Книга Судьба венценосных братьев. Дневники Великого Князя Константина Константиновича - Михаил Вострышев

Константин Константинович подумал и, несмотря на существовавший запрет приема в другие военные учебные заведения исключенных кадет, тем более дважды, добился назначения сорванца в Одесский корпус. Середа вышел из него в кавалерию, заслужил в Первую мировую войну Георгиевский крест и пал смертью храбрых.

* * *

В Воронежском корпусе кадеты решили подтрунить над воспитателями и в перемену пустили в застекленную перегородку дежурной комнаты шар от кеглей. Они сами не ожидали столь оглушительного грохота и дребезжания стекол. Из дежурки выскочили Звери с испуганными лицами. Озорников тотчас поймали, заодно прихватив и хохотавшего Александра Грейца, хоть он ни в чем не был повинен, о чем сразу заявили три провинившихся кадета. Педагогический комитет постановил лишить всех четырех погон. Выстроили роту. Портной Иртыш срезал погоны с трех воспитанников, и они остались даже рады, так как ожидали, что их уволят из корпуса.

— Я не дам срезать погоны. Лучше выгоняйте, — заявил Саша Грейц.

Старенький и тщедушный Иртыш остановился, с опаской поглядывая на ослушника.

— Срезай! — приказал командир.

— Пусть только попробует, господин полковник. Я побью его.

Иртыш замялся с ножницами в руках, не решаясь исполнить приказ. Полковник понял, что назревает скандал, и злобно выкрикнул:

— Ах, так! Марш в карцер!

Судьба мальчика, казалось, решена — позорное увольнение, крах военной карьеры. Но на следующий день по ротам разнеслось радостное: «Ура!» — приехал любимый великий князь. Обойдя роты и переговорив с корпусным начальством, которое сообщило ему о вчерашнем происшествии, Константин Константинович решил послушать кадетский оркестр. Ради такого случая выпустили из карцера Грейца, игравшего на бас-геликоне. Великий князь узнал его и подозвал.

— Сыграй мне что-нибудь на своей дудке.

— Бас-геликон соло не играет, ваше императорское высочество.

— Ну, значит, не умеешь играть.

Грейцу стало обидно, и он на басах вывел «Чижика».

— Вот видишь — умеешь. — Константин Константинович обнял мальчика за шею и прошептал на ухо: — Не унывай, поедешь в мой корпус.

— Покорнейше благодарю, ваше императорское высочество! — во все горло от внезапной радости крикнул Грейц.

— Чего орешь? Это наша с тобой тайна.

И как потом товарищи ни допытывались у Грейца, что ему сказал на ухо великий князь, в ответ слышали одну и ту же фразу: «Это моя и князя тайна».

Мальчик был переведен в Полоцкий корпус, где учился сын великого князя Олег Константинович. Отец Грейца написал Константину Константиновичу письмо, благодаря за милость к сыну, и получил ответ: «Кадет, поставивший честь погон выше своего благополучия, заслуживает не только право на них, но и похвалу».

* * *

Только что поступивший в кадетский корпус Анатолий Марков прогуливался по плацу со своим одноклассником-второгодником и обратил внимание на три закрытые ставнями окна.

— Что это за помещение?

— Комнаты великого князя.

— Какого? Великих князей много.

— Наш, кадетский, только один — Константин Константинович.

Через несколько дней офицер-воспитатель вручил Анатолию Маркову изящное, в черном коленкоровом переплете Евангелие. На первой странице было напечатано факсимиле стихотворения великого князя с подписью «К.Р.»:

Пусть эта книга священная Спутница вам неизменная Будет везде и всегда.

Пусть эта книга спасения Вам подает утешение В годы борьбы и труда.

Эти глаголы чудесные, Как отголоски небесные В грустной юдоли земной,

Пусть в ваше сердце вливаются, И небеса сочетаются С чистою вашей душой.

