Книга Темное дело - Лариса Соболева

– Не расслабляйтесь, – предупредил Ивченко, – нас еще остановят.

Остановили, но магическое слово «милиция» вместе с удостоверением действовали безотказно, дорожные менты даже не заглядывали в салон. Выехали, как только рассвело, по серпантину, да еще и мокрому, ехать опасно, видимость должна быть хорошая. Около двух часов провели в дороге, на подъезде к городу позвонил Тороков:

– Ивченко, где тебя носит?

– Еду в город, бабушка умирает, мне сообщила мама.

– Когда вернешься?

– Может, к вечеру, может, завтра. – Отключившись, он в зеркало заднего вида подмигнул беглецам. – Поживете у меня, сейчас доставлю вас, и адье. Доктора Симе привезу вечерком, смотрите, из квартиры ни ногой. Если что понадобится – звоните, не стесняйтесь, мешать вам не буду, поживу у родителей.

Ему принадлежала однокомнатная просторная квартира, купленная родителями, Серафима доковыляла до балкона, вышла на него и ахнула:

– Какая красота! Море… воздух… Так бы и смотрела.

Никита последовал ее примеру, взялся за перила таким образом, что Серафима очутилась между его руками, а подбородком он уперся в ее плечо, согласившись:

– Да, красиво. Там, где есть водоем, всегда красиво и много воздуха.

– Ты водоемом называешь Черное море? – Неожиданно его губы прижались к ободранной щеке, у Серафимы дух перехватило. – Ты меня соблазняешь?

– Лечу. Щечку твою.

Наверное, это у него временно, их сблизила непростая ситуация, а дома он забудет, как ее зовут. Ну и что? Останутся воспоминания, останется понимание счастья, а то так и умрешь, не узнав, чем отличается счастье от хорошего настроения. Серафима развернулась к нему лицом, решившись обнять Никиту, но, увидев лысую голову, жутко непривычную, исказившую образ журнального красавца, закатилась от хохота.

– Опять? – протянул Никита, поморщившись. – Ну в чем дело? Ты тоже вся поцарапанная, знаешь ли, красоты ссадины тебе не добавили, я ж молчу. Знаю, это пройдет.

– Никита, прости, пожалуйста, – не унималась она. – Я постараюсь… но ты очень смешной. Прости…

Обняла его. Серафима первый раз в жизни целовалась с отдачей взрослой женщины. До этого все было не то, потому что там, где располагается душа, не прихватывало до щемящей боли и одновременно не наполняло счастьем, которому стало мало места.

Ивченко развернул деятельность с самоотдачей и верой в успех. Сначала рванул к начальству и поставил его в известность, что убийцы найдены, их осталось только поймать. Тот заинтересовался исключительно из-за количества преступников: двое против двух (неубедительных) плюс сообщники, следовательно, это уже группа. Главное – правильно подать версию. Ивченко изложил, на чем основаны его выводы, вызвался составить фотороботы, заверив, что хорошо запомнил «слепого» и его сообщника. Как взять этих двух, идея появилась, ее тоже предоставил Ивченко, которого начальник похвалил:

– Ну… молодец! Сопливый, а умный. Хвалю. А что там Тороков?

Вот он миг, который, если переступишь, будет икаться всю жизнь, об этом парню напоминала бабушка: «Не подличай. Особенно в мелочах будь осторожен, мелочи незаметны, а складываются в огромную гору. Подлость господь прощает только совершенную по недоумению, да и то если отмолишь ее. Сделал гадость, она и вернется, но не это страшно, она незаметно накренит твою жизнь, а там привыкнешь и потонешь. Люди жалуются: неудачная жизнь, но это господь наказывает за грех, береги себя».

Конечно, бабушка была глубоко верующей, понимание жизни у нее было своеобразное, но вдруг все так и есть, как она учила? Да, Ивченко потянуло настучать на Торокова, мол, тупо следовал вашим указаниям, не утруждая себя… Нет, пускай его совесть отвечает за него.

– Работает, – ответил парень, пряча глаза. – Ищет тех двух.

– Хорошо. Иди.

Ивченко вспотел, подбирая подходящие черты лиц, но результатом остался доволен. Захватив портреты, поехал за доктором из милицейской поликлиники, с которым предварительно договорился о визите на дом.

– М-да, ребята, – осмотрев ступню, покачал головой доктор. – И где она так?

– В горах, – за Серафиму ответил Ивченко. – Мы вправляли вывих, я ж умею, нас учили первую помощь… – Доктор посмотрел на него красноречиво, мол, неважно вас учили, юноша смутился. – А нога осталась распухшей.

– Затянули вы, конечно, с профессиональной помощью. Вывих ты вправил, но я подозреваю, сухожилия порваны. Рентген нужен. Завтра привези девушку ко мне с утра.

На кухне Серафима жарила картошку, она справлялась и на одной здоровой ноге, мужчины нарезали закуски толстыми ломтями. Впервые за длительное время наступил относительный покой, позволяющий надеяться на положительный результат.

– Слушай, ты неплохой парень, – сказал Никита, – с головой, обеспеченный: квартира есть хорошая, машина импортная, что же тебя заставило в милицию пойти?

– Думаешь, милиция – место для дебилов? – ухмыльнулся Ивченко. – А я за идею. Не веришь?

– Почему же, – пожал плечами Никита, – наверное, и такие еще встречаются. Как ловить будут убийц?

– Разработали план. Девчонка, что лежит в больнице, станет приманкой, как я понял, они придут добивать ее. Потом будут искать вас. Никита, а что им даст твоя смерть? Как сам считаешь?

– Понятия не имею. Деньги?.. А как они их получат?

– Я скажу, как. – Серафима запрыгала, поворачиваясь от плиты к ним лицом, и разъяснила: – Наследниками являются твои родители, Никита, раз у тебя нет жены и детей. Но вся история Яны затеяна, как я сейчас понимаю, чтобы тебя признали отцом, стало быть, наследник есть прямой и бесспорный. Понял, за что шла ожесточенная битва? Да, родители на часть могут претендовать, но если адвокат типа Паниной постарается, их доля снизится до нуля.

– Ты что, богач? – изумился Ивченко.

– У него есть, что отнять, – сказала Серафима. – Машину и гараж я не считаю. У него: шикарная квартира, которая стоит баснословных денег, вторая квартира – маленькая в старом фонде, ценные бумаги, счет в банке не хилый, и не один, валютный…

– И металлические счета, – вздохнул Никита. – Это когда у государства покупаешь драгметаллы, начисляют в твою книжку граммы, а не деньги… Я же неплохо зарабатывал.

– Крутой замес, – поразился Ивченко, но не материальному состоянию Никиты. – Девчонка знала, чем рискует и за что борется. Слушай, додуматься до… Уй, чуть не забыл! – Он сбегал в прихожую, принес фотороботы. – Посмотрите, может, эти рожи затесались среди ваших знакомых, тогда задача упростится.

Серафима никого не узнала, Никита же, взяв в руки отпечатанные довольно качественно листы, содрогнулся:

– Это же… Это детективы!

С маниакальным упорством Герман, закрываясь в кабинете, что называется, не ел и не спал, а изучал записи. Ничего подозрительного. Он безумно устал, время было позднее, решил сделать короткий перерыв и полулежал в кресле, водрузив затекшие ноги на стул, но приступ голода заставил его снять трубку: