разрешить людям идти куда хотят, посмотреть, где выше прибыль и выживаемость, и тоже идти туда. А что вместо этого сделал Грин-де-Вальд? Идеи всех, кто до этого строил «общее благо», во многом выросли из антипросвещенческих идей — романтизма, романтической воинственности, веры в то, что прогресс без борьбы или насилия невозможен. Опять же, нет официального ответа на вопрос, является ли всё это составной частью «Общего Блага» или не является, потому что «Общее благо» не было закрытым клубом или организацией. Более того, Грин-де-Вальд пошёл силовыми путями. Намного целесообразнее вкладывать деньги не в войну, а в учёных, чтобы обеспечить качественное превосходство, в учителей, чтобы они научили людей новым достижениям или проверенным заклинаниям, во врачей, ведь чем дольше живёт человек и чем меньше болеет, тем выше производительность труда. А чтобы люди не бежали из страны — сделать в ней жизнь лучше, чем у конкурентов. Не отуплять население пропагандой, а действительно стать