Книга Харун Ар-Рашид и времена "Тысячи и одной ночи" - Андре Кло

Кроме того, завоевание вывело народы империи к регионам и морям, которые облегчили для них установление отношений с более отдаленными странами. Средиземноморье, позволившее им лучше узнать египетскую и эллинистическую цивилизацию, открыло для них Европу и обеспечило доступ к новым богатствам и направлениям мысли, особенно в Испании.

Захват стран Персидского залива на юге империи еще шире распахнул перед арабами путь в Азию. Отныне они располагали маршрутом, более коротким и простым, чем путь через Красное море, ведшим через Месопотамию и долины Тигра и Евфрата в Сирию, Анатолию и на север Персии. К тому же в районе Египта и Средиземноморья были упразднены почти все границы. С этого момента Средиземное и Красное моря образовали два параллельных пути в Юго-Восточную Азию и на Дальний Восток. Очень быстро изученные арабами, персами, евреями и коптами, эти-новые пути внесли свой вклад в процветание Ирака, Египта и всей империи.

Помимо того что арабская империя находилась в самом сердце Древнего мира, ей также посчастливилось иметь в своих недрах огромные запасы драгоценных металлов, которые позволили ей надежно обеспечивать свою валюту и приобретать любые продукты, необходимые для экономического развития.

На протяжении веков, а в Египте даже тысячелетий, Восток копил золото: фараоны всех царств, сасандиские цари и принцы, епископы и многие другие превращали в сокровищницы свои гробницы, дворцы, монастыри и церкви. Посчитано, что по стоимости золото, найденное в одной только гробнице Тутанхамона, соответствовало удвоенному объему золотой наличности в Банке Египта в 1925 г.[127] Сколько же тонн этого металла было погребено в захоронениях величайших царей? В Персии, где в обращении находились серебряные монеты, золото превращалось в украшения, мебель, декоративные предметы, принадлежавшие царю царей и его близким. В Сирии и Месопотамии христианские культовые сооружения и монастыри становились средоточиями огромных богатств. После распространения христианства к ним, в результате покупки или дарения, в огромных количествах поступали детали отделки церквей, статуи и культовые предметы. Византийским императорам уже не раз доводилось запускать руку в эти сокровищницы во времена финансовых кризисов. Арабы обнаружили здесь огромный золотой запас, воспользовавшись которым, они сначала в Дамаске, а потом в Багдаде начали чеканить монету, динар, обеспечивший успех их международной торговле.

В конце VIII в. к этой массе драгоценного металла прибавилось золото, которое добывали в Судане и караванами переправляли через Сахару в приморские города, откуда его экспортировали в Египет, Сирию и Месопотамию. Опираясь на значительные и постоянно пополняемые ресурсы, динар, наряду с византийской номисмой, долгое время оставался единственной монетой, одновременно имевшей хождение в мусульманском мире, России и Европе. По весу (4, 25 г) динар несколько уступал номисме (4, 55 г), а вот с точки зрения пробы он был безупречен (96–98 %) благодаря новым технологиям плавления, применявшимся у арабов. Однако денежная система опиралась также и на серебро, так как империя владела многочисленными серебряными рудниками в Иране и Центральной Азии. Вес серебряного дирхема составлял 2, 97 грамма, а его стоимость во времена Харуна ар-Рашида примерно соответствовала 1/15 динара. В то время он ходил, в основном, в Месопотамии, а золотой динар — в Сирии и Ифрикие. В Багдаде расплачивались и тем, и другим. Постепенно серебро сдало свои позиции, и после X в. господство золота стало почти безраздельным.

В конце VIII и в начале IX в. Персидский залив стал главным торговым путем в Индийский океан, на Цейлон, в Малайзию, на полуостров Индокитай и в Китай. В X в., при египетских Фатимидах, возник конкурирующий поток товаров через Красное море. Во времена Харуна ар-Рашида и его наследников первенство крупных портов залива еще было бесспорным.

Басра, которую Якуби описывал как «первый город мира, центр торговли и в высшей степени богатый», занимала первое место, являясь величайшим мусульманским эмпорием своего времени. Основанная в 650 г., Басра достигла расцвета уже к началу следующего века и стала огромной метрополией. Будучи финансовым центром, куда стекались христиане, евреи, персы, арабы и индийцы; промышленным городом — благодаря своим верфям, откуда сходило большинство кораблей торгового флота, сахарным фабрикам и прядильням, Басра, кроме того, являлась крупным интеллектуальным центром. Однако все эти отрасли были вторичны по сравнению с деятельностью порта. Вместе с Каллой, речным портом, и расположенной по соседству, несколько ближе к морю, Убуллой Басра являлась крупнейшим портом империи. Поскольку находилась она в устье Евфрата, кораблям приходилось проделать долгий путь через мели, чтобы до нее добраться. Однако это обстоятельство не помешало головокружительному подъему крупной торговли, и Басра самостоятельно вела большую часть обмена между мусульманскими областями и Востоком.

Сираф, порт в Южном Иране, связывавший его с Индийским океаном и еще более дальними краями, вошел в пору расцвета лишь несколько десятилетий спустя, но уже представлял собой достаточно крупный эмпорий. Его рынки пользовались репутацией самых богатых в Иране, он славился многоэтажными домами, выстроенными из тикового дерева — неслыханная роскошь, — а главное, лучшими и самыми выносливыми в мусульманском мире моряками. «Большинство китайских кораблей принимают груз в Сирафе, куда товары доставляют из Басры, Омана и других мест, а затем грузят на китайские корабли. Так делают по причине сильного волнения в этом море и недостаточной глубины в некоторых местах. Расстояние от Басры до Сирафа по воде составляет 120 фарсангов. После того как погрузят товары в Сирафе, запасаются пресной водой и отплывают в место, называемое Маскат и являющееся крайней точкой Омана», читаем мы в Чудесах Индии.

По сравнению с этими крупными портами, Аден выглядит относительно скромным. Здесь вели торг в основном продукцией африканского побережья, и порт служил посредником между Африкой и далеким Востоком. Оман, со своими городами Маскат и Сохар, являлся перевалочным пунктом для специй, слоновой кости и редких товаров из Индии. Джедда была портом Мекки и обеспечивала связь с Красным морем.

Ведущую роль в этих непрестанных контактах на международных трассах играли прежде всего евреи. Объединение мусульманской империи позволило им восстановить связи между своими общинами, разбросанными от Испании до Египта, Сирии, Палестины, Месопотамии и даже Индии. Особенно бурной была их деятельность в Багдаде, служившем резиденцией их политического вождя, носившего титул Реш Галуфа, религиозного главы и теологических школ (ставших родоначальницами Багдадского Талмуда). Все эти связанные между собой общины, прекрасно организованные благодаря родству и переписке, образовывали объединенные общими интересами торговые дома, несшие совокупную ответственность за свои коммерческие операции. В конце VIII в. евреи, называвшиеся рахдонитами[128], пустились в международную торговлю. Они отправлялись в далекие путешествия в поисках товаров (зерна, специй, тканей, драгоценных материалов и рабов) самого разнообразного происхождения. В течение двух столетий международная торговля находилась в их руках.