Книга Рождение нации - Влад Поляков

Так и произошло. Линкольн с министрами и прочими «крайне важными персонами» ускользнул по железной дороге в направлении Филадельфии. Ну, а Грант остался защищать город, в результате чего получил по полной от закалённой во многих боях Потомакской армии. Генерал Бэртоу понимал, что это сражение может стать последним. И самым важным. Потому использовал все имеющиеся у него козыри. Какие? Поддержку флота, преимущество в артиллерии и стрелковом вооружении. Равно как и мобильные пулемёты, концентрируя их там, где они были нужнее всего. Ах да, ещё он не боялся применять артиллерию везде, где только можно, не останавливаясь перед возможным разрушением «исторически важных построек». Борегар специально дал ему такое разрешение.

Балтимор тоже был взят. Таким образом, армия Гранта оказалась в большом, просторном, но всё же мешке. И отступать ей было просто некуда, а рассчитывать на деблокирование… Право слово, нужно было быть весьма наивным человеком, чтобы надеяться на что-то подобное. У США просто не оставалось достаточного количества обученных солдат, чтобы его осуществить. Что до корпуса Шермана, то и там для северян не просматривалось особого оптимизма. Да, сам генерал с более чем половиной имеющихся у него сил двинулся в Филадельфию, с целью обеспечить защиту временной столицы. Но меньшая половина его войск осталась неподалёку от Нью-Йорка – игнорировать генерала Ли, этого опытного вояку, было бы верхом неблагоразумия.

Затем генерал Джексон сделал ход конём, опять же заранее согласованный. Предложил Гранту, армия которого могла ещё долго агонизировать во всё уменьшающемся «котле», убраться куда подальше. Хоть в ту же самую Филадельфию. Не под подписку, а с лёгким вооружением и возможностью продолжать воевать с Конфедерацией. Однако вся артиллерия и обозы должны были быть оставлены.

Беспроигрышный ход! Сначала Грант отказался, хотя и после размышлений. Но получил уточнение, что предложение остаётся действительным до тех пор, пока лично генерал Джексон не объявит оное утратившим силу. И уже спустя два дня Грант… согласился. Тогда, когда стало окончательно ясно – и Вашингтон ему не удержать, и прорваться за пределы кольца если и удастся, то с малой частью от всё еще довольно значимых сил его армии.

Всё. Конец. Финита ля комедия! Ну, или трагедия, потому как смешного в гражданской войне как-то не просматривается. Кстати, Тумбс закончил читать письмо, посмотрел на меня и сказал, тихо так, но внушительно:

– Война окончена. Пришло время дипломатов. Надеюсь, Борегар не поддастся желанию продолжить наступление.

– Войска остановятся. Центральный корпус получил приказ, что если будет взят Вашингтон, они останавливаются.

– А Калифорнийский корпус?

– Не далее границ Орегона, – сразу ответил я. – Нам не нужна общая граница с Британской империей.

– Хорошо, Виктор. Я рад. А вот спать нам долго не придётся. И сам конгресс начнётся если не сегодня к вечеру, то завтра утром. Ждать никто не станет.

– А подготовиться?

– Страх, – усмехнулся Тумбс. – Потеря столицы даст нам право говорить уже не о мирном договоре, а о капитуляции.

Я лишь улыбнулся.

– Мы не настолько наивны, чтобы пытаться сказать такое. Понятно, что тогда Британия объявит о защите того, что осталось от США. А ввязываться в противостояние с могучей империей – глупо в нашей ситуации.

– Зато и амбиции лорда Пальмерстона уменьшатся.

Это уж точно! Нет, мне определённо нравится эта ночь, грядущий день да и вообще мир вокруг. Удалось добиться намеченного в войне, теперь остается лишь зафиксировать результат на бумаге. И это будет последний акт войны между Севером и Югом. Войны, которая, пойдя по иному пути, закончилась совершенно другим образом.

Глава 10

Куба, Гавана, октябрь 1862 года

Как и предсказал Роберт Тумбс, первое заседание открывшегося Гаванского конгресса состоялось раньше намеченного на два дня, то есть восемнадцатого октября. Причина этого была всем понятна. А вот реакция оказалась разная. Паника среди представителей США во главе с госсекретарём Сьюардом. Крайнее неудовольствие столь резко изменившейся обстановкой со стороны лорда Пальмерстона. Откровенная растерянность французов, которые явно хотели получить какие-то дивиденды за свою поддержку позиции Конфедерации, но теперь… Теперь вопрос стоял скорее о том, чтобы дело не скатилось к банальной капитуляции остатков США.

Зато Горчаков был себе на уме, хитрец многогранный. Он как раз оставался абсолютно спокоен, поняв, что с падением Вашингтона более нет смысла интриговать в пользу Франции. Почему так? Да просто Наполеону III никаких бонусов не светило, помимо поддержки статуса одного из столпов Европы. Ну так и все участники конгресса, помимо воюющих сторон, это по любому получат.

Хуан Прим и Доминго Дульче-и-Гарай – испанцы являлись в настоящий момент самыми надёжными союзниками среди всех собравшихся. Помимо Бригама Янга, хотя главмормон играл тут сугубо декоративную роль. Ему подобная ситуация не особо нравилась, но фанатика из себя не разыгрывал, понимал, что тут это весьма неуместно. Молча сидел, слушал, готовился во всём соглашаться с госсекретарём Тумбсом и мной.

Председательствовал, на правах хозяина, генерал-губернатор Кубы. Тот самый Доминго Дульче-и-Гарай, маркиз де Кастельфлорите. Говорил, из уважения к большинству собравшихся, на английском языке, хотя мог бы и на испанском, протокол вполне позволял, да и переводчики рядом с каждым из нас имелись. Хорошие, доверенно-проверенные, из числа тех, которые долгие годы слушают, переводят и сразу же хоронят услышанное в глубинах своего разума. Впрочем, английский из числа собравшихся знали все. Для кого-то он был родным, остальные хорошо на нём изъяснялись. Что ни говори, один из универсальных языков и в этом времени тоже.

Дульче-и-Гарай сплетал слова во фразы с чисто испанской склонностью к витиеватости и красивым речевым оборотам. Делал это умело, раздражение своей многословностью не вызывая, находя приятные слова для всех, и никого явно не выделяя. Ответные слова от каждой из делегаций, затем напоминание о том, ради чего мы собрались. Всё это длилось довольно долго, чуть ли не пару часов. Зато потом перешли к тем условиям, которые выдвигала Конфедерация устами своего представителя, госсекретаря Тумбса.

– Конфедеративные Штаты Америки желают получить те территории, которые к настоящему времени находятся под нашим управлением. То есть все территории, поддержавшие сецессию, штаты Калифорнию и Орегон, а также самопровозглашённый штат Западная Виргиния, город Вашингтон и Нью-Йорк. Не штат, а сам город и прилегающие к нему островные земли. Это что касается территориальных претензий к США.

Эффект разорвавшейся бомбы. Самое оно, на него мы и рассчитывали. Ведь если хочешь получить сотню условных единиц, требуй двести. А потом долго и упорно торгуйся. Что мне, что Тумбсу было понятно, что взять всё завоеванное нам банально не дадут. Выражения лиц Сьюарда и лорда Пальмерстона как бы недвусмысленно намекали, что сейчас нам будет предложено урезать осетра и довольно сильно.