Книга Дочь регента - Виктория Холт

— О нет, что ты! Если что-то доставляет человеку удовольствие и не наносит вреда окружающим, глупо от этого отказываться. Кроме того, представь себе, какое удовольствие получу я, гадая, в каком новом наряде ты предстанешь передо мной в следующий раз. Разгадывание этих загадок немного скрасит мои дни. Но в одном я могу быть твердо уверена. Ты всегда будешь элегантен... более того, великолепен... как и подобает принцу Уэльскому. Пожалуйста, повернись, чтобы я могла разглядеть тебя получше.

Принц выполнил ее просьбу. Он был олицетворением элегантности. Ткань камзола была такой мягкой, приятного мшисто-зеленого цвета, белоснежный шейный платок принц подобрал точно в тон бриджам из оленьей кожи, облегавшим красивые, хотя и полноватые ноги; на груди сияла бриллиантовая звезда, еще несколько бриллиантов украшало белые, изящные руки.

— О, Георг! — вскричала Амелия. — Я так тобой горжусь!

Брат обнял ее со слезами на глазах. Он обожал подобные сцены. Родители только и знали, что его порицать, а когда он ездил по улицам, толпы людей либо молчали, либо проявляли откровенную враждебность. За последний год Мария не раз высказывала ему весьма нелицеприятные вещи. Но вот наконец он видит любимую сестру, которая его боготворит...

— Меха очаровательны. Теперь всякий раз, надевая их, я буду думать о тебе. Хотя... для мыслей о тебе мне не нужны напоминания. О, Георг, присядь, давай поговорим наедине. Мне столько надо успеть тебе сказать!

Принц сел и посмотрел на Амелию. Она стала очень хрупкой. Ему до слез было жалко Амелию, младшую сестричку, которой так и не представилось возможности пожить по-человечески. А теперь она на краю могилы... Что он может для нее сделать?

— Милая Амелия, если я хоть чем-то могу тебе помочь...

— Можешь, Георг. Давай не будем закрывать глаза на правду. Я долго не проживу.

— О, я тебе не позволю так говорить.

— Тогда я буду говорить без твоего позволения. Время идет, а мне нужно уладить кое-какие дела. Георг, помоги мне!

Брат достал из кармана носовой платок и утер глаза.

— Я все для тебя сделаю, — сокрушенно пробормотал он. — Все!

— Пусть все, что у меня есть, отойдет к Чарльзу.

Георг кивнул. Он знал о несчастной любви Амелии и Чарльза Фицроя. Принц искренне жалел своих сестер и действительно собирался сделать для них что-нибудь, когда придет к власти. Он часто размышлял — когда не был поглощен своими личными переживаниями, — о том, какое же у них плачевное положение. У сестер нет ни собственных денег, ни свободы. Они рабыни родителей. Братьям повезло: им удалось избавиться от родительского гнета. Однако Георг всегда сочувствовал сестрам и поклялся, что, получив корону, он прежде всего позаботится о них.

— Я заняла у Чарльза пять тысяч фунтов, а отдала всего одну. Нужно будет ему заплатить.

Принц кивнул. Он не очень-то жаловал Чарльза Фицроя, но раз Амелия влюблена в него, принц готов был выполнить ее просьбу.

— Тебе следует взять другого душеприказчика, — сказал он. — Может, возьмешь Адольфа? Я велю ему действовать советуясь со мной. Ладно, давай теперь поговорим о чем-нибудь менее печальном.

— О, Георг! — воскликнула Амелия. — Как я тебя люблю! Как я благодарна Богу, что Он дал мне такого брата.

И вновь слезы полились рекой, и принц замахал очаровательным платочком... впрочем, цвет лица у Георга от слез не портился, а глаза не тускнели...

О, как приятно, что сестра его так обожает! Если бы и другие люди его ценили, он был бы гораздо счастливее. А то с Марией стало ужасно трудно: она хочет поссориться, отклоняет его приглашения. А леди Хертфорд по-прежнему холодна и не желает отдаться принцу Уэльскому, пока он не перейдет в стан тори... это он, с младых ногтей поддерживавший вигов! Кроме того, леди Хертфорд требует, чтобы Мария играла роль дуэньи, а Мария наотрез от этого отказалась...

Ну, да Бог с ними... хотя бы сейчас он может насладиться нетребовательной любовью своей милой сестрички.

— Тогда, — молвил Георг, — давай не будем больше говорить на печальные темы. Лучше я расскажу тебе о новых изменениях, которые замыслил сделать в «Павильоне». Я настоятельно приглашаю тебя в Брайтон.

— Я бы с удовольствием приехала... если бы неплохо себя чувствовала. Но мне не хочется болеть, живя в Брайтоне; Это такое веселое место. А как поживает моя дорогая Шарлотта?

— Как всегда, у нее множество причуд и капризов. Она трудная девочка. Я боюсь, что она унаследовала много черт своей матери.

— Когда я видела ее в последний раз, то подумала, что ты в возрасте Шарлотты был похож на нее как две капли воды.

— На внешность девочки я не жалуюсь. Я говорю о ее нраве. Она слишком своевольна.

— Что ж, она папина дочка. А тебе бы хотелось, чтобы Шарлотта была кроткой малюткой, у которой нет в голове ни одной оригинальной мысли?

— Нет, конечно, но мне бы хотелось, чтобы она была более покладистой. В семье и без нее неприятностей хватает.

— О, Георг, что слышно об Эрнесте?

— Он выздоравливает. Я перевез Эрнеста в «Павильон». Принц слегка нахмурился. Брайтон был его вотчиной.

Жители этого города оставались ему верны. Однако теперь он опасался, как бы из-за Эрнеста его популярность не снизилась. Об этой печальной истории с камердинером ходило столько сплетен, а когда скандал затрагивал хоть кого-нибудь из членов королевской семьи, его тень ложилась и на других. Тем более, что эта ужасная трагедия случилась почти сразу же после скандальной тяжбы Фреда с Мэри-Энн Кларк...

Но что можно было поделать в такой ситуации? Эрнесту пришлось уехать из Лондона; ему нужно было оправиться от этого несчастного случая... если, конечно, такое слово тут уместно... Братья никогда не отказывали друг другу в помощи.

Ладно, в конце концов эти неприятности останутся позади.

— Хорошо, что ты его выхаживаешь, — сказала Амелия. — Впрочем, ты всегда был добр к своим братьям и сестрам.

— Бог — свидетель, мне бы так хотелось сделать что-нибудь для моих сестер! Ну какая у вас жизнь?

— Нас слишком много, — рассмеялась Амелия. — До чего же странная жизнь у королей и королев! Столькие из них страдали из-за того, что не могут иметь детей, а у наших родителей было целых пятнадцать. Тринадцать дожили до взрослого возраста и доставили им множество огорчений.

— Ты никогда не доставляла огорчений родителям.

— Разве? Папа постоянно беспокоится о моем здоровье. А уж о том, что бы он сказал, узнав о моей любви к Чарльзу, страшно даже и подумать.

— Он хочет, чтобы ты любила только его.

— Как он выглядел, когда ты в последний раз его видел?

— Плохо.

Амелия покачала головой и на мгновение умолкла. Она заметила, что в глазах брата промелькнуло радостное ожидание.