Книга Алхимик - Паоло Бачигалупи

Полагалось просто стоять, как тупые мартышки, и смотреть, как поток несется мимо.

– Лоло?

Голос застает его врасплох. Мэгги дергается, стонет и бросается к краю столовой горы, пока Лоло не удается подчинить ее себе. Оббитые копыта верблюдицы взметают пыль; Лоло нашаривает ружье в чехле на боку Мэгги, заставляет ее повернуться, наполовину вытащив оружие, едва удерживаясь в седле и ругаясь.

Из чащи можжевельника глядит знакомое лицо.

– Черт тебя побери! – Лоло бросает ружье обратно в чехол. – Господи, Трэвис, ты меня до чертиков напугал.

Трэвис с широкой ухмылкой поднимается среди серебристых лохмотьев можжевеловой коры, одной рукой поддерживая за серую ковбойскую шляпу, а другой – повод. Он выводит мула из зарослей.

– Не ждал?

– Я же мог тебя пристрелить!

– А вот не нервничай зря! Тут никого нет, кроме нас, водяных клещей.

– Я тоже так думал в прошлый раз, когда на шопинг ездил. У меня с собой был новый сервиз для Анни, и я его грохнул к чертям, когда напоролся на ультралайт, припаркованный посреди главной улицы.

– Метамфетаминовые флайеры?

– Да кто его знает. Я не стал задерживаться, чтобы спросить.

– Черт! Наверняка они тебя ожидали видеть не больше, чем ты их.

– Чуть меня не убили.

– Я так понимаю, что не убили.

Лоло качает головой и снова ругается, на сей раз беззлобно. Хоть его и застали врасплох, он рад встрече с Трэвисом. Страна пустынная, одинокая, и Лоло достаточно давно в дороге, чтобы заметить, что Мэгги не больно‑то хорошая собеседница.

Они с Трэвисом обмениваются ритуальными глотками воды из фляжек и вместе ставят лагерь. Рассказывают друг другу байки про Бюро рекламаций и уходят от темы, где кто корчевал тамариск, любуются видом опустевшего города внизу, извитыми его улицами и тихими домами, сверкающей нетронутой рекой.

И лишь когда солнце уже садится и они заканчивают жарить сороку, Лоло затрагивает тему, которая вертится у него на языке с самой минуты, как он увидел среди ветвей вычерненное солнцем лицо Трэвиса. Это против этикета, но он не в силах с собой справиться. Выковыривая из зубов кусок сорочьего мяса, он говорит:

– Я думал, ты ниже по реке промышляешь.

Трэвис косится на Лоло, и по этому подозрительному неуверенному взгляду Лоло понимает, что Трэвису попался скудный участок. Он, в отличие от Лоло, прост. Посадок не делает, страховку себе не обеспечивает. Не рассчитывает наперед, не задумывается обо всей этой конкуренции и как будет выглядеть тамарисковый эндшпиль, – и сейчас его уже начинает прижимать. Лоло слегка жалеет его – Трэвис ему симпатичен. Есть побуждение рассказать Трэвису свой секрет, но Лоло отгоняет эту мысль. Слишком высоки ставки. Водяные преступления – вещь серьезная. Настолько, что Лоло даже своей жене Анни не открывается из страха перед тем, что она разболтает. Как все наиболее стыдные преступления, кража воды – дело потаенное, и в тех масштабах, в которых работает Лоло, в лучшем случае он может надеяться на принудительные работы на Соломине.

Трэвис, ощетинившийся было от вторжения Лоло в его личные дела, успокаивается.

– Была у меня тут пара коров, но пропала. Кто‑то увел, наверное.

– Далековато тут коров пасти.

– Ага. У меня по пути даже полынь сдохла. Биг‑Дэдди‑Драут моему участку здорово пакостит. – Он задумчиво пощипывает губу. – Хотелось бы мне этих коров найти.

– Наверное, к реке спустились.

Трэвис вздыхает:

– Тогда их наверняка гварды забрали.

– Застрелили с вертушки и зажарили.

– Калифорнийцы.

Оба презрительно сплевывают.

Солнце продолжает опускаться. На безмолвные строения города ложатся тени. Красным блестят крыши – рубины, украшающие синее ожерелье реки.

– Думаешь, там есть чего корчевать? – спрашивает Трэвис.

– Можешь спуститься и посмотреть. Но я думаю, в прошлом году все взял. И еще там кто‑то до меня прошел, так что вряд ли много взошло.

– Черт. Ладно, может, на шопинг пойду. Хоть что‑то с поездки поиметь, не с пустыми же руками возвращаться.

– Вряд ли там тебя кто‑нибудь остановит.

Будто подчеркивая этот факт, вечернюю тишину разрывает стук лопастей гвардейской вертушки. Черная точка едва различима на фоне темнеющего неба. Вскоре она скрывается из виду, и стрекотание насекомых поглощает единственный след ее пролета.

Трэвис смеется:

– Помнишь, как гвардейцы говорили, что не подпустят мародеров? Я их видел по телевизору, со всеми их вертушками и «хаммерами», и все в один голос твердили, что будут защищать реку, пока не улучшится ситуация. – Он опять смеется. – Помнишь? Как они разъезжали там по улицам?

– Помню.

– Иногда я думаю, не надо ли было втупить с ними в драчку.

– Анни была в Лейк‑Хавасу‑Сити, когда там заварилась каша. Ты видел, чем дело кончилось.

Лоло поеживается.

– Да и вообще мало за что остается драться, когда тебе взрывают станцию очистки воды. Если из крана ничего не льется, долго ты на месте не просидишь.

– Ну, иногда я думаю, что все равно приходится драться. Пусть даже только ради гордости. – Трэвис показывает на лежащий внизу город, в темноте движения почти не видно. – Помню, когда землю там расхватывали, как горячие пирожки, и строились так, что едва успевали бревна подвозить. Торговые центры, парковки, жилые районы – да всюду, где только ровное место могли найти.

– Тогда этот город не звали Биг‑Дэдди‑Драут[10].

– Сорок пять тысяч человек! И никто из нас даже не догадывался. Я был агентом по недвижимости.

Трэвис смеется. Его смех – как заявка над самим собой, и обрывается быстро. Лоло кажется, что это скорее жалость к себе. Они снова безмолвствуют, глядя на руины города.

– Наверное, надо было на север податься, так я думаю иногда, – говорит наконец Трэвис.

Лоло смотрит удивленно. Возвращается желание посвятить Трэвиса в тайну, но он снова сдерживается.

– И что там делать?

– Фрукты собирать, может быть. Или еще что. Так или этак, а вода там есть.

Лоло показывает на реку:

– Вон вода.

– Не для нас. – Трэвис замолкает. – Буду с тобой честен, Лоло. Я ходил до Соломины.

На секунду Лоло опешил от такой резкой перемены темы разговора. Слишком неприятно слышать подобное заявление. Но лицо у Трэвиса серьезное.