«Именной экземпляр этого Евангелия, — вспоминал Анатолий Марков много лет спустя, — по традиции выдавался каждому поступающему воспитаннику. Это было как бы благословение великого князя начинающему самостоятельную жизнь мальчику. Берегли мы его как святыню. В нашей семье было три таких экземпляра, полученных каждым из трех братьев. Многие старые кадеты, покидая родину, среди немногих вещей взяли с собой в изгнание эту книгу».

Как и все августейшие родственники, Константин Константинович излишне много внимания в своей работе на благо русской армии уделял мелочам. С Николаем II он подолгу обсуждал, какими должны быть пуговицы на мундирах того или иного кадетского корпуса, кому следует в название учебного заведения добавить слово «императорский», каким отличительным значком наградить новое юнкерское училище.

Но, кроме этих мелких дел, которыми почему-то очень любили заниматься все российские монархи XIX века, Константин Константинович занимался и главным — воспитанием будущих офицеров, которых необходимо было научить жить в мирное время и защищать родину в военное. В 1907 году благодаря стараниям великого князя были введены новые учебные программы с целью «приблизить военные знания юнкеров к войсковой жизни и подготовить их к обязанности воспитателя и учителя солдат и к роли руководителя вверенной ему малой части». В 1909 году приступили к введению новых программ и в кадетских корпусах, которые превратились в полноправные средние учебные заведения, готовившие юношей как к военной службе, так и к высшей школе.

В своем знаменитом приказе о воспитании молодежи от 24 февраля 1901 года Константин Константинович писал: «Поддерживая все свои требования с принципиальной строгостью и устанавливая самый бдительный надзор, закрытое заведение обязано, по мере нравственного роста своих воспитанников, постепенно поднимать в них сознание человеческого достоинства и бережно устранять все то, что может оскорбить или унизить это достоинство».

В 1910 году Константин Константинович решил снять с себя часть обузы по Главному управлению военно-учебных заведений — хозяйственные заботы, прием посетителей, доклады военному министру — и сосредоточиться исключительно на посещении корпусов и училищ. Для него выдумали новую должность генерал-инспектора военно-учебных заведений, какую он исполнял до дня своей смерти. А спустя два года после его кончины, в 1917 году, кадеты и юнкера шли умирать, шепча заветы своего великого князя.

Кадету

Хоть мальчик ты, но сердцем сознавая Родство с великой воинской семьей, Гордися ей принадлежать душой. Ты не один: орлиная вы стая.

Настанет день, и, крылья расправляя, Счастливые пожертвовать собой, Вы ринетесь отважно в смертный бой. Завидна смерть за честь родного края!

Но подвиги и славные дела Свершать лишь тем, в ком доблесть расцвела: Ей нужны труд, и знанье, и усилья.

Пускай твои растут и крепнут крылья, Чтоб мог и ты, святым огнем горя, Стать головой за Русь и за Царя.

Воронеж — Вольск 11 марта 1909

Юнкеру

Ты — что рассвета вешняя заря: Минула ночь, до дня еще далеко, Как утра блеск твое сияет око, Решимостью и удалью горя.

Мир тесен для тебя: вдаль за моря Стремишься ты, за облака высоко, И рад сражаться с недругом жестоко За родину, за веру, за Царя.

Повеет лето за весной прекрасной. О, встреть его, храня душою ясной Отвагу, доблесть, мужество и честь;

Чтобы закатом осени холодной До зимней тьмы стезею благородной Светильник правды и добра донесть.

Полоцк 6 декабря 1910

Великие князья

Императорскому Дому Романовых более полутора веков с воцарения Михаила Федоровича не везло на великих князей — часто их даже недоставало, чтобы посадить на трон мужчину. Лишь императрица Мария Федоровна родила Павлу I четырех здоровых мальчиков. Правда, трое из них (Александр I, Константин и Михаил Павловичи) не дали мужского потомства. Зато у Николая I, как и у отца, было четверо сыновей.