Книга Смерш и ГРУ посвящается - Анатолий Терещенко

Вооруженный до зубов гитлеровский солдат почитал себя вершителем человеческих судеб, везде, где он проходил, оставались пепелища городов и сел, страшные могилы с трупами стариков, женщин и детей. И вот теперь настал долгожданный час, когда не рядовой фашистский солдат, а гитлеровский генерал держал в дрожащих руках белый флаг и слезно молил о пощаде. И в моем сердце поднималась огромная волна радости и гордости за великий советский народ, за нашу Родину и Великую Победу!

Вейдлинг был доставлен в штаб армии, и вскоре по радио (на немецком языке) был оглашен его приказ о капитуляции фашистской Германии…

Моросил мелкий весенний дождик. И мне пришли на память строки из рапорта генерал-фельдмаршала Чернышева Захара Григорьевича, бравшего в 1760 году во время Семилетней войны вражеский Берлин: «Берлин сдался на аккорд. День был дождливый».

Всего было пленено более 79 тысяч вражеских солдат и офицеров».

Но вернемся к беседе. Генерал закончил свою речь о взятии Берлина и добавил:

— А потом была специальная командировка, где продолжалась война после войны, но об этом как-нибудь я расскажу позже.

И это «позже» оказалось только через несколько десятилетий, о чем он перед смертью написал в своей первой и последней книге-исповеди.

* * *

Автор часто задумывался, почему Александр Иванович Матвеев не возглавил ВКР в масштабе КГБ СССР? Ведь будучи начальником Управления особых отделов КГБ ГСВГ, в его подчинении был человек, который стал его начальником — капризный, самолюбивый, высокомерный в обращении с подчиненными. Несмотря на чекистское прошлое, его пригласили для работы в партийный штаб. Тогда модно было обкатывать отдельных чекистов в цэковских кабинетах, а потом возвращать их со Старой площади на Лубянку. И нашел он ответ на странице книги своего коллеги и соседа по месту жительства, крупного аналитика и честного человека полковника Виктора Редченко — «Признать утратившим силу».

Он писал, что в главке в это время уже прочно утвердился партийный воспитанник Н.А. Душин. После довольно длительного пребывания в отделе административных органов ЦК КПСС в качестве заведующего сектором он сразу же возглавил военную контрразведку.

В управлении повеяло номенклатурным ветерком. Чисто цековские безапелляционность, амбициозность и отсутствие способности даже теоретически допустить наличие интеллекта у подчиненного — не совсем пришлись по вкусу. Со сцены быстро стали исчезать умные и талантливые руководители: Матвеев, Евдокушин, Николаев, Нарышкин и другие. Их место заполняли люди с явно выраженной склонностью к приспособленчеству. Длительное пребывание на данном посту одного человека привело к нивелировке кадрового аппарата в центре и на местах; возрождению усредненного типа руководителя, мыслящего категориями внешнего, показного благополучия, способного на угодничество и обман.

Период деятельности этого руководителя в истории военной контрразведки отмечен рождением новой психологии людей, способных занять любые посты и должности без оглядки на собственные возможности, потерявших ощущение меры ответственности, не боящихся власти и рвущихся к ней.

Итак, Матвеева не стало, но автору этих строк хотелось все же выяснить, на какой «войне после войны» он был. Став председателем совета ветеранов ВКР, Матвеев стал еще более замкнут. Коллеги скупо делились данными о его специальной командировке: не знали всех перипетий ее или не хотели «бежать впереди паровоза». И все же автор однажды задал Матвееву прямо в лоб вопрос о его работе сразу после войны на территории Западной Германии. Он улыбнулся и тихо из-за того, что плохо чувствовал, ответил:

— Молодой человек, это большая тема при сравнительно малом моем пребывании за границей. Думаю, в моей книге вы прочтете об этом. Я уверяю вас, скоро…

А слово «скоро» продлилось несколько лет. Писать со слов некоторых «свидетелей» автор не мог, но, когда в руки попала небольшая книга Матвеева «1418 дней и ночей Великой Отечественной войны», он нашел в ней главу «Спец-командировка».

Дело в том, что в конце войны в отделы ВКР Смерш из различных источников стали поступать данные об эвакуации из Берлина и его окрестностей на юг Германии различных фашистских спецорганов. Работники абвера предложили свои услуги американцам. С этой целью они пытались передать недавнему врагу и себя, и свою агентуру для подрывной работы против советских Вооруженных сил (ВС). С ними эвакуировались разного рода предатели — бывшие наши военнослужащие.

В 47-ю дивизию начальником Особого отдела прибыл представитель контрразведки 1-го Белорусского фронта майор В.П. Михайлов. Он имел специальное задание по проверке этой информации.

«Во время боев еще на Одерском плацдарме, − пишет Матвеев, − был взят в плен офицер туркестанского легиона Мустафаев. Он привлек внимание в связи с тем, что рота, которой он командовал, прибыла на Берлинский фронт из Южной Германии… В частности, он рассказал, что на место боевых формирований туркестанского легиона, которые отправлялись на фронт, прибывали из Берлина и других районов Восточной Германии какие-то секретные подразделения, среди личного состава было много выходцев из СССР. Документы и показания пленных, захваченных десантом, оказались весьма ценными. Они неопровержимо доказывали, что фашистские разведорганы действительно концентрируют свои силы на юге Германии. После доклада о добытой информации от Центра было получено указание: «Для более глубокой ее проверки подобрать и направить на юг Германии своих надежных людей». Проведение этой операции было поручено Михайлову и Матвееву.

Поскольку война подходила к концу, отобранных людей надо было перебросить на юг Германии в потоке беженцев на Запад… В числе переброшенных за линию фронта были Мустафаев… и Беспалов, служивший в РОА. Оба они прибыли на Берлинский фронт из южногерманского города Ульм».

Матвеев подобрал для своего коллеги кандидата — некую Ренату Лонге, которая впоследствии прочно внедрилась в интересующую военных контрразведчиков организацию. Михайлов поверил своим агентам, так как они чистосердечно раскаялись в совершенных ими преступлениях, предоставили важную информацию об агентуре и официальных сотрудниках спецорганов, расположенных теперь в городах Штудгарде и Ульме. Михайлов стал активно перебрасывать своих людей в эти места, часто выезжая в южную Германию для встреч с ними. Но вскоре он трагически погиб при загадочных обстоятельствах — не исключалось предательство. Было подозрение и на теракт.

Его должность предложили подполковнику Матвееву. Он согласился с будущей работой и изменением фамилии на Смирнов. Путь к будущему месту работы лежал через Франк-фурт-на-Майне, Баден-Баден, Нюрнберг, Тюбинген. Именно в Тюбингене находилась советская миссия по репатриации, которую должен был возглавить Смирнов.

«Благополучно добравшись до места, — писал Матвеев от третьего лица, — Смирнов нанес визиты французским оккупационным властям, установил контакт с представителями ЮНРА, занимающимися репатриацией советских граждан, и приступил к посещению лагерей для перемещенных лиц, где содержались граждане многих стран, в том числе и советские люди, угнанные во время войны в Германию».