Книга Если завтра война - Виктор Старицын

Две трети орудийных стволов должны были смотреть на правый фланг, и одна треть – на левый. Такое указание было вполне логичным, поскольку слева от Бреста преобладала лесисто-болотистая местность, а справа – открытая местность с густой дорожной сетью.

Проект предусматривал установку дополнительных инженерных заграждений. Предполье и внешние скаты валов прикрывались колючей проволокой в три ряда, между рядами устанавливались 8000 противопехотных и 4000 противотанковых мин. Гарнизону теперь пришлось патрулировать и вдоль внешнего кольца колючки. Местные жители все еще предпринимали попытки что-нибудь стянуть из крепости.

Командные и наблюдательные пункты, а также склады и лазареты оставались на старых местах. Их в свое время запроектировали для батальона с большим запасом, который теперь пригодился.

Дивизионное и корпусное начальство снова, как и в прошлом году, постоянно наезжало и торопило: «Все срочно – срочно ускорить и срочно завершить работы!» Крайним сроком завершения всех работ было назначено 25 апреля. Гаврилов вполне понимал начальников: с главного НП он сам видел, как на сопредельной стороне появлялось все больше новых воинских частей, пока – только пехотных. Да и старый знакомый – пограничник Кижеватов – при встречах говорил, что немецкие диверсанты активизировали попытки проникновения через границу.

Начальством теперь уже не скрывалось, что вероятный противник – немцы. С начала марта вдоль границы постоянно патрулировали истребители – «ишаки» и «чайки», отгоняя пытавшихся залетать на нашу сторону немцев. Хотя внешне все было вполне благопристойно. Бывая в городе, Гаврилов неоднократно встречал немецких офицеров. Как говорили, они, по межправительственному соглашению, вели поиск и учет захоронений немецких солдат времен Империалистической войны. Впрочем, Кижеватов говорил, что наши тоже вели «поиски захоронений» русских солдат и бойцов – красноармейцев на сопредельной стороне[96]. Само собой разумелось, что этими «поисками» прикрывалась обыкновенная разведка. На территорию крепости немцев, конечно, не пускали. Режим секретности соблюдался, как и раньше. Бойцов из крепости не выпускали совсем. Командиров – только по служебной надобности. Все необходимое для жизни в крепости имелось: магазины, клуб, баня, «чипок»[97].

Генштаб. Василевский А. М.

В феврале 1941 года у заместителя начальника Генштаба А. М. Василевского созрела идея дополнить план стратегической оборонительной операции Красной Армии частной наступательной операцией фронтового масштаба. Возможность и целесообразность этой операции проистекала из четырех главных предпосылок.

1. После присоединения к СССР территории Бессарабии расстояние от новой границы до нефтеносного района Плоешти в Румынии составляло всего лишь 150 км по прямой, что не превышало обычную глубину фронтовой наступательной операции. В то же время нефтепромыслы в Плоешти являлись для Германии важнейшим источником снабжения горючим. Захват или разрушение нефтепромыслов через 1–2 месяца, ввиду исчерпания накопленных запасов нефтепродуктов, поставил бы Германию в тяжелое положение.

2. Танковые дивизии, сформированные на базе модернизированных танков БТ-7, могли преодолеть расстояние в 150 км за три дня, даже с учетом необходимости обхода по бездорожью узлов сопротивления противника.

3. Красная Армия получила флот тяжелых военно-транспортных самолетов ТБ-3 и три полностью укомплектованных и обученных воздушно-десантных корпуса, что позволяло планировать серьезные операции с использованием воздушных десантов.

4. Единственные крупные водные преграды на пути от границы до Плоешти – пограничные реки Прут и Дунай, а также река Серет невдалеке от границы. Мосты на Серете находились на расстоянии не более 20 км от границы, поэтому их вполне возможно было захватить силами воздушных десантников и удержать до подхода главных сил. Понтонные мосты через Прут и Дунай можно было заранее подготовить на своей территории и навести переправы сразу после захвата плацдармов. После преодоления Серета, до самого района Плоешти, крупных естественных препятствий на пути наступления не было, безлесная и ровная местность представляла собой идеальный театр действий для ударных танковых группировок.

Александр Михайлович поделился замыслом с Б. М. Шапошниковым, Борис Михайлович получил санкцию Хозяина, и к концу февраля план под кодовым названием «Гроза» представили на утверждение[98]. В первых числах марта план получил визы Шапошникова, Тимошенко, Жукова и с утверждающей подписью Сталина поступил в Главное командование западным направлением в качестве приказа.

Для осуществления операции, прежде всего, необходимо было удержать границу по реке Прут, поэтому главный рубеж обороны требовалось перенести с линии старых укрепрайонов по реке Днестр на линию новой границы по берегу Прута. Оборонительная задача Южного фронта подверглась соответствующей корректировке.

26-я армия перемещалась на рубеж Могилев-Подольский – Брынзень – река Прут – Ниспорень (искл.). 9-я армия занимала оборону по рекам Прут и Дунай от города Ниспорень до населенного пункта Вилково на берегу Черного моря. На бывшем главном рубеже оставались гарнизоны четырех УРов и переброшенные с тылового рубежа двенадцать стрелковых дивизий сокращенного состава. Туда же перемещался из бывшей полосы предполья 8-й стрелковый корпус.

Для усиления обороны на новом рубеже 9-й и 26-й армиям передавались из резерва главного командования по девять полков дивизионной и по восемнадцать полков противотанковой артиллерии. До 15 мая армии должны были построить прочную полевую оборону по берегам рек Прут и Дунай.

8-й ск отводил свои подразделения от пограничных рек в глубь нашей территории и оставался в резерве Южного фронта.

Операцию имело смысл проводить через два-три месяца после начала боевых действий, когда наступательный потенциал вермахта будет полностью израсходован на преодоление эшелонированной обороны Красной Армии. Операция, по замыслу Генштаба, должна была предшествовать переходу РККА в общее стратегическое наступление. Оптимальное время приходилось на сентябрь – октябрь, когда продолжительность темного времени суток превышала одиннадцать часов, что позволяло свободно использовать все возможности военно-транспортной авиации по выброске десантов и снабжению передовых группировок боеприпасами.