Книга От животного – к Человеку. Ведение в эволюционную этику - Валерий Даниленко

Вот ведь как ставится вопрос: если ты ещё не отказался от поиска Истины, ты – отпетый ретроград и опасный романтик. Слава богу, хоть не враг народа.

Апргрейд – совершенствование. Уже отсюда следует инво-люционизм автора книги, о которой идёт речь: хоть человек и усовершенствованная, цивилизованная, культурная, но – обезьяна. Обезьянье начало в человеке, идущее от его животных предков, А. П. Никонов показал блестяще.

Из древесной стадии их существования А. П. Никонов вывел индивидуализм (в отличие от хищников, им не нужен был коллективизм, необходимый для корпоративной охоты), нечистоплотность (нечистоты не нужно было прятать, они сами сваливались с деревьев вниз), любовь к сладкому (питались сладкими плодами), острота зрения и уменьшение носа (способствовали поиску плодов) и т. п. Из водной стадии – облысение тела (для обтекаемости), увеличение мозга (чтобы иметь запас нервных клеток для преодоления кислородного голодания при нырянии), выпрямление тела и удлинение ног (положение в воде вынуждало) и т. д.

Всё это представлено убедительно, логично, талантливо! Прекрасный, доходчивый слог! Всё, казалось бы, замечательно. Но что остаётся в результате? В результате обезьяна в человеке у него заслоняет человека как существо, ушедшее от своих животных предков по пути культурной эволюции на изрядное расстояние. Н. П. Никонов сокращает это расстояние. Вот тут-то и зарыта собака его инволюционизма.

Недооценка культурного начала в человеке ведёт к его анимализации. Старый вопрос о соотношении биологического начала в человеке и социокультурного решается у А. П. Никонова в конечном счёте в сторону первого. «Романтические» идеалы гоминизации (истина, красота, добро, справедливость, единение и т. п.) заслоняются у него их антиподами. Так он вливается в число социал-дарвинистов.

Свою громогласную книгу А. П. Никонов начал за здравие, а кончил за упокой: с гордой высоты эволюционизма, он опустился в грязное болото инволюционизма. При этом вот что характерно: инволюцию в культуре он выдаёт за новейший эволюционизм. Заявив о себе, как о «технаре, вооружённом методологией общего эволюционизма» (там же. С. 267), он превратился в певца суицида, наркомании, разврата и прочих прелестей культурной инволюции, которую он называет новой либеральной нравственной парадигмой.

Что эта за парадигма? А это когда полнейшая свобода. От всяких нравственных «предрассудков». Это когда делай, что хочешь. Как в Телемском аббатстве у Ф. Рабле. Хочешь покончить с собой – пожалуйста, хочешь быть наркоманом – пожалуйста, хочешь наслаждаться развратом – пожалуйста.

Вот некоторые перлы инволюционной псевдоэтики из книги А. П. Никонова:

1. «Итак, одним из следствий либеральной нравственной парадигмы, которая, повторюсь, уже завоевывает себе место на планете, является безусловное право на самоубийство. Но если человек имеет право на самоубийство, вправе ли социум запрещать способы самоубийства? Прыгнуть с крыши можно? Перерезать вены? Застрелиться? Повеситься? Спиться? Всё вышеперечисленное не запрещено. Не запрещены законодательно никакие быстрые способы самоубийства. Не запрещены также некоторые медленные способы сокращения жизни. Можно спиться. Трое моих знакомых – два одноклассника и один коллега по работе – умерли от пьянства в тридцать с небольшим… Можно сокращать свою жизнь неправильным питанием – жрать острое, кислое, соленое, сладкое, жареное. Можно сокращать свою жизнь гиподинамией» (там же. С. 293).

2. «Можно расправляться с собой, принимая легальные наркотики – алкоголь, табак. Можно ввести себе шприцем в вену бензин или воздух – и умереть тут же. А вот героин ввести нельзя. Хотя героин убивает не сразу, дает ещё пожить годика четыре. Почему такая несправедливость? Об этом стоит поговорить. В развитых странах общественное сознание медленно сдвигается в сторону большей наркотолерантности. Про Голландию и Швейцарию и речи нет, они уже давно в этом смысле притча во языцех. А вот не так давно Британия легализовала медицинское (пока что) применение марихуаны… В Германии принят закон о создании в стране «Fixerstuben» – сети пунктов бесплатной раздачи и употребления слабодействующих наркотических препаратов. Первые пункты уже действуют в Гамбурге, Ганновере и Франкфурте-на-Майне. Аналогичные программы существуют в Швейцарии, Испании» (там же. С. 293).

3. «Решайте для себя сами, хотите ли вы тратить душевные силы на поддержание в своей голове общественных сексуальных предрассудков или смело отправитесь с женой в клуб свингеров. Человеку разумному предрассудки не нужны: у него есть техника безопасности» (там же. С. 166).

Если вы не хотите прослыть ретроградом (ханжой), то толерантно принимайте всё, как есть, – проституцию, гомосексуализм, однополые браки и т. п. А уж о таком пустяке, как супружеская измена, и говорить, с точки зрения неолиберальной нравственной парадигмы, излишне.

В главе «Сексу – да!» новоявленный моралист пишет: «Разврат, говорите вы? О'кей! Разврат. Но разврат – это очень хорошо! Что такое разврат? Разврат – это более лёгкое отношение человека к чему-либо» (там же. С. 167). А завершает он эту жизнерадостную главку призывом «Голосуйте за разврат» (там же. С. 168). Почему бы в таком случае не проголосовать и за педофилию?

А. П. Никонов способствует своей книгой не дальнейшей гоминизации человека, не дальнейшему его культурогенезу, а его анимализации, возвращению к животному. Если животные, например, используют одуряющие средства, почему людям в этом отставать? Что естественно – небезобразно. Его «Апгрейд обезьяны» способствует не уменьшению обезьяны в человеке, а её увеличению в нём. Главный лейтмотив его книг, как ни странно, – призыв к одичанию, ибо с животными «мы братья по крови» (там же. С. 183).

Вооружившись этологическими знаниями, А. Н. Никонов упорно убеждает своего читателя в том, что обезьяны в нём, как и в любом другом человеке, неизмеримо больше, чем человека. А раз так, зачем себя насиловать? Отдайся на волю своих животных инстинктов и живи в своё удовольствие.

От понятливого читателя книг А. П. Никонова требуется, в частности, вот что: понять, что слова «честь», «долг», «любовь» и т. п. люди придумали лишь для того, чтобы скрыть свою животную сущность. «…эти слова, – объясняет он непонятливому читателю, – не объясняют, а лишь прикрывают, как краска ржавчину, естественно-животные корни человеческого поведения» (Никонов А. П. Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй. М.: ЭНАС, 2008. С. 40).

Надо прямо сказать, показывает А. П. Никонов упомянутые «естественно-животные корни человеческого поведения» просто виртуозно! Чуть ли не на каждой странице, он напоминает нам о том, что мы. животные. По сути своей! По большому счёту. Мы только обогнали других животных в развитии средств, служащих для удовлетворения своих потребностей, но по сути своей, по большому счёту остались обезьянами. И воюем мы так же, как павианы, и родину мы защищаем, как павианы, повинуясь территориальному инстинкту, и радуемся солнцу, как павианы. Анимализация в этом случае переходит в приматизацию (от «примат»). При этом А. П. Никонов доходит до таких её тонкостей, что иногда вместе с ним приходится жалеть, что мы произошли от обезьян, а не от свиней, например.