Книга Охота на Велеса - Алекс Хелльвальд

— Поэтому и говорю: уходи, — с каким-то отчаянием попыталась я воззвать к разуму друга. — Дальше нам не по пути.

— Еще чего, — сказал Оська, упрямо поджав губы, и они превратились в тонкую полоску.

Я устала, вымоталась, а он…

Захотелось накинуться на него с кулаками, бить по лицу, груди, животу.

Нет, Остапу я не причиню зла, скорее уж вцеплюсь в собственные волосы и буду биться лбом о стену, чтобы забыться, перестать страшиться самой себя.

Если посмотреть правде в глаза, то Остап ни при чем. Это я не знала и не понимала, что происходит со мной, откуда взялась такая странная нелепая сила. Не чувствовала ее граней, не могла просчитать последствия.

Что я такое?

Ответ повис в воздухе, как и объяснения нелепых и опасных обстоятельств, в которых варилась уже который день подряд.

— Я даже не знаю, кто я есть, понимаешь? — голос дрожал.

— Смородинова Алина Борисовна. Этого достаточно?

Я скатывалась в истерику. Произнесенное Остапом имя теперь для меня ничего не значило, или мне так казалось — не существенно. Мир вокруг мерещился враждебным, злобным, надсмехающимся надо мной и моими слабостями. Я ощутила себя непонятной даже самой себе, противоречивой, двойственной. Я почувствовала это, когда Оська произнес мое полное имя. Да, я прежняя Алина, но есть и другая — она страшила меня.

Опасная, как бритва или пуля, мысль заставила вздрогнуть: а что будет, если я не смогу контролировать другую Алину с ее сверхспособностями?

Бросилась к Остапу и стала стягивать его с кровати, он подчинился.

— Тебе со мной опасно во всех отношениях. Беги, — закричала я.

Я попыталась вытолкнуть его в прихожую. Эффект — ноль. Все равно что попытаться столкнуть локомотив.

— Евпатий Коловратий. Ты глухой? — взвилась я еще больше.

— Не ори, — ровным и тихим голосом ответил парень. — Я. Тебя. Не брошу. Усекла? Это последнее мое предупреждение. Больше никаких разговоров на эту тему. Точка.

Меня отрезвил его жесткий, чеканный тон. В глазах друга плескалась ярость. Желваки на щеках ходили ходуном, а руки, опущенные вниз, были сжаты в кулаки. Всем своим видом он показывал непреклонность.

Страх призраком встал между нами. Нужно протянуть сквозь него руку, взмахнуть ею, развеять фантом.

Я потянулась к другу, взяла в ладони его лицо заглянула в глаза. В них ясно читалось: Остап пойдет со мной на край света, а если понадобится — за край жизни. И я верила, — так оно и будет. Верила и желала всем сердцем, чтобы все произошедшее оказалось сном.

— Оська, — прошептала я. — Скажи мне, что я такое, пожалуйста.

Предательская слеза прочертила дорожку по щеке и упала в отворот рубашки.

— Гидрат твою перекиси водорода с марганцем, — пробубнил Остап, хмуро следя за мной. — Ладно. Так будет честно, в конце концов. Мне все равно, что там буровят эти ученые заучки, я тебя люблю. Давно уже…

— Я тоже люблю тебя, — поспешно встряла я в его монолог, шмыгнув носом и отводя взгляд от любимого. — И боюсь за тебя. Рождается столько всяких "вдруг" и "если", что обычное чувство может превратиться в опасность нахождения рядом со мной. Скажи мне… Что происходит? Почему я могу такое делать? Кто я? Или… Уходи. Давай откажемся друг от друга — так проще.

— Дур… дуреха, — прорычал парень. — Я люблю тебя уже сто лет, наверное. И не смей меня перебивать. Моду взяла, европейка.

Он сграбастал меня в охапку и прижал к себе. Я попыталась вырваться. Не получилось. Остап сильнее сжал меня. Слезы душили, хотелось заорать, выпустить боль и страх наружу.

— Неужели ты не понимаешь, что можешь все разрушить, узнав правду, — прорычал парень мне в волосы. — Правда не всегда облегчает душу. Она может гирей повиснуть на ногах.

Друг неожиданно резко оттолкнул меня, но продолжил удерживать за руки. Он смотрел мне в глаза, и в его взгляде была непреодолимая боль.

— Еще когда у тебя никаких Зигурдов в проекте не было, я уже любил тебя, — горячо убеждал он, поглаживая меня по плечам. — Повторяюсь, чтобы уяснила себе это и оценивала сказанное мной, учитывая мои слова. Мало ли кто чего наговорит. Сами они… идиоты… Я тебя никому не отдам, поняла? И чихать я хотел на всех с высокой колокольни. Даже на слова отца.

Оська подхватил меня на руки и присел на диван. Я прильнула к его груди и зажмурилась от ощущения родного тепла и уюта, которое мог сейчас дать мне только один человек на свете — Кудрявцев Остап Семенович.

— Ося, — просяще протянула я, поглаживая его ладошкой по плечу. — А что именно рассказал тебе дядя Семен? Не мучь меня. Будет проще, если я все узнаю, смогу примириться с действительностью. Знал бы ты, что в моей душе сейчас творится… Всемирный потоп отдыхает. Я боюсь за тебя и себя, наших близких. Источником предстоящих проблем вижу свой дар. Пойми, мне нужно знать, что происходит. Хочу быть безопасной.

— Безопасной? — болезненная ухмылка отразилась на лице любимого. — Ну, дела-а-а. Хорошо, слушай.

По мере его повествования у меня от ужаса кровь стыла в жилах. Мельчайшие волоски на руках вставали дыбом. Кое о чем я уже давно догадывалась, кое-что само открылось мне, но чтобы так безапелляционно и обреченно узнать о себе всю правду…

Выше моих сил.

Едрен-батон. Я готова орать на весь мир: спасите.

— Химера, животное, существо, особь, альфа-самка, — перечислила я как-то отстраненно, не ощущая и не соотнося себя ни с каким из определений. — Оська. Я — чудовище, ты понимаешь? Оставь, меня, слышишь?

— Лина, прекрати. Мы это уже обсудили, — жестко прервал меня парень. — Даже если все правда, для меня это ничего не меняет.

— Я альфа-самка — жуть какая-то. Тебе со мной опасно, — упрямо повторяла я.

— Насколько я в курсе повадок волков*, то все они моногамны, — тихо начал говорить Остап. — То есть когда приходит время, у них образуются пары. Один раз и на всю жизнь, пока смерть одного не разлучит их. Все, как у нормальных людей, не находишь? Ты выбрала меня, чему я очень рад, и это сошлось с моим выбором. То есть если я послушаюсь тебя сейчас и свалю, то хрен мне, а не любимая женщина. Так? Ты этого добиваешься? А обо мне ты подумала? Может, и я так же, как и волк — моногамен? Может, и мне нужна только одна-единственная на свете женщина. И так совпало, что это ты, Алинка. Волки, так волки. Значит, я буду твоим альфа-самцом. Нашли чем удивить.

Остап торопливо и нежно прикоснулся своими губами к моим, а затем лизнул их кончиком языка. Я откликнулась на его ласку, и мы погрузились в сладостный головокружительный поцелуй, который, разгораясь, перешел в чувственный пожар.

— Подожди, но как же… — голова шла кругом, я хотела Остапа, сильно, болезненно, всецело.

— Что не так? — отстранился парень. — Что опять не так?