Книга Спецназ Великого князя - Юрий Корчевский

– Бросить якорь!

Якорем на корабле был тяжёлый камень на носу, перевязанный канатом. Двое гребцов, поднатужившись, сбросили груз в воду. Корабль стал замедляться, потом его стало разворачивать течением, и он замер, покачиваясь на волнах. Фёдор сразу увидел на вершине утёса лучников, числом более двух сотен. Черемисы появлялись на недолгое время, пускали стрелы и скрывались.

Пушкари противодействовать им не могли. Даже если установить пушки на станины, угол возвышения очень велик, станина не приспособлена для такого огня. Но как-то черемисам ответить надо. Фёдор приказал стрельцам:

– Заряжай!

На судне, на корме, всё время тлел очаг, на котором готовили пищу прямо на ходу. На листе железа сложен небольшой каменный очаг. От него стрельцы зажгли фитили.

– Целься и стреляй по готовности! – закричал Фёдор.

Дальность для стрельбы из пищалей предельная, да ещё палуба под ногами качается, попасть сложно. При Фёдоре на лодье три десятка, дали первый залп. Видно было, как пули выбивали пыль при попадании в утёс. Но кто-то попал, один черемис с криком полетел вниз и упал у подножия утёса. Велик и могуч утёс, в высоту верных тридцать саженей. Фёдор побежал на нос судна, которое развернуло, и нос оказался против течения. Стал кричать, показывать на утёс. Но после начала стрельбы стрельцы его полка, плывшие на других кораблях, сами поняли, что от них требуется. С других кораблей тоже начали стрелять. Потеряв несколько человек, черемисы отступили. А команды судов стали спасать тех, кто держался на воде. Таких оказалось немного, им протягивали весло, ратник цеплялся, и весло вместе с бедствующим втягивали на судно. Фёдор окинул взглядом оставшиеся корабли и ужаснулся. Армия почти лишилась самого главного для осады – пушек. А уж сколько ратников утонуло, посчитать удастся после похода. Настроение ратников и команд судовых сразу упало. Ещё не высадившись, не приступив к осаде, армия понесла потери, причём болезненные, значимые.

Кормчий подошёл к Фёдору:

– Видишь водные бурунчики у правого берега?

– Вижу, и что из этого?

– Там глубоко, проход должен быть.

– Так иди.

Пантелей был осторожен. В небольшую лодку, что привязана была верёвкой к корме, сели двое гребцов из команды, подплыли к предполагаемому проходу, опустив весло вертикально, попробовали определить глубину. Весло до дна не доставало, о чём и доложили Пантелею.

– Команде на вёсла! – приказал он.

Якорь с трудом подняли, кормчий прошёл на корму, к рулевому веслу. Приложив ладони ко рту, крикнул, обратясь в сторону других судов:

– Следуй за мной и делай, как я!

Кормчие с других судов следили за лодьёй Пантелея. Судно, управляемое опытной рукой кормчего, прошло узость успешно. За ним двинулись на вёслах другие корабли.

Бельский с пешцами о катастрофе, постигшей пушкарский наряд, не подозревал, прошёл в числе первого каравана судов и высадился в виду Казани. Бездействовал у Гостиного острова 20 дней, поджидая прибытия конницы. Сторонники промосковской партии изнутри подожгли деревянные стены города. Снаружи они были обмазаны местами глиной от поджогов, где глины не было, горожане каждую ночь поливали стены водой. Изнутри же брёвна были сухие и вспыхнули сразу, пламя поднималось выше стены. У казанцев близко к стене водоёмов или рек не было, и потушить стену не представлялось возможным.

Уже воеводы пеших полков строили планы, как после пожара прорваться в город через прореху, но Бельский медлил. Даже в последующие дни он не предпринял попыток воспрепятствовать татарам восстановить стену. Казанцы же, невзирая на отсутствие хана Саип-Гирея, надежду отбиться не теряли. Из ворот города ежедневно выносились отряды всадников, нападали на русские войска. У войска русского ощущалась нехватка пороха, провизии. Остро не хватало пушек. Армия ежедневно несла потери, пусть и малые, от набегов татарской конницы. Воеводы полков открыто упрекали Бельского в бездействии. Но Бельский отдал приказ перейти армии на другое место, и 28 июля армия перешла к реке Казанке, но и здесь бездействовала до 15 августа, когда прибыла конница Хабар-Симского. Только тогда Бельский решил осадить город. Вылазки татарской конницы после прибытия Симского прекратились. Вокруг города, у всех его ворот, располагались и пешцы, и конница, а также немногочисленные пушки. Начался обстрел. Первыми же выстрелами пушкарей Палицкого был убит единственный в Казани бомбардир. Более никто из татар не знал, как пользоваться несколькими трофейными захваченными под Владимиром пушками. Казанцы стали держать совет, в городе оставалось значительное количество мурз и других знатных людей, муфтиев.

Фёдор со стрельцами стоял, спрятавшись за турами. Периодически казанцы постреливали со стены из луков, являя воинственный нрав. В один из дней лучников появилось много, десятка два. Фёдору это надоело. Доколе татары не будут получать ответ?

– Зажечь фитили! Целься! Пли!

Залп полутора сотен пищалей был мощным. От испуга в воздух взмыли птицы. Но попадания были, Фёдор сам видел. Обстрелы русских лучниками со стен прекратились.

Через несколько дней к русским войскам вышли переговорщики от городской знати, просили мира. В город переговорщики вернулись в сопровождении воевод, которые взяли с казанцев присягу не сумятить Великому князю, а также приняли обязательство от мурз послать в Москву послов с челобитной.

Заключённое перемирие не принесло Москве никаких выгод. Василий Иванович запретил русским купцам вести торговлю на казанской ярмарке, образовав под Нижним Новгородом макарьевскую ярмарку, ставшую впоследствии самой крупной на Руси.

Потеряв тридцать тысяч воинов, в основном при крушении судовой рати каравана Палецкого, армия уходила через земли черемисов. Шли несколькими путями и за враждебность, проявленную на волжских перекатах, безжалостно жгли селения, уводили мужчин в плен. В селениях, особенно прибрежных луговых черемисов, были найдены пушки, пищали, сабли, поднятые черемисами с затонувших кораблей. Всё оружие аборигены собирались продать татарам. Почти половину пушек таким путём удалось вернуть.

Армия вернулась глубокой осенью, пробыв в походе больше полугода. Великий князь обставил возвращение войск торжественно, с колокольным звоном, чтобы видел народ – усмирена непокорная Казань. Вот только победы не было. Казань не была разрушена, знать осталась на своих местах, а войско сохранено за малыми потерями. При Василии Ивановиче были ещё походы на Казанское ханство, не принесшие успехов, но реально Казань была покорена сыном Василия, Иваном IV, спустя полвека.

Казань на время была усмирена, но Крым не давал покоя. К крымскому хану постоянно посылали послов, Василий Иванович толковал о союзе, но степняки стенали, что мало поминок (даров) присылается из Москвы. Сигизмунд присылал в Крым ежегодно дань в 7500 золотых монет и на такую же сумму тканей, однако хан крымский Саип-Гирей был недоволен, писал Сигизмунду: «Ты не хочешь со мной вечного мира, если бы хотел, то высылал 15 000 червонных монет, как прежде брату моему, Магмет-Гирею».