Книга Аэрофобия 7А - Себастьян Фитцек

Это было единственное слово, которое Кайя кричала своей жертве в лицо. Снова и снова этот вопрос заглушал панические крики, плач, вопли, причитания и возбужденные разговоры, которые начались повсюду в самолете после объявления.

– ПОЧЕМУ?

Крики Кайи указали Матсу направление, после того как он освободился и покинул скай-сьют. Спустился по лестнице в лобби, где находились четыре человека.

Кайя стояла перед дверью в зону первого класса, держа в руке пистолет и направляя его на человека, который сидел перед ней на полу, прямо под иллюминатором. Кайя своим телом загораживала скорчившуюся фигуру, поэтому Матс с середины лестницы не мог разглядеть, кому угрожает старшая стюардесса.

Справа от Кайи стоял Валентино с серьезной миной. Он придерживал штору в зону лаунж, вероятно, для того, чтобы пассажиры из хвоста самолета не могли попасть в переднюю часть – будь то из любопытства или из желания разыграть из себя героев.

Матс видел, что он пытается скрыть страх, который должен был испытывать, как и все на борту, но ему это не очень хорошо удавалось.

– Почему ты это сделал?! – кричала Кайя человеку на полу. Она еще не заметила появления Матса, хотя время от времени оборачивалась, чтобы убедиться, что никто из мужчин не собирается напасть на нее со спины. Хотя в данной ситуации никто бы и не рискнул, даже обученный для подобных случаев воздушный маршал, у которого Кайя, видимо, отобрала пистолет.

Траутман сидел на диванчике посередине лобби, и его лицо казалось… расплавленным?

Он был сильно обожжен. Там, где на коже не появились белые пузыри, она была ярко-красного цвета, словно обработана грубой наждачной бумагой.

Или ошпарена кофе.

Матс спустился еще на одну ступеньку и увидел на полу стеклянный чайник, из которого разливают напитки в бизнес-классе.

Вероятно, Кайя плеснула воздушному маршалу в лицо кипящую жидкость. Это объясняло, как ей удалось одолеть мужчину, который был тяжелее ее минимум на пятьдесят килограммов, и забрать у него пистолет. Что вряд ли могло остаться незамеченным пассажирами, поэтому Кайя и сделала объявление.

– Воды, – шептал Траутман и прижимал ладони к обожженному лицу. Видимо, при нападении пострадали и его глаза. Казалось, воздушный маршал ничего и никого больше не видит.

Матс снова перевел взгляд на Кайю, которая кричала на стоявшего на коленях человека:

– Мы знакомы сто лет! Ты знаешь мои тайны, ты все обо мне знаешь! Я думала, что могу доверять тебе, но все это оказалось ложью?

Кайя пнула жертву по ногам. Никотин в ее крови еще никак не проявился, что было нормально. Судороги могли начаться лишь спустя полчаса.

Матс решился спуститься еще на одну ступень.

– Ты манипулировала мною. Ты всеми нами манипулировала.

– Нет. – Матс услышал знакомый женский голос, принадлежащий человеку, скорчившемуся на полу. Словно тот пытался руками и туловищем что-то прикрыть и защитить.

– Убирайтесь все! – крикнула Кайя, обернувшись с пистолетом воздушного маршала. В этот момент она обнаружила Матса и, как ему показалось, коротко кивнула, словно рассчитывала на то, что он как-нибудь сможет освободиться.

Стоявшие вокруг задвигались. Валентин, полуслепой Траутман и Матс хотели скрыться за шторой, но Кайя задержала Матса.

– Нет, вы останьтесь и смотрите.

В этот момент ребенок, которого пыталась защитить женщина на полу, захныкал.

Глава 63

– Салина! – вырвалось у Матса.

Кайя помотала головой.

– Вы ее не знаете. Вы даже не знаете ее настоящего имени. Ее зовут не Салина, а Амели.

Матс моргнул.

Третья в их девичьем клубе.

– А ее фамилия…

Кайя сделала паузу, словно это была викторина, а она ведущая, желающая сделать напряженным момент перед откровением. Потом снова пнула рыжеволосую женщину на полу в бок. Не сильно, но так, что та вздрогнула.

– Скажи им свою фамилию, – приказала она жертве.

Женщина впервые подняла взгляд, испуганно посмотрела Матсу в глаза.

– Клопшток, – опередил он ее с ответом.

Кайя кивнула.

– Абсолютно точно. Почтенная супруга врача фрау Амели Клопшток.

– Жена профессора.

– Пожалуйста, – взмолилась жертва Кайи. – Мой ребенок.

Матс услышал, что детский плач стал громче. Увидел крошечную ручку, которая пыталась высвободиться из-под тела матери.

– И что, я должна его пожалеть? – спросила Кайя, направляя пистолет на Амели Клопшток. – Твоего ребенка? – Она с отвращением плюнула на ковер лобби. – Ты разрушила мою жизнь! Ты сняла это видео. Опубликовала его. С тех пор у меня больше не было секса. У меня никогда не будет детей, ты понимаешь? – Кайя перешла на крик. – Так что прекрати твердить о своем ребенке!

Кайя продолжала кричать, но Матс уже не слушал.

Видео! – думал он.

Амели была подругой Кайи. Она сняла видео с ней и Пером и распространила его.

Пер Унсел. Шепелява Унсел. Психопат, который изнасиловал Кайю.

– Это были вы? – потрясенно спросил Матс.

Следующими ответами Кайя открыла ему правду.

– Да. Она разрушила мою жизнь. И вашу, доктор Крюгер. Амели обожает манипулировать людьми. Она заманивает своих друзей сексом. Таким же способом она убедила и Йоханнеса Фабера загрузить видео и разослать своим друзьям, разве было не так?

Она прижала пистолет к затылку Амели.

– Пожалуйста, не делай этого, – умоляла мать, а Матс судорожно соображал, как разрядить ситуацию.

Больше всего ему хотелось ощутить, как самолет начинает снижаться, но, вероятно, до аэропорта было еще далеко. Поэтому он должен был тянуть время и попытаться как можно дольше поддерживать разговор с обеими женщинами.

– Почему вы это сделали? – спросил Матс. Он опустился перед Амели на колени.

Снова ответила Кайя, в то время как Амели все сильнее дрожала от страха и напряжения.

– Просто у нее такая натура. Амели любит власть над другими. И ненавидит, если она не в центре внимания. Именно поэтому она и опубликовала тогда видео. Не могла вынести, что в школе меня считали героем. Так?

– Да, да, – призналась Амели и заплакала еще громче, чем ее ребенок.

– Я только не понимаю, почему ты его обрезала! – закричала Кайя и еще раз пнула ее. – ПОЧЕМУ?

– Мы были юными. Мы не думали, – попыталась оправдаться Амели. Ее слова было сложно разобрать.

– Чушь. Ты хотела постепенно уничтожить меня?

Матс оглянулся на штору, которая не шевелилась. Рядом не было никого, чтобы помочь. Он мог рассчитывать только на себя.