Книга Девушка с черным котом - Екатерина Белецкая

— Спасибо, — улыбнулась Айрин. — Кто остался?

— Феликс, и Орес с Гаром, — подсказал Таенн.

«И ты, — подумала Айрин. — Еще остался ты, но тебя я оставлю напоследок. Это мне придется улизнуть куда-нибудь наверх».

— Феликс… — Айрин задумалась. — Вот это сложная задачка.

— А пояс «Нетеряйка» не подойдет? — поинтересовался Ржавый. — Очень удобный пояс для мелочей, который сам притягивает вещи.

— Но ведь Феликс только играет в рассеянного, — возразила Айрин.

— Так поддержи его игру, что тебе стоит? — удивился Ржавый. — Смотри, какая прелесть!

На столе появился широкий матерчатый пояс, снабженный множеством самых разнообразных карманов. Выглядел пояс солидно, добротно, и внушительно, имел красивую застежку, и даже на вид был очень удобным.

— А еще он с вентиляцией, в жару поясница не будет потеть, — объяснил Ржавый. — Берете?

— Давай, — согласилась Айрин. — Еще бы для Мальчика попонку с такими же кармашками…

— Да без проблем! Сейчас красиво упакую… Таенн, лови. И неси сразу в комнату, а то места на столе мало. Так, если я правильно понял, остались наши любимые Скалолазы. Какие будут предложения? — спросил Ржавый.

Таенн с Айрин переглянулись. Таенн пожал плечами.

— Мы не знаем, — призналась девушка. — Или что-то музыкальное, или что-то горное.

— Музыкального у них и так в избытке, — отмахнулся Таенн. — А вот горное… Ржавый, разворошим мой актив. Два «солнечных зайца», для прохода в степь. И два новых парашюта. А то они постоянно забывают обновить, и вспоминают про это только в горах.

— Что такое «солнечные зайцы»? — не поняла Айрин.

— Это разрешение. Таким, как мы, не всегда можно переходить горы, чтобы попасть в степь, — объяснил Таенн. — Такие разрешения мы получаем, когда совершаем какой-нибудь хороший поступок.

— А от кого вы получаете эти разрешения? — удивилась Айрин.

— От себя, — пожал плечами Таенн. — Потому что только ты сам способен решить, достоин ты, или же нет. Но на Берегу возможны всякие разные фокусы, поэтому я могу подарить два своих добрых поступка своим друзьям. Мои разрешения переходят к ним.

— Но почему они называются «солнечными зайцами»?

— Потому что, поймав зеркалом солнечный луч, ты можешь передать его дальше, — объяснил Таенн. — Поверь, это хороший подарок.

— Верю, — улыбнулась Айрин. — Ржавый, ну что ж, у нас, кажется, всё. Ты на связи?

— Ну а куда я денусь.

— Тогда я поставлю пироги, и пойду наверх, — предупредила Айрин. — Мне нужно будет переодеться. Кажется, я видела в шкафу пару подходящих платьев.

* * *

Первой, как это ни странно, пришла Янина. Пришла пораньше, по ее собственным словам, чтобы помочь накрыть на стол. Накрывать, правда, не пришлось, Таенн и Айрин почти всё успели сделать сами, но Янина всё равно нашла себе работу — принялась расставлять тарелки и раскладывать вилки и ножи. А потом села в кресло у окна, и долго смотрела на заснеженный вечерний пейзаж за ним.

— Оказывается, я устала от лета, — негромко произнесла она, когда Айрин подошла к ней. — И Кроки тоже устал. Видишь, как он смотрит на снег?

— Вижу, — улыбнулась Айрин. — Таенн обещал, что попозже туда можно будет выйти.

— Неужели? — Янина обрадовалась. — Айрин, какая же ты молодец! Как здорово, что ты это всё придумала.

— Это не я, это Таенн, — поправила Айрин. — Для меня самой это всё тоже было… несколько неожиданно.

— Значит, когда он придет, я ему тоже скажу спасибо, — пообещала Янина. — Но тебя я всё равно должна поблагодарить. Я бы не вернулась, если бы не ты.

— А мне кажется, что вернулась бы. Ты осознала всё, и поняла правильно. И вообще, не будем об этом сегодня, — попросила Айрин. — У нас ведь праздник. Новый год.

— А куда девался Таенн? — удивилась Янина.

— Он пошел в библиотеку за телевизором, — объяснила Айрин. — Сказал, что телевизор обязательно должен быть. Я не очень понимаю, для чего, но он настаивает.

— Ну и пусть будет, — пожала плечами Янина. — Айрин, а можно я… посижу еще немножко, и просто посмотрю на снег? Несколько минут, пока другие не пришли?

— Конечно, посиди! — Айрин и сама втайне мечтала об этом, но признаться не рискнула. — А я пойду на кухню, пироги проверю.

…Феликс и Савел пришли одновременно, и, к удивлению Айрин, не с пустыми руками. У каждого оказалась объемистая сумка — у Феликса с подарками, у Савела — с какими-то угощениями и бутылками. Снегу за окном они обрадовались, как дети, Айрин не ожидала от Феликса таких эмоций. Одновременно с ними сверху спустился Таенн, который понял, наконец, как «оторвать телевизор от тумбочки», и телевизор тут же включили, и поймали какую-то веселую музыку, и вот уже Савел завел разговор с покрасневшей от смущения Яниной, а в дверь уже стучали новые гости…

* * *

— Положительно, ребята, такие праздники надо устраивать почаще, — вещал Орес, накладывая себе салаты по третьему кругу. — Таенн, давай такую же штуку замутим в клубе, а? Представляешь себе? Карнавал! Свечи! Конфетти! Серпантин! Шампанское!.. Там, конечно, объемы побольше, но если мы все вместе скинемся, снег тоже получится сделать. Вот народу будет радости…

— Вот через год и устроим, — ответил Таенн.

— А почему не раньше? — удивился Гар.

— А зачем? — парировал Таенн. — Уж если играть, то по-честному. Сейчас мы празднуем здесь, а через год — будет праздновать там, уже вместе со всеми.

— Айрин, придешь к нам в следующий праздник? — спросил Орес.

— Если не получится с мостом, приду, — пообещала та. — Но мне хочется верить, что получится. Поэтому не знаю. Посмотрим.

— Нужно загадать в Новый год желание, и оно обязательно исполнится, — тихо сказала Янина. — Ну, то есть не совсем обязательно, а если сильно-сильно захотеть. Я помню, что у нас так было. То есть у нас так верили.

— У нас вроде тоже, — подхватила Унара. — Еще на бумажке желание писали, а потом эту бумажку…

— Сжигали? — предположил Феликс.

— Зачем это — сжигали? Съедали! Прямо брали, и в рот её, — Унара засмеялась. — Не могу вспомнить, делала я так сама, или нет, но кто-то делал, точно. Вроде сбывалось у них.

Унара для этого праздничного вечера принарядилась, и сейчас блистала, как вторая новогодняя елка. На ней был аляпистый красный костюм, с пышной юбкой, расшитой блестками и люрексом, а на голове имелось некое подобие диадемы — видимо, Унара сочла такое украшение самым подходящим для столь торжественного случая.

— Могу сделать съедобные бумажки, — сообщил Полосатый. — Сладкие. Хотите?

— Хотим, хотим, — загомонили все. — Делай! И карандаши надо всем, писать-то нечем…