Книга Огоньки светлячков - Пол Пен

– Потому что ты спрячешься в папином шкафу.

Веселое настроение исчезло, будто всего минуту назад мы и не смялись. Панцирь из спокойствия треснул и выпустил черный туман страха. Он стал превращаться в бражника мертвая голова, раскинувшего передо мной крылья, демонстрируя рисунок на теле, похожий на человеческий череп.

Я замотал головой и попытался встать. Не было желания выслушивать доводы сестры, какими бы они ни были. Она схватила меня за край футболки, сжав пальцами ткань в том же месте, что и раньше.

– Ты спрячешься в шкафу до того, как придет Человек-сверчок, – быстро произнесла она. – А потом убежишь через тоннель, он тебя не заметит. Там есть лестница наверх. Ты выберешься и пойдешь на огни. Найдешь людей и скажешь, что хочешь спасти своего племянника. Потом приведешь их сюда. – На последнем слове она поперхнулась, глаза заблестели. – В подвал. – Уголок рта дрогнул, будто она хотела улыбнуться, но по какой-то причине сохранила серьезное выражение.

– А что там, наверху?

Сестра поджала губы и несколько раз моргнула, быстрее обычного.

– Сам увидишь, – сказала она.

Я представил, как высовываю голову на поверхность, чтобы разглядеть мир над подвалом, и тоже становлюсь для всех видимым. Выхожу из недр земли, высоко подняв руку с банкой светлячков, которые будут освещать мне путь. Потом стучу по крышке банки, чтобы они начали подавать сигнал СОС, как я их учил. Три коротких, три длинных и опять три коротких. У них почти всегда получалось верно. Раздумывая о возможности выйти наружу, я кое-что вспомнил. Вернее, кое о ком. От этого в животе неприятно забурлило. Слова слетели с языка быстрее, чем мне того хотелось.

– Мой цыпленок! – воскликнул я и зажал рот ладонями. Как я мог так просто выболтать такой важный секрет? Широко распахнув глаза, я следил за реакцией сестры.

– Цыпленок?

Я молчал. Глазам стало больно от долгого напряжения.

– Бедняжка. Ты же ничего не понимаешь. – Она несколько секунд смотрела на меня с сожалением, потом оторвала мои руки и обхватила своими ладонями. – Цыпленок… – начала она.

– Я не хотел сказать «цыпленок», – перебил я, решив все же скрыть его существование, пусть и с опозданием.

– Я поняла, о каком цыпленке ты говоришь.

Моя голова упала на грудь.

– Забыл, что я тоже была в ту ночь в спальне?

Я вспомнил, как сестра протянула руку и быстро надела маску, когда вошел папа, чтобы отругать меня за появление в их с мамой спальне, и кивнул.

– Я слышала все, что сказала тебе бабушка.

От ее слов я окончательно смутился.

– Бедный мальчик, посмотри на свое лицо. – Сестра провела рукой по моей щеке. – Конечно, тебе тяжело. Столько всего сразу открылось.

В носу защипало, горло сдавило, глазам стало больно. Подбородок задрожал, стоило подумать о том, что история с цыпленком тоже была обманом.

– Мой цыпленок… – Я не знал, что еще сказать.

– Опять обман, – закончила сестра. – Я говорила тебе, бабушка только кажется хорошей. На самом деле она не такая.

– Но я же его видел, – пролепетал я. – Такой желтенький, пушистый. Он чирикал. – Я с таким волнением наблюдал рождение птенца в бабушкиной спальне. – Бабушка положила его сюда. – Я ткнул пальцем себе в плечо. – И он клевал ее волосы. Затем она отдала его мне.

– А что было потом?

– Пришел папа. Был очень зол, потому что я заходил к нему в комнату. – Тот день я отлично помнил. – Я спрятал цыпленка за спиной, в руках. Папа велел показать, что у меня в руках, а цыпленок… цыпленок… – Мне пришлось несколько раз схватить воздух ртом, чтобы не расплакаться. Я исподлобья посмотрел на сестру.

– Цыпленок исчез, – заключила она. – Конечно, потому, что его и не было. Никогда не было. Бабушка тебе соврала. Из неоплодотворенного яйца никто не вылупится.

– Но я же его видел…

– Желтого? И он стоял у бабушки на плече? Рылся клювом в волосах? – С каждым новым вопросом она говорила все громче. – Ты понятия не имеешь, как на свет появляются цыплята.

Да, я никогда этого не видел. Даже на фотографии в книжке. Поэтому покачал головой.

– Они мокрые, не держатся на ногах, ничего не видят. Помнишь, каким родился твой племянник? – спросила она. – Птенцы выглядят почти так же. Бабушка положила яйцо под подушку, забыла о нем и раздавила, когда легла.

Я вспомнил, как бабуля просила меня закрыть глаза перед тем, как должен был вылупиться цыпленок. Она сказала, что он не вылупится, если кто-то смотрит. Потом простыня бабушки была мокрой и липкой, как пол, когда папа раздавил яйцо.

Я вспомнил о скорлупке, которую хранил с тех самых пор в гнезде из моей футболки.

– Нет, я не хочу… – прошептал я сестре. – Нет…

Она обняла меня и стала гладить по голове. Я лег ей на колени.

– Не плачь, – сказала сестра. – Скоро все изменится.

Тем же вечером я ждал бабушку после ужина в ее комнате. Я смотрел на малыша, положив голову на край его кроватки. Открылась дверь. Бабушка прошла сразу к кровати, не заметив меня.

– Здесь я.

Она повернулась на голос и прижала руку к груди.

– Не пугай меня так больше, – сказала она. – А то я решу, что твой отец был прав и ты действительно маленькое привидение.

– Не говори так, – обиженно прошептал я.

– Хочешь поговорить о том, что произошло прошлой ночью?

Я покачал головой.

– Хочешь?

– Нет.

Бабушка опустилась на край кровати, сняла с шеи четки и начала перебирать бусинки. Я подошел и встал напротив нее. Вдохнул запах пудры. Наклонился, чтобы поцеловать в щеку, но передумал и выпрямился.

– Мой цыпленок еще жив? – Я сразу перешел к делу.

Бабушка пробормотала несколько слов молитвы и замолчала. Палец ее задержался на бусинке, чтобы не забыть, где остановилась.

– Цыпленок? Который здесь вылупился?

– Из яйца, которое дала мама.

Брови бабули несколько раз странно изогнулись, прежде чем она ответила.

– Конечно, жив. Слышишь, как он радостно щебечет?

Сестра говорила правду. Бабушка тоже меня обманывает. Она вытянула руку, чтобы прижать меня к себе, но поймала лишь воздух.

– Где ты? – удивленно спросила бабуля.

Я сделал еще шаг назад и сказал:

– Спокойной ночи.

Она вскинула брови и открыла рот, но в этот момент ручка входной двери ударилась о стену, пол задрожал, как всегда перед появлением моего брата.

Он прошел к своей кровати, высоко поднимая колени, потом стал насвистывать любимую мелодию, и мы поняли, в каком он состоянии.