Книга Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921 - 1943 гг. - Хироюки Агава

Уже четвертый год он носил звание лейтенанта, ему двадцать восемь лет, до сих пор холост. Масако двенадцать лет — на шестнадцать лет моложе. Ямамото уже весьма взрослый для «первой любви», а Масако буквально «только что оперившаяся» гейша — еще дитя. Но она обладала зрелыми для ее возраста манерами, а миловидность и живость снискали ей популярность среди морских офицеров.

Впервые они встретились на официальном вечере, — Котаро-Масако заработала нагоняй от дочери хозяина ресторана за то, что, надевая перчатку на руку Ямамото, на которой недоставало двух пальцев, с шутливым испугом воскликнула, обращаясь к своей сестре:

— О боже, не надевается!

Скоро они с Ямамото стали друзьями и у него появилась привычка приглашать ее вместе с подругами в большие чайные дома в Сасебо, — там они танцевали для него, пока он возлежал на татами, наблюдая за ними. Со своей стороны, Масако часто уговаривала его посадить ее к себе на плечи и отправиться покупать конфеты и фрукты.

Живая, веселая, интеллигентная маленькая девушка все больше привязывалась к Ямамото и, вероятно, чувствуя что-то отличавшее его от коллег-моряков, жила в убеждении, что когда-нибудь он станет адмиралом. Но ее возраст, если не что-нибудь другое, препятствовал дальнейшему развитию их отношений.

В конечном итоге дочь хозяина «Такарайи» привезла ее в Токио, чтобы она обучилась профессии гейши. При этом хотела, чтобы Масако оставалась в ее доме в столице, но та предпочла провинцию и меньше чем через год вернулась одна в Сасебо. Вскоре она стала вполне сформировавшейся гейшей, оставив за собой профессиональное имя Котаро.

Ребенок, который очаровывал молодых моряков, превратился в привлекательную молодую женщину, фотография ее в середине 1910-х годов появилась на обложке популярного журнала. Общедоступные журналы тех дней часто помещали на обложках и в разделах фотоочерков фотографии гейш, — так сегодня в еженедельниках можно увидеть фотографии кинозвезд и популярных певцов и певиц. Над фотографией Масако — заголовок: «Цветок Кюсю».

Однажды (возможно, незадолго до женитьбы Ямамото, в 1918 году) Масако покупала что-то в лавке на улице Сасебо, когда рядом с ней остановился автобус и из него вышел мужчина; это был Ямамото. Оторопевшая, она окликнула его. Так происходило вначале, а скоро их встречи развились в интимные отношения. Увидев фотографию в журнале, он часто потом шутливо называл ее Цветок Кюсю. Видеться старались, как только позволяли обстоятельства; оставались вместе на курорте у горячих источников перед его отъездом в Америку. Слова «Тоскую по тебе…» в уже приводившемся стихотворении («В Америке, февраль 1920»), вероятно, относятся к Масако.

В последующие годы они иногда не видели друг друга по три-четыре года, а однажды — почти десять лет, но продолжали переписываться. Хотя Масако была гейшей, она не выходила замуж, и за тридцать лет с тех пор, как Ямамото прошел путь от лейтенанта до адмирала, ее чувства к нему не изменилась. Как она говорила сама, — не обладая никакими другими талантами, рождена исключительно чтобы любить его.

Ямамото, со своей стороны, неизменно писал ей письма из своих путешествий и посылал подарки из портов, где пришвартовывался его корабль; кажется, он не отказывал ей ни в одной просьбе. Даже будучи заместителем министра, когда жизнь его оказалась в опасности из-за его оппозиции Трехстороннему пакту, он все равно иногда заходил в магазины в сопровождении телохранителя и покупал ей что-нибудь. Однако верно и то, что, по крайней мере в свои последние годы, он был больше привязан к Чийоко. Масако, из породы «преданных», возможно, казалась менее возбуждающей, чем Чийоко, по сути настолько «сука», что вынудила Хори заявить — он не поймет, что в ней так привлекало Ямамото: «В конце концов, ведь она же не из тех, кого он подбирал в увольнении на берег».

