Книга Госпожа замка Меллин - Виктория Холт

Она молча указала на дверь, и у меня опять возникло жутковатое чувство, что она способна видеть то, что недоступно другим. По спине пробежал неприятный холодок.

– Там никого нет!

Джилли снова кивнула и вдруг сказала:

– Она здесь. Здесь!

У меня бешено заколотилось сердце: она говорит об Элис. Ведь это ее дом. Она нашла Элис.

– Миссис Тре-Меллин?… – прошептала я.

Она радостно улыбнулась и яростно закивала.

– Ты ее видела?

Снова кивок.

– В этом доме?

Еще один кивок, а за ним:

– Я отведу вас к ней. Она этого хочет.

Выбравшись из кровати, я дрожащими пальцами натянула халат, Джилли взяла меня за руку и повела. Сначала по галерее, потом вниз по лестнице. Около какой-то двери она остановилась и постучала. Прислушалась, наклонив голову, а затем кивнула мне, как будто кто-то там за дверью откликнулся на стук приглашением войти. Я же не слышала ни звука, и мне стало жутко. В этот момент Джилли распахнула дверь, и мы оказались в полутемной – ведь еще только начинало светать – комнате.

В первую минуту, проследив за жестом Джилли, я решила, что передо мной действительно стоит женщина в бальном платье с распущенными по плечам белокурыми волосами. Я замерла, но тут заметила раму и поняла, что передо мной портрет в человеческий рост, но это действительно был портрет Элис.

Я вплотную подошла к портрету: голубые глаза смотрели прямо на меня, и казалось, Элис сейчас заговорит. С трудом я заставила себя произнести:

– Это картина настоящего мастера!

Не знаю почему: то ли от неясного освещения, то ли от того, что в спящем доме было очень тихо, то ли потому, что меня привел сюда странный ребенок, – меня не покидало чувство, что это больше, чем портрет.

– Элис, – прошептала я, пристально глядя в нарисованное лицо.

Несмотря на свою рассудительность, я не могла избавиться от ощущения, что она сейчас мне что-то скажет. Интересно, когда был сделан этот портрет… до или после неудачного замужества. Знала ли она уже, что ждет ребенка от Джеффри?

– Элис, – молча вопрошала я портрет, – где ты теперь, Элис? Ты преследуешь меня. Я не могу избавиться от мысли о тебе, ты не даешь мне покоя.

Джилли стояла рядом, крепко держа меня за руку.

– Это всего лишь портрет, Джилли.

Протянув руку, она коснулась белого платья. Джилли любила Элис, и, глядя в нежное молодое лицо, я поняла почему. Бедняжка Элис, жертва собственных чувств, что же с ней стало?

Я вздрогнула от холода и вдруг вспомнила, где нахожусь, что сейчас зима, а я едва одета.

– Так можно и насмерть простудиться, – сказала я Джилли и, выходя из комнаты, плотно закрыла за нами дверь.

Прошла неделя, и я уже начала спрашивать себя, долго ли продлится наша идиллия, когда Коннан, наконец, заговорил о том, что было у него на уме.

Дети уже легли, и он пригласил меня в библиотеку на шахматную партию. Когда я вошла, фигуры были расставлены, а он сидел за доской, задумчиво их разглядывая. Шторы на окнах были плотно задернуты, в огромном камине ярко пылал огонь. При моем появлении Коннан встал, и я села напротив него. Он с улыбкой разглядывал меня, и будь на его месте кто-то другой, я сочла бы подобное внимание оскорбительным. Я уже собиралась сделать ход королевской пешкой, как вдруг он сказал:

– Мисс Лей, я пригласил вас сюда не для игры. Мне надо вам кое-что сказать.

– Слушаю вас, мистер Тре-Меллин.

– Мне кажется, я уже давно знаю вас. С вашим появлением наша жизнь – моя и Элвины – пошла по-новому, и если вы уедете, нам будет очень не хватать вас. Мы бы не хотели, чтобы вы уезжали.

Я боялась взглянуть на него, понимая, что в моих глазах он увидит смесь страха и надежды, а он продолжал:

– Мисс Лей, не согласились бы вы остаться с нами… навсегда?

– Я… я не понимаю. Что… что вы хотите сказать?

– Я прошу вас выйти за меня замуж.

– Но… но это невозможно.

– Почему, мисс Лей?

– Но… Как можно!

– Что вас смущает? Я вызываю у вас отвращение? Пожалуйста, будьте откровенны.

– Нет-нет! Что вы! Но я – гувернантка…

– Вот именно. Это-то меня и беспокоит. Иногда гувернантки находят себе новое место. Я бы очень не хотел, чтобы так случилось.

Комок в горле мешал мне говорить. Неужели я не сплю? Неужели все это наяву?

– Вы молчите, мисс Лей?

– Я не нахожу слов.

– Я вас так поразил? – уголки его рта слегка дрогнули. – Простите меня, мисс Лей. Мне казалось, что вы догадываетесь о моих чувствах.

На секунду я представила себе, что последует за этим предложением – я вернусь в Маунт Меллин как жена хозяина, превратившись из гувернантки в хозяйку замка. Я готова к этому, а через несколько месяцев никто и помнить не будет, что я когда-то была гувернанткой. Чего другого, а чувства собственного достоинства у меня хватает, может быть, даже с избытком, если верить Филлиде. Но разве предложения так делают? Коннан не взял меня за руку, даже не прикоснулся ко мне – сидя за столом над шахматами, он бесстрастно смотрел на меня.

– Представьте себе, – продолжал он, – ведь это будет всем во благо, моя дорогая мисс Лей. Результаты, которых вы добились с Элвиной, просто поразительны. Девочке нужна мать. Эта роль… великолепно подойдет вам.

– И вы считаете, что стоит вступать в брак исключительно ради ребенка?

– Я – страшный эгоист и никогда бы не решился на такое, – ответил Коннан, наклонившись вперед. Его глаза блестели, но выражения их я не могла разобрать. – Я женюсь для себя.

– Тогда… – начала я.

– Признаюсь, я думал не только об Элвине. Нас трое, мисс Лей, и мы все должны что-то получить от этого брака. Вы нужны Элвине. И мне… Нужны ли мы вам? Возможно, вы меньше нас нуждаетесь в ком-либо, но если вы не выйдете замуж, что вы будете делать? Переезжать с одного места службы на другое, а это не очень приятно. Пока вы молоды, хороши собой, полны энергии, такая жизнь будет еще сносной… но и бодрые гувернантки со временем становятся пожилыми.

– Так вы предлагаете мне вступить в брак для того чтобы обеспечить себе спокойную старость? – ядовито осведомилась я.

– Я предлагаю вам поступать в соответствии с вашими желаниями, моя дорогая мисс Лей.

Наступило короткое молчание. Я с трудом сдерживала слезы. Наконец свершилось то, о чем я так мечтала, но предложение руки и сердца должно быть страстным, а меня не оставляло ощущение, что сделанное предложение было продиктовано чем угодно, но только не любовью. Может быть, Коннан назвал столько причин, по которым нам следовало пожениться, чтобы скрыть истинную?