Книга Кислый виноград. Исследование провалов рациональности - Юн Эльстер

Параллельно первой пропозиции в разделе IV.2 я теперь утверждаю:

Третья пропозиция: нет причин полагать, что убеждения, сформированные интересами, тяготеют к тому, чтобы служить этим интересам.

На довольно общих основаниях от искаженных убеждений не более, чем от иллюзорных, можно ожидать, что они окажутся полезными для достижения цели (см., однако, важное исключение в разделе IV.4). Если, принимая желаемое за действительное, я сформирую убеждение, что меня вот-вот повысят, демонстрация излишней самоуверенности может только разрушить шансы на повышение, которые у меня были. Убеждения, рождающиеся из страсти, плохо служат страсти[385]. Угнетенные и эксплуатируемые классы путем рационализации могут поверить, что их судьба справедлива и неизбежна – такая вера и в самом деле может принести краткосрочное удовлетворение, о котором вместе с тем нельзя сказать, будто бы оно служит интересам данных классов. И то же самое, конечно, касается правящих классов. История с Лысенко показывает, каким катастрофическим может быть результат, когда власти, принимая желаемое за действительное, начинают благоволить одним теориям в ущерб другим, как это было незабываемо описано в «В круге первом».

Только что процитированные примеры не могут быть сведены к одной формуле; будет полезно провести некоторые различия. Во-первых, тенденция принимать желаемое за действительное сама по себе рано или поздно приведет к неприятностям, независимо от действительных убеждений. Пример с повышением по службе можно модифицировать, включив в него допущение о том, что вера в повышение является обоснованной, но при этом шансы повышения могут быть уничтожены, если веские основания для веры в него сами ее не вызывают. («Его бы повысили, если бы он не был так чертовски уверен в том, что его повысят».) Во-вторых, часто само убеждение, будучи искаженным, противоречит интересам, которые его исказили. Истинные убеждения касательно отношений целей и средств необходимы для защиты собственных интересов, и хотя убеждения, вызванные интересами, тоже могут оказаться истинными, происходит это лишь по случайности. В-третьих, действенность убеждения может быть больше связана с его общепризнанностью, нежели истинностью, а убеждения, сформированные интересами, именно по этой причине могут не получить всеобщего одобрения. Так, своекорыстные теории необходимости неравенства часто вредят интересам тех, кто их выдвигает[386]. Интересам высших классов куда лучше служит идеология, стихийно изобретенная низшими классами для оправдания своего низкого статуса.

IV.4. Выгоды предвзятости

Предвзятости иррациональны в широком смысле, объясненном в разделе I.3. В ответ на данную характеристику многие экономисты и философы автоматически начнут искать способы рационализации иррационального. Пусть некое убеждение иррационально по своему происхождению; разве не может оно быть рациональным в силу того, что оно полезно, благотворно или оптимально для поисков благосостояния или даже истины? А если доказано, что у него есть такие благотворные последствия, нельзя ли сделать еще один шаг и сказать, что эти последствия объясняют убеждение? Прежде чем я обращусь к отдельным примерам, позвольте мне вкратце рассмотреть некоторые разновидности возможных притязаний при помощи следующих различий:

1) Притязание на глубинную рациональность внешне иррационального убеждения выдвигается в отношении данного убеждения или в отношении убеждений в целом.

2) Притязание выдвигается в отношении иллюзий, искажений или тех и других.

3) Притязание выдвигается в отношении полезности иррационального убеждения в связи с тенденцией предвзятого мышления способствовать истине.

4) Если оно выдвигается на основании полезности, притязание рационализирует убеждение в категориях полезных последствий для носителя убеждения или в категориях выгод для какого-то другого человека или людей.

5) И наконец, притязание может либо быть, либо не быть объяснительным.

Сначала я рассмотрю иллюзии, которые полезны либо способствуют достижению истины. Нисбетт и Росс предлагают любопытные наблюдения в отношении этого «опасного понятия», как они его называют. Перво-наперво они утверждают, что иллюзии могут идти на пользу людям, которые их питают, потому что воздействуют на мотивацию: «нереалистично позитивные модели себя или другие иллюзии по поводу себя вместе с предвзятостью в обработке информации, которую они могут порождать, в состоянии оказаться более социально адаптивными, чем адекватное самовосприятие»[387]. В случае, на котором они основывают это наблюдение, не совсем ясно, вызвано ли ошибочное восприятие себя чисто когнитивным перекосом без какого бы то ни было элемента принятия желаемого за действительное. Но в другом месте они убедительно показывают: выгодное самоописание вызывается «просто эффектами доступности, а не мотивационной предвзятостью»[388]. Мы знаем о себе больше, чем о других, и потому можем переоценивать собственные усилия и действия. (Само собой разумеется, это может вести и к преувеличенному чувству вины.) В той степени, в которой самоуверенность оказывает позитивное воздействие на мотивацию и достижения, преувеличенно позитивное самовосприятие, вызванное когнитивной предвзятостью, часто имеет благотворные последствия, даже если оно не дотягивает до самоисполняющегося пророчества. Во многих случаях, как я утверждаю, вера в то, будто можно достичь многого, – это каузальное условие достижения хотя бы чего-то.

Альберт Хиршман сделал близкое замечание в обосновании того, что он называл «принципом прячущей руки»:

Вдохновение всегда приходит к нам неожиданно; потому мы никогда не можем на него рассчитывать и не решаемся в него верить до тех пор, пока оно не появится. То есть, мы бы не стали сознательно заниматься задачами, чей успех явно требует вдохновения. А следовательно, единственный способ целиком ввести в игру творческие ресурсы – это представить себе задачу в ложном свете: как более рутинную, простую и не требующую вдохновения, чем она есть на самом деле. Или, иначе говоря, поскольку мы неизбежно недооцениваем наше вдохновение, желательно, чтобы в приблизительно той же степени мы недооценивали трудности задач, с которыми сталкиваемся, чтобы недооценивания, компенсирующие друг друга, обманным путем заставили бы нас браться за задачи, с которыми мы могли бы справиться, но в противном случае не взялись бы. Этот принцип достаточно важен, чтобы заслуживать отдельного наименования: поскольку мы здесь явно идем по следам невидимой или скрытой руки, которая благотворно прячет от нас трудности, я предлагаю называть это «Прячущей Рукой»[389].