В конце 1940 года, вскоре после того, как исполнилась мечта Масако и Ямамото стал адмиралом, корабль «Нагато» вошел в гавань Беппу. Масако — ей к тому времени сорок и у нее небольшая чайная «Того» в Сасебо — приехала в Беппу повидаться с ним.

В начале того вечера он разговаривал и шутил с офицерами штаба, сопровождавшими его, но телефонный звонок из Саеки, возможно связанный с самолетами, погрузил его в мрачное молчание. Масако, проснувшись на следующее утро — уже светло, — спросила, который час; последовал угрюмый ответ:

— Не знаю, я не часы.

Это происходило на базе морской авиации в Саеки, а по времени можно предполагать, что мысли его заняты Пёрл-Харбором.

После этого Масако встретила Ямамото в феврале следующего, 1941 года, когда Объединенный флот входил в гавань Сасебо. На этот раз он в хорошем настроении; однажды ночью, после того как поужинали угрями в каком-то ресторанчике, настоял на том, чтобы вернуться в «Того» пешком (расстояние четыреста — пятьсот метров) кривоногой походкой Чарли Чаплина. В то время в Сасебо в увольнениях полным-полно младших офицеров и матросов; Масако приходится подавлять свое восхищение, смешанное со своеобразным удовлетворением собственника, когда слышит, как на углу улицы один матрос бормочет другому:

— Смотри — это же главнокомандующий!

— Да брось ты, — отвечает другой, — думаешь, он может так идти, а?

«Того» — неказистое здание на задворках главной улицы, там две или три официантки; в течение четырех-пяти дней, пока флот стоял в порту, Масако не позволяла никому ухаживать за Ямамото. Короткое время, которое она провела, прислуживая человеку, которого любила с двенадцати лет, стало самым счастливым в ее жизни.

ГЛАВА 9

1

В начале 1941 года, примерно в то время, когда концепция налета на Пёрл-Харбор стала принимать окончательные очертания в мыслях Ямамото, он стал еще раз анализировать идею отставки. В августе исполнилось бы два года его пребывания в должности главнокомандующего. Не многие со времени реставрации Мэйдзи в 1968 году удержались на таком посту дольше, чем он. От Того Хеихачиро (героя Русско-японской войны) до Йосиды Зенго они уступали свой пост другим через периоды от нескольких месяцев до двух лет трех месяцев.

Вполне естественно, что с началом нового года Ямамото начал подумывать об освобождении от этих обязанностей. Но видимо, понимал, что в такое время нелегко добиться отставки. Письмо, написанное им 23 января 1941 года Коге Минеичи, командующему 2-м флотом, на борту «Такао», можно отнести к самым важным из всех его письменных документов, — оно касается кадровых назначений как способа избежать войны, а также вопроса о его собственном будущем.

«По возвращении на мой корабль из Токио после того, как появились признаки близкого подписания Трехстороннего пакта в августе или сентябре прошлого года, я ощутил крайнее беспокойство и письменно запросил мнение Ойкавы (министра. — X. А.) по поводу будущих перспектив. Как он сказал мне, существует определенная вероятность, что нам придется таскать каштаны из огня для Германии, но Америка не имеет особого желания вступать в войну, так что, возможно, все будет в порядке. Мне вспомнилось, что его высочество (принц Фусими, начальник морского генерального штаба. — X. А.) сказал примерно так: если „дело доходит до такого критического состояния, у нас нет иного выхода, кроме как делать требуемое“. Чувствуя, что происходят очень опасные события, я решил, что единственно возможный выход — возвратить Йонаи как можно быстрее. Чтобы это сделать, я счел наиболее правильным в процедурном плане назначить его вначале главнокомандующим. Есть признаки, что заместитель министра слишком большой интриган и его лучше заменить как можно скорее. Морскому генеральному штабу необходимо также укрепить свои ряды, сказал он и спросил, не позволю ли я ему поставить Фукудоме во главе 1-го управления.