Книга Рай на заказ - Бернард Вербер

– ...белые, красные и желтые таблетки. Он давал мне их прямо в руку, я никогда не видела коробки. Красные таблетки были круглые.

Она взглянула на меня с безумной надеждой, как будто надеялась, что, подумав, я скажу: «А, я знаю, что это за лекарство».

– Он отравил меня, – прошептала она. – Он скорее решит убить меня... чем позволит уйти.

– Ты что-нибудь ела?

– Когда он меня запирает, то оставляет немного еды. А после этих таблеток я больше не хочу есть. И не сплю. Он говорит, что ему нравятся худые. Такие, как в модных журналах.

Я стиснул зубы.

– Должно быть, это амфетамины...

– Когда я их принимаю, то становлюсь очень спокойной.

– ...и какой-то транквилизатор.

– Мне плохо...

Она показала мне, как сильно у нее дрожат руки, потом начала корчиться, ожидая нового приступа.

– Что случилось после того, как ты вернулась к нему? – спросил я.

– Сначала все было хорошо. Он все время извинялся. Говорил, что я для него – все.

– Ну-ну.

– В первые дни он был очень внимателен. Подарил мне золотую цепочку.

– Цепь? Это о многом говорит...

– Все время говорил, что любит меня и готов ради меня умереть. Просто засыпал меня украшениями. Браслет... Тоже в виде цепи, из крупных золотых звеньев. Он, должно быть, обошелся ему в целое состояние. – Сивиллина прикусила губу, выражение ее лица изменилось. – Потом все обещания были забыты. Все началось сначала. Приступы ревности. Он запретил мне выходить из дому, говоря, что делает это ради нашей любви. Когда приходили его дети, он унижал меня у них на глазах. Он жестоко обращался со мной, как будто для того, чтобы доставить им удовольствие. И они на самом деле приходили от этого в восторг. Он говорил, что я животное, сумасшедшая, а моя мать – слабоумная идиотка. Он злобно хохотал, глядя, как я страдаю... – Ее подбородок задрожал, она закрыла глаза. – Потом он извинялся. И все повторялось. Если он видел, что я звоню по телефону, то выходил из себя. Это были дикие приступы ярости. Он избивал меня и запирал в кладовке. Или в моей комнате.

– И ты не пыталась защититься?

– Он сильный. А потом... он извинялся и твердил, что любит меня.

Утром она забралась в ванну, пустила очень горячую воду и просидела там несколько часов. Ее тело было покрыто следами ударов, кое-где были видны глубокие шрамы.

На следующий день в больнице у нее взяли кровь на анализ, чтобы определить, чем именно ее пичкали все это время.

Доктор вышел поговорить со мной:

– Эти вещества действительно вызывают очень сильное привыкание. Необходимо давать их ей, постепенно уменьшая дозировку. Нельзя сразу лишить ее этих препаратов.

Несколько дней Сивиллина находилась под наблюдением врачей. Затем я перевез ее к себе. По утрам я уходил, а Сивиллина сидела скорчившись на полу, спиной к зеркальной стенке шкафа. Взгляд ее блуждал где-то далеко. Вечером я возвращался. И находил ее на том же самом месте. Она не шевелилась. Ничего не ела. И не спала.

В конце концов я стал обращаться с ней как с ребенком. Я пытался шутить:

– Давай-ка ложку за папу, ложку... нет, не за маму... ложку за меня.

– Ладно, я буду есть, но только ради тебя. На самом деле я не хочу. Правда, я совсем не голодна.

Она не спала. Каждый раз, когда я просыпался ночью, я видел, что она сидит у себя на постели, глядя перед собой широко открытыми черными глазами.

– Спокойной ночи, Сивиллина.

– Спокойной ночи.

По вечерам она садилась передо мной и снова рассказывала о нем:

– Понимаешь, дело не только в женщинах. Он ненавидит все человечество. Если бы он мог убить всех, то был бы совершенно счастлив.

У меня пропало всякое желание возвращаться домой, к зомби, пребывавшей в состоянии, близком к прострации. Я засиживался в редакции, иногда работая до полуночи. Кое-кто из коллег начал беспокоиться. Я попытался объяснить им:

– Поймите, у нее никого нет. Если я не помогу ей, она окажется на улице.

– У тебя просто бзик какой-то – помогать другим, – сказал мой коллега Бастиан. – Отделайся от нее. Как гласит индийская пословица, каждому – свое дерьмо.

Я все хуже спал по ночам. В довершение всего опять начались ночные звонки специалиста по любви, который снова и снова угрожал:

«Я убью вас... Я знаю, вы меня слышите. Я скоро убью вас. Я знаю, что она у вас... Я скоро вас убью».

Чувствуя, что нахожусь на грани срыва, я решился позвонить матери Сивиллины. Она жила в Нормандии.

– Мадам, я думаю, вам пора позаботиться о дочери. Она находится в опасности, ей необходима помощь. Я ее бывший бойфренд и до сих пор делал все, что только в моих силах, чтобы помочь ей. Теперь ваша очередь.

И в подробностях, ничего не упуская, я рассказал ей всю историю и описал врача-теннисиста-друга-мэра-Парижа.

Мать Сивиллины, казалось, упала с облаков на землю. Мягким, довольно приятным голосом она поклялась, что ничего об этом не знала. На следующий день она приехала за дочерью, и я снова обрел утраченный покой. Нормальный сон по ночам. Моя квартира снова принадлежала мне.

Три месяца Сивиллина провела у родителей в Нормандии. То, что она находилась вдали от Парижа, несомненно, пошло ей на пользу. Фон Шварц продолжал забивать мой автоответчик сообщениями, но я стал отключать на ночь звук и больше не слышал его посланий.

Сивиллина регулярно звонила мне. Ей стало лучше, она набрала прежний вес, к ней вернулись аппетит и сон. Она горячо благодарила меня за то, что я спас ей жизнь.

– Без тебя я бы пропала, – повторяла она.

– Как у тебя отношения с матерью? – вдруг спросил я.

– Так себе. Но ей удается срываться на упреки не каждый раз, когда она говорит со мной, и я считаю, что это уже прогресс.

– Ты должна написать о том, что с тобой произошло. Это настолько выходит за рамки обыденного, что запросто может стать основой романа, – убеждал я ее. – Я верю в метаболизм! Искусство может превратить дерьмо в цветок.

– Теперь ты у нас стал поэтом?

– А ты станешь писателем.

– Не думаю, что я у меня получится.

Однако в ее голосе звучало что-то новое. Я продолжал настаивать:

– Прыгни в воду – и научишься плавать. Просто опиши то, что с тобой случилось: перечисли факты в хронологической последовательности. Не гонись за красотой повествования, просто рассказывай, описывай чувства, которые ты испытывала. Знаешь, Хичкок говорил: «Хорошая интрига держится на отрицательном персонаже. Именно он подчеркивает достоинства героя». Максимилиан – очень качественный злодей. Более того, поскольку он существует в реальности, то будет более сложным и многогранным, чем негодяи, порожденные воображением.